У Михаила имелись все основания отказать в просьбе старшему лейтенанту. Неважно, что он адъютант генерал-майора Пронина. В политотделе армии есть офицеры, прекрасно владеющие немецким. Но вот на его личную беду прошел слушок о том, что в этом деле он лучший. Потому и несут ему с тех пор всякие воззвания в то самое время, когда он имеет право отдыхать. Если так пойдет и дальше, то отцы-командиры вообще пригласят его на должность штатного толмача.

Полтора часа назад капитан Велесов с группой, состоявшей из четырех человек, перешел Варту и углубился на территорию немцев для уточнения передовой линии. Они выявили ложные окопы с макетами танков, а у самой крепостной стены обнаружили две хорошо замаскированные огневые точки с пулеметами «МГ‐34» на станках. О результатах тотчас было доложено по радио в штаб дивизии. Там обещали, что эти места будут накрыты артиллерией перед самым наступлением.

Обратно разведчики выбирались тяжело. Перед нейтральной полосой они угодили под осветительную ракету, были обнаружены, обстреляны из стрелкового оружия и закиданы минами. В результате один боец был убит выстрелом из винтовки, а другому осколки разорвавшейся мины перебили обе ноги.

В какой-то момент, когда мина шандарахнула рядом, капитану Велесову подумалось, что это последний его переход через линию фронта. Однако гнутый пушечный лафет, за которым он прятал голову, мужественно принял на себя весь ворох раскаленных осколков.

Часа полтора они лежали под непрерывным огнем. Когда грохот малость поутих, разведчики подхватили убитого и раненого, стали перебираться от одной ямы к другой. Они прятались за кочки, заползали в расщелины и ложбины, пока не добрались до нейтральной полосы, на которой стоял старинный костел, покалеченный снарядами.

Укрывшись за его стенами, бойцы по разрытой снарядами земле проползли еще метров триста до своих окопов, после чего, совершенно обессиленные, скатились на их дно и еще долго пыхтели, не в силах отдышаться. Так что нахлебались герои-разведчики в этот раз полной ложкой.

Вернувшись из штаба, капитан Велесов написал похоронку на убитого бойца. Парня было жаль. Пацан совсем, ему едва исполнилось двадцать. Боевого опыта немного. Целый месяц в разведку просился, уважили его наконец-то, а оно вон как обернулось.

Этот солдатик почему-то верил, что даже в этом кошмаре сумеет уцелеть, рисковал понапрасну, удаль свою показывал. Да вот только пуля ни для кого не делает исключений. Вжался бы в землю, сделался бы на несколько минут ее частью, переждал бы пальбу из винтовок, а он, дразня смерть, приподнял голову и тотчас же ткнулся лицом в грязный снег.

До этого парень как-то обмолвился, что где-то на Южном Урале, откуда он был родом, его дожидается красавица-невеста. Не суждено… Вряд ли эта девчонка станет долго горевать. Она выйдет за другого, а вот матери будет тяжко.

Велесову хотелось подобрать подходящие слова, хоть как-то смягчить материнское горе, но в голову лезла всякая казенная канцелярщина. Михаил измотал себя до глубины души, но написал так, как оно и было, поведал матери горькую правду о сыне.

После всего пережитого ему следовало отдохнуть, укрыться байковым одеялом на жестких солдатских нарах, забыться хотя бы на пару часиков глубоким сном и ни о чем не думать. Михаил уже снял с натруженных ног сапоги и вытянулся на лежанке, испытывая каждой клеткой измотанного тела сладостную истому. Тут-то вдруг к нему и явился белобрысый адъютант генерал-майора Пронина.

Обычно на запросы высокого начальства принято реагировать без малейшего промедления, не считаясь ни с какими обстоятельствами. Совершенно неважно, устал ты или нет. Однако в этом случае присутствовала одна тонкость. Формально Михаил мог отказаться от выполнения этого поручения. Дело не его. Специалистов по немецкому языку и без того достаточно. Вдобавок ему по уставу положено хорошо выспаться перед выполнением следующего задания.

Именно поэтому в штаб генерал-майор Пронин капитана не вызвал, велел адъютанту поговорить с ним лично, в его блиндаже. Ход лукавый, ничего не скажешь, не придерешься. Пришел не кто-нибудь из рядового или сержантского состава, а сам адъютант члена Военного совета армии. Обычно таким офицерам не отказывают.

