— Да, к вам, — заявляет Амир и сразу суёт ей в лицо свой пропуск. Женщина пробегает взглядом по фотографии, и возможно, она бы заметила, что пропуск просрочен, однако название его должности вводит её в ступор. — Нас интересует состояние пациентки по фамилии Алиса Дроздова.

Хорошо, что друг взял на себя инициативу — я снова растерялся. Ненавижу больницы! К счастью, женщина сразу вся подбирается и становится деловитой.

— Её только что осматривали, — заявляет она. — Она в палате… двести четыре, — женщина запинается, но тут же заискивающе улыбается нам. — Поступила три дня назад с кровотечением и риском выкидыша, но сейчас состояние стабильное. Подробнее вы можете узнать из её медицинской карты, — она ловко отпирает дверь ключом и делает приглашающий жест. — Проходите!

— Вы идите к Алисе, а я пока ознакомлюсь с документацией, — важно отвечает Амир и увлекает женщину за собой в кабинет. Облегчённо выдыхаю и спешу дальше по коридору.

Палата двести четыре! Старая дверь скрипит, когда я слегка надавливаю на неё, и нехотя открывается. Застываю на пороге, сердце болезненно стучит в груди.

Нет, это не палата, а какая-то тюремная камера!

Хотя, тут чисто вымыт пол, но сама обстановка выглядит ужасно. Открытая вешалка для одежды в углу. С другой стороны рядом с дверью убогая раковина и медный кран, торчащий из стены. Одна узкая кровать посередине комнаты, рядом потёртая деревянная тумбочка, на которой разложены шприцы и ампулы с лекарствами. На самой кровати лежит бледная Алиса, и молоденькая рыжая медсестра объёмом в четыре таких Алисы проводит какие-то манипуляции — кажется, она делала пациентке угол. Увидев нас, медсестра поворачивается и злобно восклицает:

— Посторонние! Выйдите!

— Мы не посторонние, — отвечаю я. Вижу, как вздрагивает Алиса. Её большие глаза устремляются на меня, рот испуганно приоткрывается. Она делает такой жест, будто хочет нырнуть под тонкую простыню, но у неё недостаёт на это сил.

Медсестра подскакивает к нам, перегораживая путь.

— Я отец её ребёнка, — заявляю вполголоса, и пыл медсестры сразу угасает.

— Ах, ну если так, то заходи, — она слегка хмурит брови, глядя на меня. — Где-то я тебя видела… Ладно. Но этот пусть за дверью ждёт, — она тычет толстым пальчиком на Вячеслава. — А то инфекцию занесёте! И почему вы без бахил?

Хочется грубо отодвинуть её в сторону и наконец-то подойти к Алисе. Но от несчастного вида лежащей на кровати девушки у меня сжимается сердце. Вот уж раньше не задумывался, что оно у меня есть. Поэтому вместо грубости молча достаю из кармана крупную хрустящую купюру и отдаю медсестре. Рыжая в недоумении хлопает глазами, а затем берёт её двумя пальчиками.

— Ладно, так и быть, схожу куплю вам бахилы, — нехотя бурчит она и исчезает за дверью.

— Сдачу себе оставьте, — говорю вслед ей и широким шагом подхожу к кровати.

Алиса испуганно смотрит на меня. А затем, глубоко вздохнув, отводит взгляд.

— Как ты?

Мой голос звучит слишком нежно. Бледные щёки Алисы покрываются румянцем.

— Зачем ты пришёл, Марк?

Её голос звучит сухо, отстранённо и слегка хрипло. Разглядываю девушку, и внутри всё сжимается. Она вынашивает моего ребёнка, а я уезжал на целый месяц и занимался хрен знает чем! Даже не подумал о ней, не побеспокоился! Ни разу не позвонил! Спал с моделями, пил виски, стараясь заглушить мысли о ней. Совесть грызёт меня изнутри, как бешеная собака. Выглядит Алиса так, словно на ней круглосуточно воду возили. Бледная и худая, под глазами тёмные круги. Но она не сдалась, она сохранила ребёнка. И от этого я чувствую себя мудаком. Как она жила всё это время, чем платила за квартиру, что ела, в конце концов?

Словно в ответ на мои мысли, двери палаты снова открываются, и я слышу шум борьбы. На пороге появляется пожилая женщина в тёмном переднике, с подносом в руках. Вячеслав изо всех сил удерживает её за рукав, но женщина, похоже, обладает силой тяжелоатлета, потому что без особых трудов прорывает его защиту и оказывается в комнате, даже не пролив содержимое тарелок.

