Чернь, шлюха, пряталась в укромном уголке за транспортным. Туда ее и еще одну из баб Борделя затащил Грех, главный чмароход Общих работ. Он заварил дверь и сутки насиловал их по очереди. На сон – пристегивал обеих к стене поодаль. Жрачки у них с собой не было и, оголодав, Грех предложил сыграть в считалку. Выпало не Черни, и он убил девку. Они только начали пир, как в дыру в потерне заглянула крыса. Обычная серая крыса‑разведчик. Еще через час к ним пожаловала целая стая.

Я продолжаю листать записи – и вижу новые и новые эпизоды. Я вижу Моржа, наколотого на пук арматуры, торчащий из стены, – его поймали собственные номера; троим из них он проломил головы – но шестеро остальных навалились, подняли бугра и насадили на прутья. Я вижу Крюка, развороченного от затылка до поясницы; он лежит у Медчасти – а рядом, вцепившись ему в руку, лежит Гадюка, убитая единственным выстрелом в затылок. Мечта жить вместе, родить ребенка и умереть в один день – немного осуществилась… Я вижу Шашлыка – его тело плавает в самом большом котле в Пищеблоке; его приволокли сюда полтора десятка номеров, орущие что‑то про Фабрику и то, что главный повар в курсе – и, посадив в котел и поставив на медленный огонь, закрыли сверху решеткой. Шашлык сварился медленно, как лягушка – и в последние минуты своей жизни он с ужасом наблюдал, как с его костей отваливается вареное мясо. Номера после этого прожили недолго – зачистка из группы КШР‑500 отработала четко, превратив помещение в огненную преисподнюю.

Я много что вижу еще. И вдруг… я замираю. Застываю, намертво придавленный открывшейся на центральном мониторе картинкой. Как она выскочила сюда? Не знаю. Я просто ткнул файл наугад – единственное, что меня заинтересовало, было название: «Медчасть, Смотровая, 11.59» На экране – Док и Комбриг. Они сидят на кушетке и разговаривают. И от того, что я слышу, – пропасть отчаяния разверзается подо мной.

– …А все просто сложилось, – говорит Док и пыхает своей трубочкой, выпуская к потолку белое облачко дыма. – Согласно описи Извлечения, в тот день с нижних горизонтов вернулась очередная партия мехов. Пришли они сильно подраные – серьезно им тогда досталось. Смотрящий рвал и метал – группа уходила большая, а вернулась хорошо если треть. И добыча по нулям. Почти по нулям. Вот именно тогда все и началось…

В тот раз они почти ничего не принесли. Только геморрой для Ремонтного цеха. Единственное, что притащили, – совсем мелкого пацана. Младенца.

– Это и был наш Лис, – кивает Комбриг.

– Он самый. Ведь в Доме вы сбрасываете детей в Отработку?

– Только увечных. Калечных, – после долгого молчания отвечает Комбриг. – Это жестокая необходимость…

– Как бы то ни было – этим ребенком и оказался наш Иван. История, что и говорить, удивительная. Когда информация из мозгов мехов была прочитана, мы узнали, что на нижних горизонтах Джунглей группа наткнулась на некое существо, спятившего монстра, с которым не смогла справиться. Наверняка ты догадываешься, о ком я говорю. Огромный клешнерукий таракан, Ефим рассказывал о нем…

– Конструктор. Мы уже в курсе, что он соорудил под Домом гнездо. И что уносил детишек в свое племя. Получается, что именно он и спас мелкого Ваньку. Реанимировал ребенка – и потащил к себе…

Док кивает.

– Он самый. Мехи не сумели нанести ему серьезных повреждений – но смогли отогнать. И, отходя, Конструктор потерял одну из камер, где и переносил детишек. Это он подобрал твоего сына, которого вы спустили в Отработку. А дальше… дальше ты все знаешь.

– Но ведь он же… он же был калека! – орет вдруг Комбриг, и гримаса боли искажает его лицо. – Мне сказали, что исправить ничего нельзя!..

