У тротуара уже стояло несколько машин, а дорожка к дому была украшена воздушными шариками и праздничными колпаками, надетыми на садовых гномов. Лили забрала из багажника коробку размером микроволновую печь и жестом пригласила Римуса за собой. Они уже шли вдоль живых изгородей, когда сзади послышался сигнальный гудок и звук стертых шин об асфальт. Обернувшись, Римус несколько раз моргнул, прежде чем осознать комичность ситуации. Лили разразилась заливистым смехом, переводя взгляд с одного на другого по мере того, как улыбающийся Сириус подходил к ним.

– Невероятно, – произнес Сириус, окинув Римуса с ног до головы оценивающим взглядом. Римус последовал его примеру, – ты подумал о том же, о чем и я!

– Погодите, – заикаясь от смеха, продолжила Лили, – вот увидит Джеймс…

– Ебучий случай! – прозвучал его голос, как только он был упомянут. Все обернулись на дверь, из которой выбежал парень, показывая на них пальцем.

Он раскрыл рот, собираясь сказать что–то колкое в адрес Сириуса, но тот поспешно заткнул ему рот, толкнув в грудь маленькой коробочкой.

– Еще одно слово, Сохатый, – предупредил он его, а затем смял в крепких объятиях, – и твой праздник будет омрачен моим стендапом историй из твоего детства.

Джеймс взъерошил волосы Сириуса, от чего тот брезгливо скривился, поспешно пригладив обратно волнистые пряди. У Римуса отвисла челюсть, когда он понял, что они с Сириусом просто–напросто поменялись ролями, облачившись в маски друг друга. С одним маленьким замечанием: Сириусу был к лицу образ Арлекина. Алая ромбовидная клетка на его рубашке, которая наверняка принадлежала одному из модных домов, выглядела очень дорого и невероятно сочеталась с кожаными брюками и маленьким багряным сердцем, нарисованным под нижним веком парня. Золотистые пайетки, которые напоминали маленькие колокольчики на пестрой ткани, тихо шелестели, когда Сириус приподнимал руки, откидывая с лица непослушные пряди.

– Услышал чарующий голос, что звал меня, – сказал он, обернувшись к Лили, – а наткнулся на местного шерифа, который привел мне контрабандистскую шайку, сбежавшую из цирка.

Сириус пихнул друга под ребра, собираясь отомстить за его едкие комментарии, но Лили подошла к нему, обнимая своего Короля Артура. Джеймс покраснел, слившись со своим королевским плащом, и поцеловал ее, закрывая от любопытных глаз. Сириус издал звук рвотных позывов, напоминая о своем присутствии, и обернулся к Римусу, подмигнув ему.

Гости весело встретили вошедшую компанию во главе с именинником. Римус уже немного привык к этим лицам, не раз встречая их на других вечеринках, на которых ему приходилось бывать. Он заметил это, ужаснувшись тому, сколько людей ему пришлось повидать в этом году, и скольких из них он уже знал поименно. Друзья присоединились к знакомой компании, устроившись рядом с Марлен и Доркас, которые были одеты в костюмы чудо–женщины и женщины–кошки. Они не удержались от своих остроумных замечаний по поводу внешнего вида Римуса и Сириуса, но тот спас положение, понизив градус неловкости, закипающий в нем.

– Мы давно договорились об этом. Поспорили, что каждый из вас сто процентов вставит что–нибудь эдакое, – он указал жестом на хихикающую Марлин. Джеймс возмущенно сдвинул брови с недовольным вздохом. – Уймись, – закатил глаза Сириус, – никто же из вас не знал об этом. Иначе вы бы сейчас молчали в тряпочку, а не пытались заставить гореть щеки Лунатика.

Все обернулись на него и на удивление Римуса, смущенно смолкли. Кажется, только Лили понимала, что ничего между ними не было обговорено заранее. Вскоре к ним присоединились Мэри и Питер, вступив на порочный круг, добавив несколько собственных колкостей на них счет. Римус наблюдал за тем, как образ Мэрилин Монро олицетворял романтическую натуру Мэри. Она была так же жеманна в каждом своем движении, так же женственна и очаровательна. Мэри знала свои сильные стороны и умела мастерски включать свое обаяние, с кем бы она не говорила. Каждый готов был преклонить колено перед ее яркой харизмой. Питер нацепил клыки Графа Дракулы и весь вечер подходил к девушкам, кусая их за шею. Сириус и Мэри принялись делать ставки, когда ему посчастливиться получить ответный поцелуй, а не плеяду пощечин. Римус и Лили оценивали изящность этих ударов, а Джеймс сочувственно морщился, пока Марлин и Доркас заливисто хохотали.

