- Хочешь все пустить на самотек? Если кто-то узнает, что мы с тобой любовники, это разойдется по всему интернету и тогда уже никто не встанет на нашу сторону. Мы лишимся наших мест.

- Неужели, любить мужчину страшнее, чем убить человека? – это был философский вопрос, заданный в пустоту. Ё Хана оправдали за убийство нескольких людей! Но если кто-то узнает, что он любит и живет только с одним, но это мужчина – его карьере конец? Он не понимал эту логику, но принимал опасения Га Она. – Что ты предлагаешь?

- Во-первых, перестать провоцировать меня в суде.

О! Га Он пошел по тонкому льду, сам не понимая, чем для него это чревато.

- Как быстро ты поменял свои показания, - надевая пиджак, недовольно говорил Ё Хан. – Еще несколько дней назад ты умолял меня не выпускать тебя из моих объятий.

- Это да, но, - Га Он замялся, осознав, что он сам себе противоречит. Правда, буквально на прошлой неделе, когда он еще не знал, что его новый шеф - это Кан Ё Хан, парень страдал от невозможности все повернуть вспять и пережить те моменты, от которых сейчас он так легко отказывается. – Все изменилось! – сорвался он, не зная, что ответить в свое оправдание.

Га Он не понимал, что ему будет очень тяжело совмещать личную жизнь и работу, учитывая его характер, особенно с его излишней педантичностью к делам. Ё Хан знал, что Га Он – человек, придерживающийся строгих принципов, возможно оттого ему и было интересно тормошить парня, провоцируя того на ответные эмоции.

- Ты еще составь расписание по часам, когда мне можно будет тебя трогать, – в шутку предложил бредовую идею мужчина.

- Нужно придумать правила! – серьезно заявил Га Он, на что Ё Хан посмотрел на него с удивлением, не веря своим ушам.

- Ты не шутишь?

- Например, заниматься сексом в суде только по средам, - мысленно Га Он уже накладывал ограничения на свою неприкосновенность. - Этот день самый незагруженный и многие уходят с работы раньше времени. А утренний секс перенести на час раньше, например, когда мы принимаем душ, а не после, перед выходом, - еще раз уточнил парень важную деталь. - Еще твои взгляды на людях – это перебор. Даже идиоту понятно, о чем ты думаешь в этот момент. Судья О уже что-то подозревает, а прошло всего несколько дней с твоего появления.

- Ты закончил? – недобро спросил мужчина. - Или это только начало списка?

- Есть еще пара моментов… - скукожился под взглядом Ё Хана Га Он, но все равно сказал.

- За это время, пока ты несешь эту ересь, мы бы уже успели не только заняться любовью, но еще и выехать пораньше. А теперь, бегом в машину, мы действительно опаздываем. Твой список я жду сегодня на моем столе. Раз хочешь решать вопрос таким образом, я тоже подготовлю свой список требований.

- Это не требования, а дисциплина в отношениях. Потому что дай тебе волю…

- В машину, - перебил его мужчина, не сводя с юноши своего тяжелого взгляда.

- Ты невыносим, - всегда говорил Га Он, когда понимал, что диалог никак не получается и Ё Хан даже не старается его понять.

Пусть это и выглядело глупо со стороны, но если иметь дело с таким человеком, как господин Кан, то все сразу становилось понятно. Га Ону необходимо личное пространство, которое испарилось сразу же, как только они въехали в свой новый дом. Даже в суде шеф вызывал его не по разу, что сбивало юношу и отвлекало от работы. Для человека, привыкшего жить в одиночестве тринадцать лет, такой образ жизни становился невыносимым. Когда они проживали в особняке с Элией, все было по-другому и у каждого было свое свободное время. Они встречались только за завтраком и ужином, и то не всегда. На обсуждение дел уходило около часа по вечерам, а дальше каждый был предоставлен сам себе и это устраивало Га Она. Все трое - он, Ё Хан и Элия - были по своей натуре одиночки и не нарушали покой друг друга, понимая, как это необходимо каждому из них. Но сейчас шеф Кан ему прохода не дает ни дома, ни в здании суда. Он как с цепи сорвался и все время хотел близости со своим любимым. Га Он даже это мог понять, поскольку они только встретились и, скорее всего, мужчина не успел насытиться их любовью и поверить, что они вместе. Теперь навсегда. Но так же парень понимал, что если сразу не простроить свои личные границы и не поставить Ё Хана на место, потом отвоевать их будет невозможно.