— Да уйди ты, сатана! — в сердцах говорит она моему телохранителю. — Ишь, привязался! Говорю же, в больнице время обеда!

— Пропусти её, Слав, — говорю я, хотя женщина и так уже выиграла бой. Она подходит ближе и снимает с подноса две тарелки — на одной что-то серо-бурое, на другой что-то буро-серое, и ставит всё это на тумбочку рядом со мной. По комнате распространяется очень странный запах, отдалённо напоминающий запах еды.

— Что это??

Моему эстетическому вкусу при виде этого нанесён непоправимый урон. Мой внутренний гурман лежит в глубоком нокауте, задрав ножки кверху.

С ужасом смотрю на тарелки, где только интуитивно можно понять, что в глубокой — суп, а в мелкой — какая-то тёмная каша.

— Нет! Мать моего будущего ребёнка не будет это есть!!!

Сам не понимаю, как произношу это вслух. Я в шоке. Может, это и съедобно, но аппетит такая еда может отбить на много дней вперёд. Уже набираю в грудь воздуха, чтобы потребовать всё это убрать, как вдруг…

— Я буду есть.

Голос Алисы тихий, но уверенный.

А женщина окидывает меня недоброжелательным взглядом.

— Я посуду потом заберу. Ещё капризничают тут… — женщина бурчит что-то ещё, но я её не слушаю — мой взгляд прикован к Алисе. Она делает сверхусилие и приподнимается на подушке. Бросаюсь ей помочь, поднимая подушку повыше, и Алиса оказывается полусидя. Мои пальцы касаются жёсткой наволочки, подушка внутри комками. Алиса тянется к тарелке, на полпути её рука безвольно падает. И это не игра, не притворство. У неё и правда нет сил. Девушка делает вторую попытку, но также безуспешно. Я беру тарелку с подноса и даю ей, Алиса сжимает края дрожащими пальчиками. Погружает туда ложку и начинает осторожно есть.

— Не командуй тут, пожалуйста, Марк. Я ничего не ела больше двух дней.

Она кажется спокойной. Не знаю почему, но на моих глазах выступают слёзы. Рывком встаю, незаметно шмыгнув носом.

— Собирайся, — отрывисто говорю Алисе. — Я перевожу тебя в другую больницу

Глава 48

Алиса

Удивлённо хлопаю глазами, глядя на Марка. Он что, шутит? Или он меня на руках нести туда собирается? Но пока я теряюсь в догадках, Марк уже отходит от моей койки и быстрым взглядом осматривает палату.

— Так, где твои вещи? — деловито спрашивает он. — Впрочем, неважно. Я распоряжусь, чтобы их перенесли в машину. А сама машина сейчас будет, — он достаёт телефон и начинает набирать какой-то номер.

— Марк, подожди, — слабо протестую я. — Но ведь моё лечение…

— В частной клинике разберутся, — перебивает меня парень. — Поверь, они там спецы. У тебя будет всё самое лучшее, не беспокойся.

— Но… — я хочу сказать, что не смогу всё это оплатить, но ничего сказать не успеваю. И Марк не успевает набрать номер — дверь в палату открывается, и туда вихрем залетает Диана со свёртком моих вещей, которые она собрала по моей просьбе и привезла сюда. Быстро же она обернулась, однако! Увидев Марка в моей палате, Диана застывает, как рукотворный памятник самой себе. Только глаза её кажутся неестественно большими.

— Аксёнов? — в недоумении спрашивает она. Будто сомневается в том, что видит. Нет, Дианочка, глаза тебя не подводят. Это действительно миллиардер сам пришёл ко мне в палату.

— Очень хорошо, что ты тоже здесь, — заявляет он. — Поможешь. Я увожу Алису в другую больницу.

Диана хмурится и недоверчиво косится на меня. Я только руками развожу — Марк всё уже решил единолично. И моего согласия не спрашивал. Понятия не имею, куда он собрался меня перевозить, но сейчас он вряд ли будет объяснять мне подробности. Очень не хочется принимать его помощь, но ради малыша я готова стерпеть его заботу. Ради ребёнка, и только!

— Отлично, я сейчас, — Диана моментально сгребает с моей тумбочки пакет с лекарствами и бросает его в тот же пакет с вещами. — Мы готовы. А машина уже приехала?

— Эм… Я сейчас вызову, — даже Марк слегка растерялся от предприимчивости моей подруги. Но набрать номер ему снова не дают. В палату просовывается голова Амира. Диана при виде него вздрагивает и начинает панически поправлять на себе одежду. Но парень не обращает на неё никакого внимания.