Марк рисковал, ее задвигая. И сестра это отлично поняла. Аплодисменты.
Уже утром следующего дня на столе у главы их маленького семейства лежал список колледжей, в которых Марина желала бы учиться. Самой главной для нее проблемой этой ночи был выбор: «Кем хотела бы стать Марина Прекрасная?» Изначально она думала о музыкальной карьере. Потом отчетливо представила себе вечное таскание за тетушкой в роли дипломированного аккомпаниатора и поугасла. Уже к четырем утра Мирина перебрала все мыслимые профессии от авиадиспетчера и стюардессы до повара-кондитера и вдруг вспомнила, что неплохо рисует, и вообще-то дедушка ее — известный художник. Представила себе отвисшую челюсть Та-Ти-Аны и возликовала. Марина Микеланджело, не меньше. Открыла в сети список колледжей искусств и возрадовалась еще раз: цены на обучение там были раза в два выше, чем в тех же музыкальных. Ну а что? Обещал, значит, пусть платит. И наглым образом отобрала три самых известных (и самых дорогих) учебных заведения Нью-Йорка (а значит — и всей Америки). Даже шрифт увеличила — чтоб видно ему было хорошо. По центру листа расположила — для лучшего прочтения. И отправилась спать, вся такая глубоко удовлетворенная. Мысленно благодаря Бога за свою семью, своих прекрасных родителей и очень умную сестру.
Увидеть и умереть — эти слова можно было с полным правом произнести, комментируя выражение лица Марка. Он сам чуть не умер. От жадности. Как его крутило, как давило. Обе сидевшие рядом женщины смотрели на него пристально: одна — с сочувствием и выражением вины на лице. Вторая — с явно выраженным сарказмом. Нет. Марине стыдно не было. Кроме того, что за «базар надо отвечать», по всяческим понятиям, она еще и умела считать.
Золотую медаль в российской школе не дают даже очень красивым и длинноногим девочкам, а у нее она была — вполне так ничего себе золотая. И Марина отлично знала, что за концерты свои с появлением в них красавицы Марины тетушка стала зарабатывать ни много ни мало, а в четыре раза больше прежнего. И по Маринкиным подсчетам — учебу свою она уже успела отработать. Еще пару месяцев концертной деятельности, и свое проживание она отработает тоже. На пару лет вперед. Благо жила Марина скромно. А потому на Марка она так и смотрела. Выгодская она, или где?
В кровопролитном поединке с жадностью победил здравый смысл. Марк безнадежно махнул рукой и пообещал оплатить обучение в самом престижном дизайн-колледже Нью-Йорка. Очень сильно удивившись, Марина взяла да и прошла отборочный творческий конкурс. Одной из лучших (что позволило определить ее в вип-группу) и все три тура. Назло, так сказать, международному империализму.
А вот дальше начались сложности.
1. Непреодолимые обстоятельства
Новоиспеченный «дядюшка» Марк, очевидно, вообразил, что, оплатив «племяннице» учебу в колледже, он купил себе Маринку полностью, целиком и в вечное пользование.
Когда в первый раз он словно случайно задел рукой ее ягодицу, проходя мимо стиральной машины, куда Марина загружала груду его грязных носков и трусов, она отмахнулась. Бывает, задумался. Когда прижал ее в лифте, якобы покачнувшись от резкого нажатия на кнопку «стоп» — тоже бывает. А вот когда Марк ввалился к ней в душ, жадно и нагло разглядывая мечущуюся по кабинке в поисках спасения от посягательств обнаженную Маринку — шутки кончились. И жаловаться Лизе было бессмысленно. Где они, а где Марк.
Пришлось посвятить тетушку. Та лишь покорно вздохнула, прошептав в ответ: «Мариночка, доля наша такая, ты радуйся. Когда тебя хотят — это радость, уж поверь мне!» Осчастливила прям.
А днем спустя пришлось применить запрещенный прием, шарахнув коленом промеж ног ретивому дядюшке, решившему сыграть ва-банк, просто и без затей вломясь к Марине ночью в спальню. Уполз. Пришлось придвигать книжный шкаф к двери.