Стараясь не демонстрировать своего недовольства, капитан Велесов прочитал ультиматум.

«У генерал-майора Пронина определенно литературный талант. После войны он наверняка примется писать мемуары», – подумал Михаил, взял со стола остро заточенный карандаш и принялся переводить текст на немецкий.

Он старался писать поразборчивее, так, чтобы буквы ложились одинаковым рядком, управился с этим быстро, перечитал то, что у него вышло. Получилось весьма дельно. Даже где-то художественно.

– Все, готово. Возьми. – Капитан невольно глянул на часы и отметил про себя, что гонец украл у него сорок минут заслуженного отдыха.

Если завалиться на боковую прямо сейчас и проспать часа полтора так, чтобы никто больше не тревожил, то он еще сумеет восстановиться.

– Тут такое дело… – старший лейтенант замялся.

У парня, похоже, проснулась совесть, что совершенно не мешало ему мучить вконец уставшего разведчика.

– Дело очень важное. Вы прекрасно знаете немецкий язык. Может, вы и прочитаете? Дело идет о тысячах спасенных жизней! – старший лейтенант твердо посмотрел на Велесова.

– Прочитать? Перед кем? – осведомился тот.

– Перед немцами, на передовой. Через громкоговоритель.

А вот это уже откровенный перебор! За последние двое суток он практически не спал, трижды ходил за линию фронта. Командование готовило штурм, уточнялись разведданные. Капитан сделал даже больше, чем начальство планировало. Оставалось только удивляться, как он до сих пор не рухнул от усталости.

Капитану Велесову потребовалась долгая минута, чтобы подобрать ответ. На вполне обоснованный гнев у него просто не было сил.

– Я устал, мне нужно немного отдохнуть. Прочитать сумеет любой сержант. Незаменимых людей у нас нет, – проговорил он.

– Никто не сумеет прочитать так, как вы, товарищ капитан. Может, даже обойдется без штурма. Вы должны помочь, – настаивал старший лейтенант.

Несмотря на внешнюю мягкость, этот парень умел добиваться своего.

– Неужели вы не хотите использовать такую возможность, чтобы спасти тысячи солдатских жизней?

Старший лейтенант бил наотмашь по самым чувствительным местам, смотрел твердо и прямо, был уверен в собственной правоте, прекрасно осознавал, что требует чего-то особенного. Обычно в устных информационных сводках были задействованы хорошо образованные бойцы, с десятью классами за плечами, умеющие грамотно читать по-немецки. Но это простые солдаты! Велесов же был офицером!

«Неужели в штабе армии так слепо верят в силу нашей пропаганды? – подумал капитан. – Хотя кто его знает. Каких только чудес на свете не бывает. Три дня назад после одного такого обращения сдался целый взвод немецких пехотинцев».

– Вы предлагаете мне стать агитатором? – с улыбкой спросил Велесов.

– Вы правильно меня поняли, – серьезно ответил старший лейтенант.

– Когда планируется этот… агитпроп?

– Через два часа. Сани с громкоговорителем уже подготовлены. Осталось только заручиться вашим согласием.

– Хорошо. – Велесов не узнал собственный голос. – Я согласен, если это убережет хотя бы несколько жизней.

Усталость, давившая на его плечи, как-то незаметно рассосалась. Странное дело, Михаил даже почувствовал, что стал немного выше ростом.

– Мы вам предоставим сопровождающих.

– Не нужно. Меня проводят разведчики из моего взвода.

– Тогда желаю успеха, товарищ капитан. Как только вам передадут заверенный перевод, можете приступать. – На сухощавом правильном лице старшего лейтенанта отразилось что-то похожее на улыбку.

Он попрощался с Михаилом и быстро вышел из блиндажа.

Капитан Велесов чуть приподнялся и в бинокль осмотрел местность. Ландшафт был ему хорошо знаком. Он уже дважды проползал через это поле буквально под носом у немцев. Впереди, метрах в пятистах тянулась линия неприятельских траншей. На ее флангах располагались огневые точки, каждая с двумя станковыми пулеметами. Они контролируют подступы к окопам. Просто так их не взять. Кровля укреплена бетонными плитами, лежащими под толстым слоем земли, боковые стены защищены естественным нагромождением камней.