Домой я шел хорошо навеселе. Именно в том состоянии, когда ты еще соображаешь, но уже не очень хочешь это делать. Если бы мне сейчас нужно было сыграть мальчика из приличной семьи, который алкоголь видел только по телевизору, самоконтроля мне бы хватило, но с большим удовольствием я бы сейчас спел в караоке.

― Либо прекращайте заниматься непотребствами, либо приглашайте меня третьим! ― сообщил я с порога, громко хлопнув дверью.

Дав пару минут на то, чтобы ребята в спешке оделись и приняли позу «мы тут альбом рассматривали с детскими фотографиями», я прошел в комнату. Не спеша, на самом деле. Зачем смущать лишний раз?

Но в комнате был только Мариус. Он лежал без рубашки, скорчившись в позе эмбриона на диване. Я даже в своем состоянии разглядел взмокшие и прилипшие ко лбу темные волосы и бледное лицо, на котором губы казались кровавыми.

― Мар! ― я бросился к нему, схватил за ледяное плечо. ― Мариус!

Тот застонал и слабо начал отбиваться.

― Любви… ― пробормотал он.

― Что? ― я затряс его сильнее, заставляя принять сидячее положение.

Мариус открыл карие глаза. Из-за бледности лица они тоже казались слишком яркими и слишком влажными. Он прерывисто задышал, хватая меня за руки и прижимая их к своим горячим губам.

― Любви, ― повторил он. ― Пожалуйста. Одну капельку. Всего одну, ― он дышал так, словно только что пробежал кросс.

― Мариус! ― я прижал его спиной к дивану. ― Ты в порядке.

― Нет! ― взвыл Мариус, вырываясь и отталкивая меня. ― Нет! Я не в порядке! Я же сказал! ― заорал он, в сердцах переворачивая стул, на котором висело несколько рубашек. ― Одну капельку… ― прошептал он, падая на колени и обхватывая меня руками. ― Всего одну. Пожалуйста, ― он хрипел, по его лицу текли слезы.

Я похолодел, пытаясь поднять его. Алкоголь абсолютно выветрился из головы.

― Мариус, ― я почему-то шептал. ― Мариус, встань, пожалуйста. Я сейчас достану еще. Потерпи только. Хорошо? Пожалуйста.

Мариус только кивал и шептал что-то нечленораздельное. По лицу у него стекали крупные как горошины слезы. А у меня все запечатлелось отдельными вспышками.

Вот лицо Мариуса. Оно бледное, под глазами у него темные круги, красные губы лихорадочно дрожат.

Вот я накидываю старую куртку, которую ношу еще со школы и накидываю на шею шарф.

Вот я несусь на улицу, перепрыгивая через три ступеньки и едва не влетаю носом в стену, на которой облупилась краска. В последний момент затормозил рукой. Теперь на ней ссадина.

Вот я несусь по тротуарам, перебегая дорогу на любой свет, и чудом не попадая под колеса машины. В след мне что-то кричат, а я бегу дальше. Мимо мелькают вывески магазинов, люди, спешащие по своим делам. Я едва не врезаюсь в пожилую женщину.

Вот нужная арка, в которую я ныряю и уже видна знакомая вывеска. В лавку я влетаю с такой скоростью, что не успеваю затормозить и напарываюсь на прилавок. Старик за ним отшатывается.

― Молодой человек, я вызову полицию, ― предупреждает он.

И я неожиданно начинаю рыдать. Слезы просто текут по моему лицу, я не могу их сдерживать, ноги подкашиваются, и я опускаюсь на пол прямо на том месте, на котором стоял.

Не знаю, сколько времени прошло, но я сидел на диване в какой-то каморке, мое лицо до сих пор было мокрым от слез, а в руках я сжимал чашку с чем-то теплым.

― Чай? ― спросил я, делая глоток.

― Да, ― кивнул старик, внимательно смотря на меня. ― И капелька Безразличия.

Я поднял на него глаза.

― Пей, ― коротко приказал старик. ― И рассказывай.

Я начал сбивчиво объяснять произошедшее. Старик все это время смотрел на меня своими бездонными глазами. А потом сказал одно лишь слово:

― Идиот.

Он не злился. В его голосе вообще не было эмоций. Он просто констатировал факт, с которым я был согласен.

― Что делать? ― я даже сам услышал, что голос прозвучал жалобно.

Старик пожал плечами.

― Чем заменять будем? ― спросил он. ― Безразличием? Ненавистью? Советую Безразличием, оно дороже, но безопаснее.

