Не обращая внимания, Соня застыла посреди опустевшего дворика, зажмурилась и запрокинула голову. Будто с неба светило солнце. Капли радостно прыгали, умывая лицо. Но даже этого казалось мало! Вдобавок она высунула язык. Редкие студенты спешили укрыться от непогоды, и пугливо косились в её сторону. Но Соня их не замечала! В её голове играла музыка…

Здание художки официально не работало в летнее время. Но, как известно, у творчества, не бывает сезонности! И будущие живописцы, чтоб не утратить навык, приходили сюда регулярно. Старшекурсники тусили на крыльце. И миновать их сплотку, оставшись незамеченной, было невозможно. Разве что войти через окно!

Она и не пыталась. Еще издалека заприметив вихрастую макушку. Дэн, недовольно бурча, очищал свои джинсы от грязи. В такую погоду, если не хочешь испачкаться, лучше не выходи из дома.

– Привет, – беззаботно бросила Соня, проходя мимо.

Внутри просторного холла она сбросила с плеч свою ношу и принялась отжимать волосы, насквозь пропитанные дождевой водой.

– Привет! – послышалось сзади.

За долгое время это было их первое взаимное приветствие.

– Льёт, скажи? – пространно заметил Дэн в сторону улицы.

Соня кивнула, прикрывая соски. Привычка ходить без белья, наконец, вышла боком!

– Как дела? – спросил он.

– Отлично, спасибо! – кивнула она.

– Слышал, твоя работа произвела фурор на выставке? – закинул «удочку» Дэн.

Сам он прежде считал её творчество бездарной мазней. Не говоря об этом вслух, но давая понять! Ведь таланту не нужен талант, ему нужен фон. И Соня была таковым. До поры, до времени.

– Ну, поздравляю! – бросил он снисходительно. Мол: «бывают исключения».

– Спасибо, – улыбнулась она и подхватила рюкзак. Намекая, что аудиенция окончена.

– Слушай, может, увидимся вечером? – предложил Денис.

«Инна дала отворот-поворот», – ехидно подумала Соня.

– Зачем? – уточнила она.

– Ну, так! Поболтаем, – он выразительно хмыкнул.

– О чем? – она улыбнулась с наивной иронией. Зная, что эта манера его разозлит.

– Сонь, да ладно тебе! – не выдержал Дэн, – Ведь не чужие! Или… у тебя кто-то есть?

Он посмотрел на неё вопросительно. Соня робко потупила взгляд. Нет нужды говорить, когда щеки пылают огнём! При любой незначительной мысли о будущей встрече.

Её нездоровый румянец произвел эффект разорвавшейся бомбы. Дэн шумно втянул носом воздух! На его худощавом лице отобразилось подряд сразу несколько видов эмоций. Удивление, ревность и гнев.

– И кто же он? – выдавил Дэн.

Она махнула рукой:

– Ты не знаешь!

– И у вас с ним…? – он замолчал.

– Ну, продолжай! – подтолкнула она. – У нас с ним…

– Было? – решился Денис.

Соня притворно нахмурилась, якобы силясь понять, о чем речь:

– Что было?

Дэн закипал, словно газовый чайник. Ноздри его трепетали, пальцы сжимались в кулак. Того и гляди, пар пойдет!

– Он тебя…, – его фраза оборвалась на середине.

– Он меня? – отзеркалила Соня.

Посмотрев на него, она отступила на шаг. Мало ли…

Дэн взял себя в руки.

– Он тебя отымел? – произнес он почти по слогам. Чтобы смысл этой фразы дошел до нее в полной мере.

Соня весело улыбнулась.

– Можно и так сказать! – согласилась она.

Он открыл, было, рот. Рассерженный взгляд заскользил по облепленной шелком фигуре.

«И что он стремится найти? Кровавые пятна?», – подумала Соня.

– Поздравляю! Быстро же ты сориентировалась! – уколол её Дэн.

Она прикусила язык, подавляя желание нагрубить. И что она в нем нашла? Худосочный, нескладный и высокомерный. В вычурных джинсах, а-ля «сделай сам»! Ещё этот чубчик…

Чуть раньше бы Соня сдалась. В ответ на его интерес отрастила бы крылья. А после бы снова рыдала в подушку! Но плакать теперь не хотелось. Хотелось смеяться, есть сладкую вату и рисовать акварелью цветы. Лиловые зевы ирисов, белоснежные хризантемы, пестрые альстромерии.

