Том вскинул брови и усмехнулся:

— Так ты наблюдала за мной на балу?

Гвен тяжело дышала, словно вулкан, готовый разразиться лавой. Секунда, и она, потушив канделябр, зашагала прочь в густую тьму.

***

Гвен разложила на столе три пергамента, но никак не могла начать составлять приглашения друзьям. Сердце колотилось, из головы не лезла эта холодная усмешка, этот унизительный тон.

Да, она наблюдала за Реддлом на балу. От них с Аделиной невозможно было оторвать глаз. Окружающие, казалось, даже расступались, освобождая место для этой пары. Они были бесподобны, он был бесподобен.

Гвен в тот вечер танцевала с Лу, а Дэйзи с Аланом. Это правильно, так должно быть, и завтра ничего не изменится. Как она вообще могла допустить мысль об обратном и не позвать друзей на завтрашний праздник?

Как? Просто иногда ей казалось, что Реддл взаимно наслаждается её обществом. В тот вечер, когда Гвен рискнула заявиться к нему с шахматами, её не покидало чувство, что рядом лежит огромный ягуар и… мурлычет. Она тайком любовалась, как он сжимал губы, обдумывая следующий ход. И стоило проиграть, чтобы увидеть проблеск улыбки на бесстрастном лице.

Он сосредоточенно хмурился, и тогда между бровями залегала вертикальная морщинка. Он расслаблялся, откидываясь на спинку стула, и чёрная прядь своенравно падала на лоб. И сколько бы Гвен ни рассматривала его черты, ни пыталась его понять, он всегда оставался непостижимым, далёким. В глубине души она чувствовала, что никогда не сможет во всех смыслах приблизиться к нему. И это странно ломало.

Она отчаянно клялась и обещала себе не допускать этих мыслей, но они обстоятельно вили свои паутины, щекотали маленькими лапками сознание, прокрадывались в сны, заполняли пустоту и оставляли её после себя.

Она упорно игнорировала тревожные звоночки. В конце концов, её просто тянет к нему, неужели она совершает что-то плохое, поддаваясь этому притяжению?

***

Том захлопнул дверь и провёл похолодевшими пальцами по лицу. С губ сорвался безумный смешок. Он до сих пор не мог угомонить сердцебиение. Прямо как в то время, когда он был ещё слишком восприимчив к миру, слишком впечатлителен.

«Ты не хочешь пойти со мной?» — разгорячённая, решительная, она выглядела ровно так же, когда отбивалась от врагов.

В глаза ударил свет, словно солнце взошло за секунду. Жёлто-зелёное сияние залило комнату, и Том без труда понял, в чём дело: насмешка судьбы. Он извлёк из тумбочки светящийся шар, который лежал там месяц и который что-то знал о счастье.

Пару мгновений спустя стекляшка уже со свистом летела с четвёртого этажа, а взгляд Тома упал на сегодняшний номер «Пророка» и дату в уголке: «Среда, 13 февраля».

========== Глава 10. В огне ==========

Зачарованные гирлянды под потолком никак не хотели выстраиваться ровными рядами. Гвен, стоя на хлипкой табуретке, в очередной раз взмахнула палочкой — и всё повалилось на пол.

— Попробуй «Ордо Рерум», — снизу привычный всезнающий тон.

Алан Гилл. Мозг компании. Разгадывал загадки башни Когтеврана в обмен на сладости на протяжении семи лет. Правда, на старших курсах стал разборчивее — если не придирчивее — и начал требовать исключительно сахарные перья в качестве оплаты. Парень до смешного постоянный, поэтому вкусы у него до сих пор не изменились: как гастрономические, так и романтические. В перерывах между назиданиями Алан украдкой бросал восхищённые взгляды на Дэйзи Босуорт в новенькой голубой мантии.

— Снова косишь влево, Гвен, — заметил он с важным видом.

— Не умничай, Ал. Продолжай, дорогая, — распорядилась Дэйзи.

Аккуратная и миниатюрная, Дэйзи поначалу производит впечатление человека, который и мухи не обидит. Впрочем, лучше этого не проверять. Лукас в шутку прозвал её Громовещателем за поразительную вспыльчивость и неподражаемую голосистость.

— Теперь ровно, — объявила Дэйзи. — Лукас, как тебе? Лукас!

Тот заинтересованно поглядывал в сторону буфета. Там, на почётном месте, стоял аппетитный шоколадный пирог.

— Сойдёт, — Лукасу было всё равно, лишь бы его не напрягали по пустякам. Полная противоположность Алана. На том и сошлись.