– Гидроцефалия, – пожимает плечами Док. – Эта болезнь излечима с очень высокой вероятностью – и особенно если подключиться, пока ребенок еще мал. Оперировал не я, оперировал автоматический медкомплекс Завода – но, как видишь, вполне успешно. Твой сын – нормальный. Обычный человек. Не знаю, стал бы он бойцом ваших спецподразделений или просто армейцем – но толк, определенно, из него вышел бы… – он испытывающе смотрит на Комбрига – и спрашивает: – Ты скажешь ему?

Комбриг долго молчит – и наконец качает головой.

– Нет. Я не смогу. Как я могу сказать, что отдал его Отработке, собственноручно подписал приговор? Да, люди Дома выживают как могут – и лишь это может извинить наше отношение к калекам. Дом – Спарта. И при всей нашей жалости к таким детям мы не можем позволить себе содержать их. Но извинит ли это меня? Не уверен. Я… Я не смогу ему сказать. И мало того… Я уверен, что эта правда отобьет у него желание работать на благо операции. Мы не можем так рисковать.

– Но что‑то все равно придется сказать… – негромко говорит Док.

Комбриг кивает.

– Что‑то – да. Правду – но не всю. Полуправду. Только то, что он наш, из Восточного Дома.

– И возьми его под крыло.

Комбиг разводит руками.

– Конечно. Конечно, Олег Иваныч. Это даже не вопрос.

Док покашливает, вытаскивает трубочку изо рта – и, перевернув, постукивает ей о ладонь. Стряхивает пепел, поднимается, пихает трубку в карман – и кивает на планшет, который Комбриг держит в руках.

– Тогда на этом предлагаю начать вторую часть операции. Тем более – наш Иван заждался. Да и Василиса тоже. С этого момента события начнут ускоряться – и дай нам бог удержать их под контролем. С богом, Даниил Сергеевич. Работаем.

– Работаем, Олег Иваныч. И… удачи нам всем.

Эпилог

Человек очнулся разом. Будто вынырнул из черного омута на поверхность. Тяжелые удары стали о бетон еще не замерли вдалеке – а он уже был готов. Они снова упустили его, снова не смогли убить – хотя в этот раз подошли совсем уж близко. Но они уходили – а он был жив.

Он помнил последние часы до каждой секунды. И понимал, что эти воспоминания навсегда останутся с ним. Последние мгновения перед смертью – если повезло и сумел избежать – помнятся особенно четко. А он – сумел. Пуля прошла сквозь тело того, кто стоял впереди, сменила траекторию – и только чиркнула плечо, содрав кожу. Жив. И даже ранением это назовешь с натяжкой. Он был цел – и готов двигаться дальше.

Он знал, что нужно торопиться. Они ушли – но скоро вернутся со следующей порцией. А потом и с третьей, и с четвертой, и с пятой… Материала много, и они не остановятся, пока не заполнят яму до краев. Объект будет зачищен – полностью, под ноль. Весь его прошлый опыт говорил об этом. Масса работы. А работу они всегда выполняли тщательно.

Осторожно, стараясь не шуметь, человек столкнул с себя мертвое тело. Перевалился на бок, влажно хлюпнув натекшей уже лужей – липкой, холодной – приподнялся, выглядывая за край. Лампы светили только по углам зала, их свет едва долетал сюда – и он не мог видеть окружающее в подробностях. Да и не хотел. Это лишь первые. В яму легла только первая партия. Но будет больше. Гораздо больше. Может, даже и все.

Бунт не удался – но разве стоило всерьез ожидать успеха? Пусть эти люди и отозвались на его зов – но они не были бойцами, не были воинами. Они пошли за ним только потому, что он дал им надежду. Вся их жизнь протекала в мерзких, нечеловеческих условиях – и, обреченные, они не держались за нее. Не для чего было беречь.

Грамотная операция всегда проходит в два каскада. В три – если ты мастер своего дела. В четыре – если ты ас. Агент влияния Странник – он же Добрый, он же номер СТС‑21‑46/01/114, он же Даниил Сергеевич Сотников – и был таким асом.

Первый каскад – информация об успешном проникновении, прорыве периметра. Подробности пока еще неизвестны – ведь их нужно скармливать постепенно… Но нарушение периметра уже заставляет администрацию объекта начать поиски. Кто проник? Какие цели преследовал? Чего ждать и к чему готовиться?..