А может быть, лучше ромашки? Чтоб целое поле! И все обязательно только с нечетным количеством лепестков. Чтобы, начиная отсчет словом «любит», всегда получалось «взаимно».

– Не расстраивайся! – приободрила она. – За то у тебя есть Инна. И её куцый хвост!

Махнув на прощание рукой, Соня скрылась за поворотом. Не хватало еще извинений! Когда-то такие желанные, теперь они были излишни.

– Сонь! – прокричал ей вдогонку Денис, но остался стоять на месте.

Внутри опустевшей художки еще теплилась жизнь. Где-то сверху звучал бодрый цокот подбитых набойками каблучков. Пахло краской и клеем. Витражи закругленных окон, ловя солнечный свет, превращали его в инопланетный. И тот, достигая пола, оставлял разноцветные лужицы. Будто кто-то пролил акварельную краску! Синий, желтый, зеленый… Соня специально прошла, наступая в каждый.

Говорили, что старому ВУЗу грозит реконструкция! Ему сделают новый фасад, вместо древних рассохшихся рам установят пластик. На полу будет модная плитка, а испорченный потолок станет девственно белым. Студенты и преподы ждали перевоплощения. Но только не Соня! Она приходила все чаще, старясь запомнить художку такой. Сочувствуя зданию! Ей казалось, что вместе с прежним обликом исчезнет и его душа.

Отец в кабинете сражался с компьютером. Сгорбившись за монитором, он остервенело водил мышкой по столу. Судя по всему, безрезультатно! Потому, что, спустя еще пару щелчков, чуть не выдавил батарейки. Рискуя занять её место, Соня, тем не менее, поспешила на помощь. Не сразу заметив её, отец смачно выругался.

– Ой, Сонечка! – опомнился он, когда дверь недвусмысленно скрипнула.

– Осанка! – напомнила Соня и образцово расправила плечи.

– Да какой там! – в сердцах бросил папа и пихнул неповинную мышь. – Это чудо прогресса желает мне смерти!

Он взъерошил лохматые волосы. Растрепанный и растерянный, став похожим на хулигана, который, сам того не желая, сломал любимую игру.

– Я печатал себе, печатал, – он озабоченно ткнул в монитор, – И тут на тебе! Вместо букв какие-то буковки!

Глядя под ноги, она устремилась на зов. Папин кабинет, как государство в государстве, существовал в их доме обособленно. И царивший здесь хаос, по словам отца, назывался «рабочим процессом». Каждый угол просторной комнаты украшали коробки. В них, прослойками горной породы, залегая один над другим, умещались отцовские «нужности». По которым, как по метрике, можно было отследить всю его жизнь.

Школьные знаки отличия, награды со времен увлечения боксом. Многочисленные катушки так и не проявленных фотопленок. Тут был целый склад зажигалок и всевозможных брелков, старых компакт-дисков и музыкальных кассет, ассортимент канцтоваров и даже школьные дневники. Её, Сонины! С плохими оценками.

Старый принтер пыхтел, нанося на бумагу чернила. На полу островками нетронутой суши, возлежали тяжелые папки с огрызками образцов. Разновидности жидких обоев, нашинкованный плинтус для пола. Занимаясь отделкой, папа сам выбирал материалы. Их агентство «Под ключ» неустанно трудилось, создавая уют на пустом месте, превращая безликие стены в шедевр дизайнерской мысли.

Словно, корабль в центре комнаты, высился стол. На нем, в мешанине из стикеров и бумажных комочков, сиротливо стоял монитор. И, точно король, на своем комфортабельном троне, позади восседал отец.

Он отъехал, уступая ей место. Соня уперлась локтями в стол. Беглый осмотр «пострадавшего» выявил суть проблемы.

Она отобрала у папы мышку:

– Ты просто включил нижний регистр!

– Как я умудрился? – вскинул брови отец.

– Сочетанием клавиш, – пояснила она, с умным видом.

– Моя ты умняшка! – папин голос смягчился.

Он с укоризной взглянул на свои ладони. Словно те умудрились набедокурить за спиной у хозяина.

– Тебе нужна клавиатура с большими кнопками, – Соня взяла его руку и, расправив широкие пальцы, приложила с изнанки свою. – Клавиатура для Йетти!

– Согласен! А такие бывают? – улыбнулся отец, и второй рукой накрыл её узенькую ладошку.