— Стеббинс как всегда! — вскинулась Дэйзи.

Эти двое уживались как кошка с собакой, а об их размолвках обычно знала вся пуффендуйская гостиная. Гвен же с Аланом предпочитали отмалчиваться, прекрасно зная, что пламя этих ссор утихнет через полчаса, и всё вернётся на круги своя.

Дружба продолжалась, и всё же Дэйзи неоднократно намекала подруге, что Лукас — мягко говоря, не лучшая партия. Дело в том, что два чистокровных семейства — Фоули и Стеббинсы — изначально признали друг в друге достойное продолжение рода. Однако Дэйзи упрямо пророчила этому союзу смертельную скуку и тотальную несовместимость.

— Не суди по себе, — с улыбкой отвечала Гвен. — Мы с ним вполне находим общий язык.

— Сдался тебе этот глизень! — яростно шептала та. — Он на несчастный пирог смотрит живее, чем на тебя.

— Выбирать не приходится, — усмехнулась Гвен, внутренне соглашаясь с подругой.

Между ними никогда не было особых чувств. Будто пожилая пара, за всю жизнь друг друга повидавшая. Они просто знали, что однажды поженятся, и принимали это как должное. А до тех пор не спешили переступать черту и обозначать свои отношения.

Гвен уставилась на Лукаса, прислушиваясь к собственному сердцу. Высокий, подтянутый, отпущенные медные волосы. Слегка безвольный подбородок, но глаза красивые, янтарные. А взгляд спокойный или, может… потухший.

Из размышлений Гвен вывел грохот — это Сандор водрузил старый граммофон на столик. Бонни заботливо порхала вокруг, что заставляло сурового смотрителя то и дело розоветь, как редиска.

Из металлического цветка грянул фальшивый оркестр. Люстра осыпала золотым светом толпу, что собралась в холле. Гости оживлённо переговаривались. Здесь были Дорис и Бекки, Сандор и Бонни, даже Биффу позволили присутствовать. Призрак играл в уголке подальше от миссис Марриотт. Управляющая критично осмотрела провисшую гирлянду и поманила Гвен:

— Разберись, — скомандовала она.

Гвен торопливо взобралась на табуретку, как вдруг земля ушла из-под ног.

— Поймал! — тёплое дыхание Лукаса в макушку. — Уже успела приложиться к пуншу?

Гвен развернулась в крепких объятиях, когда хватка резко ослабилась. Лукас отшатнулся, судорожно хватая воздух. Гвен непонимающе застыла, в немой поддержке протягивая руки, а тот схватился за грудь и опёрся о стену. Она растерялась, а Лукас закашлялся так, что вот-вот раздерёт себе лёгкие. Гвен бросилась к нему, чтобы похлопать по спине, но тот вдруг замер и выдохнул.

— Лу!

— Порядок, — отмахнулся он, тяжело дыша.

Кучка зевак, наблюдавших за этим зрелищем, разочарованно рассыпалась.

— Что это было? — севшим голосом выговорила Гвен.

— Я будто проглотил раскалённые угли, — ответил Лукас ей в тон.

***

«Могу сделать человеку больно, если захочу», — зря Том тогда проговорился об этом Дамблдору.

В глазах рябило от красной мишуры, слух разъедало дребезжание граммофона. О, сегодня ему не дадут отдохнуть после работы. Ещё этот клоун Стеббинс. Быстро же ты, Фоули, нашла себе партнёра для танцев.

Горячий яд разлился по венам, к лицу прилипла дьявольская гримаса. Жалкие создания, однажды он сотрёт их всех в порошок. Щелчок замка, и Том крепче сжал палочку. Он нуждался в разрядке.

— Что я вижу! — возликовало зеркало. — Неужто вы, юноша, способны на ре…

— Бомбардо! — он так давно об этом мечтал.

— ЙА-А-А! — зеркало треснуло и завизжало, как десяток взрослых мандрагор, но спустя пару секунд стихло и заметно потемнело.

Со стен посыпалась штукатурка. В изломанном отражении явилось жуткое лицо — чужое лицо. А может, самое его настоящее.

Том вылетел из комнаты, рваным жестом запечатывая дверь. Заточённые эмоции давали о себе знать, и он больше не желал держать их в темницах разума. Он с размаху швырнул заклятие в настенный канделябр, который с оглушительным звоном рухнул вниз. Взмахом палочки он бездумно вспорол деревянный пол, когда волосы огладил прохладный, успокаивающий сквозняк.