– Может, уже сыграем в бутылочку, чтобы ему хоть что–то досталось? – покачал головой Джеймс, питая надежды на успех друга, когда тому в очередной раз досталась порция гневных оскорблений.

– Давайте! – с энтузиазмом воскликнула Лили, окинув взглядом Римуса.

Он переглянулся с Сириусом, когда заметил, что Джеймс точно так же посмотрел на него.

– Они ведь не знают, да? – прошептал он, наклонившись поближе, чтобы никто не услышал. Сириус покачал головой, самодовольно прикусив губу.

– Устроим им представление? – его брови взметнулись вверх, от чего Римусу хоть и было немного некомфортно демонстрировать это на публику, но отказать Сириусу было трудно. К тому же, он и сам был не прочь потрепать нервишки их заядлым шипперам, в роде Джеймса и Лили. Он утвердительно кивнул, специально отодвинувшись от него как можно дальше. Пусть эти двое наконец успокоятся.

– Пит! – позвал Джеймс, пока Мэри допила остатки шампанского, звонко водрузив бутылку в центр образовавшегося круга.

Народ постепенно сгущался, и Римусу стало не по себе, если придется целоваться с кем–то еще. Живот взволнованно заурчал, и он сочувственно погладил его. Ладно, подумал он, если ради счастья Питера, ему придется перецеловать половину гостей, он сделает это. «За Питера!» – пронесся воодушевляющий голос в его голове. Он бросил быстрый взгляд на Сириуса, который смотрел на него с озорными огоньками в его синих глазах, и на душе Римуса запели волки.

Поцеловать Мэри мечтал каждый, кто сидел в этой комнате. Даже Римус признал, что не отказался от этого, если бы ему предоставилась такая возможность. Он вообще был удивлен собственному рвению к этой глупой затее. Но бутылка в его руках была уже наполовину пуста, поэтому он понимал, что все это лишь алкоголь, бурлящий в его крови. На его глазах переплетались губы совершенно посторонних людей. Он старался не пялиться на это, потому что это иногда это было чересчур откровенно. Однако все остальные, включая Сириуса, не стеснялись присвистывать, когда поцелуй становился горячее и глубже.

Несколько раз он почувствовал прилив безудержного веселья, когда Джеймсу выпало поцеловать какого–то парня, который опасливо озирался на Лили. Та подбадривала обоих, заставляя показать Джеймса, на что он способен. Сириус злился, ревнуя своего друга похлеще его девушки. У Римуса проступили слезы от смеха, когда Лили подхватила общие вздохи, воскликнув: «Да! Этой мой мальчик».

Иногда Римусу приходилось стискивать зубы, когда горлышко бутылки указывало на Сириуса, и не в его пользу. Это были малознакомые ему девушки и парни, которых, однако, хорошо знал сам Сириус, и по которым было видно, что они горели желанием узнать вкус его губ. В такие моменты он ловил на себе взгляды Лили, которая, выпив несколько бокалов вина, становилась душой вечеринок, вставляя свои меткие комментарии.

– О, ну все, давайте дальше! – резко перебила она, как только белокурая девушка коснулась плеча Сириуса. – В щечку и поехали!

Когда выпадала удача Питера, его лицо озарялось такой улыбкой, которой можно было освещать темные улицы. Даже если это был парень, Питер крайне нуждался в том, чтобы этим вечером найти приключения на одно место. Лили удалось выбить для себя Марлин, и когда она вопросительно посмотрела на Доркас, та улыбчиво подмигнула ей, давая свое разрешение. Пользуясь моментом, Лили повернулась к Джеймсу, приподняв бровь, словно говоря этим: «Смотри, что могу», – и их поцелуй стал самым откровенным за весь вечер. Лицо Джеймса налилось краской, челюсть отвисла, и он на какое–то время выпал из реальности, не отрывая взгляд от своей девушки. Доркас пришлось прокашляться, чтобы напомнить о себе, после чего Лили поцеловала и ее в знак извинения.