Утром состоялся разговор — на повышенных тонах и с употреблением ненормативной лексики, результатом которого стало срочное оформление «учебного» кредита, (счастье, что колледж дал ей отличные характеристики, как очень перспективной студентке), поиск «угла» для жилья и срочный переезд в малюсенькую комнату «Квартала студентов» при Университете. Одно в этом жилье было плохо: Квартал представлял из себя муравейник, полный молодых и амбициозных соседей всех рас, гендерных предпочтений и сексуальных ориентаций. Нигде еще Марина не ощущала себя настолько замороченным интровертом.
Разозлившись, все это Марина сделала столь быстро, что родственники, не найдя ее вечером в спальне, подали заявление в полицию.
Уставший инспектор, быстро ее нашедший, выслушал Маринкину историю, вяло предложил подать заявление о домогательствах (она отказалась), взял расписку об отсутствии претензий и был таков. А восходящая звезда мирового дизайна осталась один на один с проблемами и бедами. Впервые в жизни рядом не было никого, кто бы мог помочь. Было страшно и весело. Прорвемся!
И прорвалась ведь. На чисто семейном упрямстве, помноженном на национальный пофигизм, за вычетом чувства самосохранения. Такая вот вышла нелегкая арифметика.
***
Отбор на «лицо компании» De Vossen, которая должна была представлять не только новую коллекцию «bloem», но и стать символом дома Беккерман, проходил в Нью-Йорке. Марина попала туда совершенно случайно, услышав разговор сокурсников о новых тенденциях в дизайне ювелирных украшений. Из любопытства. Ворвалась на кастинг — растрепанная, румяная, пробежав целый квартал на каблуках. И… произвела эффект взорвавшейся бомбы, пройдя сразу несколько туров отбора без макияжа и личного парикмахера.
Она отлично помнила их первую встречу. Его ждали, это было ясно по напряженному лицу фотографа, по молниеносно снующим администраторам и явно нервничавшим соперницам Марины. А ей было просто весело. Ну приедет капиталист этот (он отчего-то ей представлялся еще одним «кротом», а кротов она ни капельки не боялась), покажет всем ослепительный оскал керамической челюсти, возмет девоньку поаппетитней и улетит дальше — сопровождаемый шлейфом надежд.
О Георге тут все говорили загадочным шепотом, с придыханием и восхищением. Еще бы — первая алмазная корона мира, семейное дело, список Форбс и все такое. Женат, уже взрослые дети. Богатый старик с прибабахами. Почему слушавшая вполуха Марина решила, что он старик? Так никто даже и не заикался о его успехах на любовном фронте. Так не бывает. У привлекательных мужчин, да еще с такими деньгами, обязательно должен быть шлейф любовниц. Она успела насмотреться этих господ в кругу семьи Маркманов, и вообще, со времен Бальзака в этом мире мало что изменилось.
Марина была совершенно спокойна, и никаких тревог явление «самого» Георга у нее не вызывало. Когда на площадку вошли сразу несколько мужчин — примерно одинаково подтянутых и быстрых, Марина решила, что это охрана. Один из них, красивый, очень высокий и импозантный мужчина средних лет бегло оглядывал всех девушек, скользя по ним взглядом, словно по стенам. Одна, другая, третья… шестая, десятая… Взгляд был равнодушен и пуст. Дошел до Марины — все так же спокоен и холоден. Миг — и их взгляды столкнулись. Глаза в глаза, словно бы узнавая друг друга. Он действительно показался ей смутно знакомым, этот взгляд. Незнакомец вдруг ей улыбнулся. Очень искренне, очень светло. Несколько секунд подумав, двинулся точно к Марине, все так же смотря на нее, словно не видя больше вокруг ничего и никого. Красивый, очень загорелый, с волосами, будто выгоревшими на солнце, он шел уверенной походкой льва. Приблизился, протянул ей руку, удивив (старомодный жест, забытый по эту сторону океана уже довольно давно), и в полной тишине помог Марине спуститься с подиума, выводя на дорожку. Ну вот, с конкурса ее выводит охрана. Приплыли. Хотя охранник так хорош, что оно того стоило. Пройти кастинг за путь с ним за руку — почему бы и нет? Не зря потела. Тем более, ее в любом случае ожидало весьма неплохое вознаграждение. И, кстати, где спрятался толстый Георг?
Воздух вдруг заискрился шквалом вспышек и аплодисментов, ее оглушивших, Марина застыла, снова ничего не понимая. Что вообще происходит?
