– Ты знал о крестражах? – она пристально посмотрела в его глаза. Римус поджал губы и отвел взгляд, положив палочку на стол.

– Дамблдор вам рассказал, – заключил он и покачал головой. Джоанна утвердительно кивнула и огляделась. – И что вы собираетесь делать?

– Мы хотим уничтожить их.

– Для начала неплохо было хотя бы найти их.

– Один из них лежит у нас дома, – отчеканила девушка и мужчина едва не подавился, услышав это. Он вытаращил на нее свои глаза, в полном недоумении пытаясь понять, не послышалось ли ему. – Медальон Слизерина.

– С чего ты взяла? Откуда ты знаешь?

– Кикимер показал мне его. Он рассказал мне все. Мой дядя Регулус приказал ему уничтожить его, погибнув. Папа что–то знает об этом?

Люпин покачал головой и надул щеки, переваривая услышанное. Если это было правдой, то получается, что все это время офис Ордена был вместилищем для частицы души Волан–де–Морта. Было некогда думать, некогда останавливаться, времени было слишком мало.

– Вы уже знаете, как его уничтожить?

– Еще нет. Но мы найдем способ. Просто передай папе, чтобы он не переживал. Со мной все будет в полном порядке.

– Легко сказать, Джо. Не забывай, что ты в большой опасности.

– Видишь это? – она подняла руку, указав на свое запястье, где были подаренные ее отцом часы. – Я всегда буду знать, если опасность близко. К тому же со мной будут Фред и Джордж, а если мы вместе, опасность нам не грозит.

– Будьте осторожны, – только и сказал Римус.

Он знал, что останавливать Джо куда более бесполезно, чем Сириуса. Если он хотя бы изредка прислушивался к нему, то его дочь не слушала никого, кроме самой себя. Плохо это было или хорошо, вопрос спорный. Но вставать у нее на пути он не собирался, теперь она была взрослой, и сама могла принимать решения. И Джо это понимала тоже, именно поэтому она научилась предупреждать о своих намерениях, а не идти напролом, никого об этом не оповестив.

Джоанна вернулась в гостиную и поднялась в свою комнату. На подоконнике сидела Пэнси, читая учебник под тусклым светом парящей рядом свечи. Она не обратила на нее никакого внимания, пока девушка не принялась собирать рюкзак. Пятикурсница не двинулась, но зрачки ее глаз больше не бегали по страницам книги, а любопытно наблюдали за соседкой.

– Какие еще законы этой школы ты собралась нарушить? – наконец подала голос брюнетка. Она сложила книгу и взглянула на Джо.

– Исчезнуть после отбоя считается нарушением?

– Смотря где, – улыбнулась девушка, а затем лицо ее вновь приобрело разочарованное выражение. – Ты уходишь?

– Ненадолго… надеюсь. Я слишком сильно рвалась в эту школу не для того, чтобы ее прогуливать.

– Ага, оно и видно, – хмыкнула Паркинсон. – Не забывай, что я староста и знаю о всех ваших прогулах. Только вот тебе их, почему–то, многие учителя прощают. Снегг вчера отчитывал меня за всех, кроме тебя. Ну и… Малфоя соответственно.

Пэнси вздохнула, притянув к себе колени. Она запрокинула голову, посмотрев в потолок, и резко спрыгнула с подоконника, расправив одежду. По ее состоянию было видно, что она злится на него, но не может отпустить. Как бы она не пыталась, как бы сильно ей не хотелось, она все еще верила, что он изменится. Ее наивное девичье сердце продолжало с трепетом биться каждый раз, как она вспоминала о нем. И все это уже было не во имя любви. Она прекрасно понимала, что Драко уже вряд ли когда–нибудь ответит ей взаимностью. Но в их дружбу она все еще верила, ведь они столько лет находились вместе. Она столько времени поддерживала его, пока он не перешел всевозможные рамки дозволенного.

– Не волнуйся, я вернусь и закончу школу с отличием, – спокойно заверила ее Джо, заталкивая в рюкзак свои вещи. – А пока есть одно очень важное дело и оно не терпит отлагательств.