Еще, как назло, уже в машине позвонил министр Ян. Он в последнее время звонил только Га Ону, такой у них был уговор с судьей Каном. Ё Хан старался не пересекаться с Мин Ву никоим образом, во избежание ненужных проблем. Но если звонил министр, значит сегодня вечером Га Она ждала встреча с ним.

Странное ощущение охватывало юношу после разговора с Мин Ву. Как будто он делал что-то запретное, что могло ранить Ё Хана. Умом Га Он понимал, что ничего особенного в этих встречах и общении нет – все по делу. Что его любимому не о чем волноваться и, вообще, думать об этом абсурдно. Но что-то внутри сжималось от страха при виде спокойного лица Ё Хана, который даже бровью не повел, услышав с кем говорит парень. Га Он не до конца понимал, чего он больше опасается: слишком открытого и раскрепощенного с ним Мин Ву или сдержанного, до безумия ревнивого Ё Хана? Видимо, стоило остерегаться и первого и второго. Министр Ян излучал странную и непонятную до конца Га Ону энергию, которую он мог описать только сравнив мужчину со змеем искусителем, медленно, но верно, пробирающимся к своей добыче, усыпляя ее бдительность и нападающим в самый неожиданный момент. Возможно, у Га Она разыгралась фантазия, но он полагался на свою интуицию. Поэтому, парень относился к Мин Ву с большой осторожностью, не давая тому почувствовать, что юноша может поддаться манипуляциям с его стороны. Это было привилегией только Кан Ё Хана.

- По какому вопросу тебя вызывает министр?

- Если бы он говорил сразу, мне бы не пришлось с ним встречаться, - логично ответил Га Он. Он старался держаться собранно, не показывая, что нервничает.

- Не нравится, мне все это.

- Мне тоже. Я не горю желанием каждый раз бегать по его зову.

- Я не об этом. Если он просит о встрече, значит что-то идет не по плану. Документы с делами он высылает мне лично, там обсуждать нечего, - Ё Хан задумался.

- Ты сегодня подозрительный, - обратил внимание юноша и надеялся, что Ё Хан объяснит свое поведение.

- Все слишком хорошо, - не отрывая взгляда от дороги, мужчина был в своих мыслях.

- А разве должно быть по-другому?

- Когда все идеально, это может значить только одно - мы сами находимся в чьей-то игре. Кто-то пытается отвлечь наше внимание. Например, с чего вдруг все независимые каналы стали показывать судебное шоу? Насколько мне известно, ни президент, ни министр с ними не сотрудничают.

- Потому что на этом можно заработать много денег. Ты видел рейтинги? Такого никогда не было. Они знают, на чем поживиться.

- Я тоже так подумал сначала, - не договорил фразу мужчина, оборвав ее на половине.

- Серьезно, есть повод задуматься?

Ё Хан ненадолго провернулся к Га Ону, осознав, что своими поведением и сомнениями может того напугать. Он положил руку на бедро парня, успокаивая.

- Все хорошо. Просто воображение разыгралось, видимо это из-за нехватки секса.

- Я сделаю вид, что ничего не слышал, – злился Га Он, отвернувшись от мужчины, а Ё Хан вдруг улыбнулся. – Дело игорных домов, - Га Он вернул разговор к рабочим вопросам, к делу, которое они готовили к следующему суду. - Как президент позволил вынести это на публичный суд? Разве это не общая кормушка, с которой кормится не один чиновник?

- Он защищается, прячась за пешками. В расход идут все. Но у него грамотная политика – вычищая подобные заведения, он попадает в доверие к народу и незаметно все берет под свой контроль. Демократии нет. Люди сами надевают на себя ошейники давая ему прямо в руки свои поводки. Со стороны это выглядит как забота о государстве, на самом деле, это всегда была лишь игра власть имущих.

- Но они потеряют значительный доход от прибыли игровых клубов.