Я поднял на него глаза.

― Сделайте что-нибудь, ― тихо попросил я.

Старик хмыкнул, поднимаясь с дивана. Я смотрел, как он выбирает пузырьки и порошки на полках. Наконец, он остановился на сером флаконе и двух коробочках. Он открыл бутылку газированной воды, отлил половину, а в оставшееся добавил пять капель из флакончика. Вода окрасилась в серый цвет. После этого старик взял мерную ложку, наполнил ее наполовину белым порошком из одной коробочки и опрокинул в воду. Порошка бурого цвета из второй коробки он добавил немного больше, а потом с силой потряс бутылку. Жидкость постепенно становилась практически прозрачной, лишь с незначительным сизым отливом.

― Поехали, ― кивнул он мне, первым выходя из каморки.

Я хотел вызвать такси, пока продавец закрывает лавку на замок, но он резво для хромого успел сесть за руль мотоцикла и похлопал по заднему сиденью, приглашая присоединиться. Я послушался, но чувствовал себя неловко.

― Куда? ― поинтересовался старик, надевая отвратительно яркий синий шлем.

Я назвал адрес. Мне он защиту не предложил.

Домчались мы за пять минут, за которые я трижды успел похоронить себя, и один раз выскочившего на дорогу рыжего кота. Но все выжили.

Лифт очень долго ехал. Еще бесконечно долго закрывались двери. На нужный этаж мы поднимались вечность и еще столько же ждали пока откроется дверь.

Расстояние до квартиры я преодолел за секунду, а старик шел, прихрамывая, и слишком медленно.

Мариус лежал на пороге, на лице и теле у него были царапины от ногтей. Когда он посмотрел на нас, в его глазах мелькнула надежда. Старик вытащил припасенную бутылку, но протягивать ее не спешил. Вместо этого он взял его двумя пальцами за подбородок.

― Встань!

И Мариус безропотно повиновался. Старик едва доходил ему до плеча, но вдруг оказался непререкаемым авторитетом. Надев откуда-то взявшиеся перчатки, продавец снял с его руки браслет и бережно положил в бархатную коробочку. После этого протянул бутылку со снадобьем, которое Мариус жадно осушил в два глотка и закашлялся.

― Иди спать, ― приказал продавец, дождавшись пока спазмы утихнут. ― Завтра тебе станет легче.

А сам он внимательно посмотрел на браслет, который теперь был не белым, а переливался на свету всеми цветами радуги. Старик удовлетворенно крякнул.

― Что это? ― спросил я.

― Прекрасный коктейль, ― ответил старик. ― СТРАДАНИЕ, УВЕРЕННОСТЬ В СЕБЕ, ИСКРЕННОСТЬ, ОТВЕТСТВЕННОСТЬ, ГОРДОСТЬ, СКРЫТНОСТЬ, РЕВНОСТЬ, БЕЗРАССУДСТВО… последние три подарили ему вы, молодой человек.

― Подождите! ― я остановил старика, не позволяя ему уйти. ― У него теперь нет этих качеств.

Старик пугающе рассмеялся.

― Молодой человек, вы сдавали когда-нибудь кровь?

Я кивнул.

― И после этого у вас кровь заканчивалась?

Я помотал головой.

― Полагаю, что ответил на ваш вопрос. А теперь позвольте откланяться. Меня ждут покупатели. И читайте инструкции в следующий раз. Счет я пришлю.

========== Часть 4 ==========

Я с облегчением выдохнул, когда увидел на следующее утро у вошедшего на кухню Мариуса нормальный цвет лица. Парень молчал, а когда он наливал себе привычный стакан воды, руки сильно дрожали.

― Прости меня, ― пробормотал я внезапно севшим голосом.

Мариус хмыкнул. Прозрачная жидкость задрожала, когда он поднял стакан и посмотрел на меня сквозь воду.

― Рокси объяснишь? ― он прищурился, словно его это позабавило.

― Я?

― А кто на мне любовные зелья испытывал? ― задал встречный вопрос Мариус.

Он сказал это без злости, но я все равно смутился, понимая, что он прав. Аппетит пропал, я с трудом заставил себя проглотить кофе. В животе как будто завязался узел.

― Ты идешь на пары? ― максимально непринужденно поинтересовался я.

Марк лениво потянулся.

― У меня сегодня больничный, ― заявил он. ― Единственное, что может мне помочь ― это горизонтальное положение на диване с ноутбуком и чипсами.