Девушка торопливо пробежалась взглядом по полкам. Она не знала, сколько времени они пробудут вне школы, и что могло им понадобиться. В крайнем случае, магию вне Хогвартса никто не отменял. Она подошла к Пэнси и взяла ее за руки. Девушка улыбнулась и обняла ее, прошептав ей на ухо слова удачи.

– Мне жаль, что люди, которые меня окружают ввязались во все это дерьмо, – с горечью произнесла она.

– Ошибаешься. Не только мы имеем к этому отношение. Причастны все, без исключения. Здесь есть только две стороны медали: темная и светлая.

– Тогда оставайся на светлой, прошу. И если увидишь Драко… передай ему, что я переживаю за него.

– Обязательно передам, – Джо закатила глаза и продолжила, – что он придурок и кретин. А еще сволочь и последняя тварь. Таким, как он, кипеть в кислотном котле до скончания веков.

– Спасибо, – смутилась Пэнси. Она понимала, после всего, что он сделал с ней, Джо, Фредом и Джорджем эти слова были более уместны. Но никогда его ни в чем не винила. Она знала, что и он заложник ситуации. Она больше была зла на его родителей, которые позволили своему сыну встать в ряды всенародных врагов. Она была уверена, что именно они заставили его сделать это, сам он этого бы никогда не допустил. – Передай лучше, что никогда не поздно принять правильную сторону.

Джо покачала головой, но не стала противоречить ей. Ее тоже можно было понять, очень тяжело смотреть, как человек, которого ты так искренне любишь, катиться в бездну. Она улыбнулась ей и вышла из комнаты. Гостиная к вечеру наполнилась студентами разных курсов. Уорингтона среди них не было, и она была готова в очередной раз пройтись под ожесточенным обстрелом любопытных взглядов.

Однако на Слизерине к ней относились куда менее презрительно, чем на остальных факультетах. На нее продолжали кидать косые взгляды, но не потому, что ненавидели, осуждали или боялись. Она стала настоящей знаменитостью. Но унижать ее никто не решался. Иногда Гриффиндорцы скалились на нее, плевали в след, но в глаза сказать о том, что ей, предательнице, здесь не место, остерегались. Она завела себе такой круг общения, в котором никто не даст ее в обиду. Фред и Джордж испепелят любого, кто посмеет хоть пальцем тронуть их подругу. Гарри, несмотря на их недомолвки, все же был на ее стороне. На ее родном факультете тоже был человек, на которого она могла положиться – Кассиус. Пэнси так же ставила на место любого, кто хоть как–то не так отзывался о Джо. Хотя последнее время пятикурсница ходила совершенно поникшая, но, в отличие от Джоанны, полностью погрузилась в учебу. Даже большинство преподавателей ни капли не намеревались осудить ее. Они понимали, как тяжело приходилось этой девушке, и какой ужас она испытала, находясь под этими страшными чарами.

Проходя по коридорам, Джо ощущала на себе липкие взгляды даже тех, кого уже сотню лет не было в живых. Люди на картинах замолкали при виде нее, осторожно смотрели вслед, боясь непонятно чего. Ходили слухи, будто бы она может обрушить свой гнев на того, кто хоть на секунду столкнется с ее взглядом. Джо бы и пальцем не тронула никого, потому что ей, в отличие от всех остальных, и дела не было до их сварливых любопытных лиц. Но подшутить над глупыми картинами она любила. Ходила по коридорам, резко оборачивалась на кого–нибудь и медленно подходила ближе, исподлобья прорезая дыру своим взглядом. Персонажи картин разбегались, кто куда.

У входа в гостиную Гриффиндора все картины опустели, люди на них попрятались, оставив родные полотна на свой страх и риск. Фред довольно заулыбался, заметив ее. Наконец избавившись от неудобного бинта и встав с кровати, он чуть ли не прыгал от радости и весь светился.

– Посмотри на это идеальное тело! – он задрал свою рубашку, медленно проведя ладонью по обнаженному торсу. Ни одного синяка и не единой царапины не осталось на нем. Девушка хихикнула и прислонилась к нему ладонями, лизнув пролегающую по середине ложбинку.

– М–м, самый сок, – она улыбнулась, взмахнув бровями, и обняла парня, который прижал ее к себе в ответ.

– Предупредила Римуса?

– Да. К моему удивлению, от него не прозвучало ни единой поучительной нотации. Только попросил быть осторожнее.