— У тебя небольшие проблемы с сердцем, раза два-три в год ты ходишь на обследования. Обычно ты забываешь про эти даты, я тебе напоминаю.

— Как всё сложно,— Юля вздыхает и смотрит в потолок, снова подтянув к себе ноги и обняв колени.

Яна запускает руку в её волосы и осторожно гладит по голове.

— Ты же на самом деле очень мало знаешь. Ты в её теле пока ещё день. Через пару недель ты столько узнаешь, что бонусы вроде того, что ты уже поступила в университет, покажутся жалким утешением. И сложности с родителями, с молодыми людьми…

— Откуда ты знаешь, что я думала об университете? Ты читаешь мысли?

— Пока нет,— улыбается Яна.— Просто я бы сама об этом думала.

— Наверное… Будет честно, чтобы Кристина тоже принимала решение?

— Да, наверное. Давай позвоним Кристине? У неё ведь наверняка твой телефон сейчас.— Яна протягивает Юле свой телефон, и девушка набирает свой номер.

После пятого длинного гудка Яна звонит снова, потом ещё раз, а на четвёртый раз телефон Юли оказывается выключенным. Юля встревоженно глядит на Яну.

========== Вынужденная остановка ==========

В поезде у Кристины сидячее место.

Она уже не пугается того, что ноги у неё короче, чем она привыкла, а ногти на руках покрыты нежно-розовым лаком. Девушка приводит в порядок волосы, садится с ногами на сиденье задом наперёд и ест горячую лапшу со специями из коробочки. К счастью, в вагоне есть титан, и она просто залила лапшу кипятком. В вагоне очень мало людей, а рядом вообще никого. Поэтому все три сиденья в распоряжении Кристины. Серая футболка просторная, сползает с одного плеча, и девушка постоянно поправляет её. Кроссовки где-то внизу, под сиденьями, а в толстовке было слишком жарко, и её пришлось уместить в рюкзак, и так набитый всякой всячиной. Кристина глядит на убегающие поля и рощи в окно, потом, соскучившись, читает новые главы «Декамерона». Надолго её не хватает, потому что там опять все друг другу изменяют, и это никуда не годится. Девушка вытягивает ноги на соседнее сиденье, разглядывает свои ступни, проводит указательным пальцем по царапине на левой пятке — царапина свежая и слегка саднит, и неясно, откуда она взялась; а потом, оглядев вагон, Кристина решается и задирает футболку. Снова рассматривает свою грудь с лёгким разочарованием. Живот крепкий и спортивный, но не такой стройный, как она привыкла видеть у себя. Никто не замечает её манипуляций, девушка опускает футболку и снова возвращается к горячей лапше. Непонятно, что они в неё такого добавляют, что лапша не остывает целых полчаса.

Кристина скрещивает ноги, устраивается поудобнее и доедает лапшу из коробочки, глядя в окно. Блестящие реки, старые ржавые мосты, бесконечные берёзовые и хвойные рощи, и это не надоедает.

Ехать бы так вечно. Чтобы стук колёс, облака отражались в мимолётных прудах, удивлённые коровы и лошади на зелёных лугах, а потом опять берёзы и бесконечные ели. И ночью чтобы дождь, а рельсы пели бы свои заунывные песни. Девушка уютно сворачивается в уголке просторного кресла, прикрывает веки, и в мыслях её яблоки, река, солнце, велосипеды, Яна, заброшенный парк, пакет с продуктами, старенькая детская площадка у дома, вечерний магазин, Камилла… Кристина вздыхает и устраивается ещё удобнее. Ехать ещё часов шесть. К счастью, после электрички пришлось ждать всего два часа.

Кристину трясут за плечо; она показывает билет и паспорт; контролёры удивляются, как ей, несовершеннолетней, вообще продали билет на это направление, и высаживают её на ближайшей станции.

Девушка, едва придя в себя от потрясения, рассматривает синюю табличку с названием небольшого города — хорошо, что хотя бы на полустанке не пришлось выйти. Позволяет себя четыре минуты поплакать, сетуя на невезение, а потом отправляется искать автобусную станцию.

Кристина покупает билет на ближайший автобус, прячет его в рюкзачке и бродит по зелёному скверу у вокзала. Денег всё меньше, нетерпения всё больше, и до своего телефона так и не удаётся дозвониться. Несколько раз девушка набирает цифры номера Яны, который помнит наизусть, но так и не звонит. Что она ей скажет? «Яна, я в чужом теле, пригляди за моей квартирой?» Или, например, «знаешь, есть такая Юля, она выглядит совсем как я, но это не я, только не пугайся»…

Она приводит себя в порядок в вокзальном туалете, повесив рюкзак на ручку двери.

Сушилка для рук не сразу реагирует на маленькие ладошки Кристины, а потом заполошно начинает дуть горячим воздухом — так неожиданно, так что девушка отпрыгивает и оглядывается, не заметил ли кто её испуга.

Голову хорошо бы помыть. В поезде было жарко, вся вспотела. Запершись в кабинке, девушка переодевается — в пакете с одеждой короткая клетчатая серая юбка и белая блузка. Это выглядит очень привлекательно. Кристина упаковывает спортивную одежду в рюкзак, снова вешает его на ручку двери и разглядывает себя в зеркало. Решает, что всё это очень мило. Только скорее бы вернуться домой. Завязывает шнурки на кроссовках, а когда встаёт, обнаруживает, что рюкзака нет.

Кристина выскакивает в зал, но там столько снующих людей, что разглядеть кого-то с её рюкзачком никакой возможности нет. Она обессиленно прислоняется к стене. Снова заглядывает в туалет в надежде, что ошиблась, и проверяет все кабинки, а потом на неё начинает ругаться служащая вокзала, что-то подозревающая. И девушка выходит на улицу.

Вечереет, и свежий ветер шумит листвой.

Кристина садится на первую попавшуюся лавочку. Она совершенно не представляет, что делать дальше.

========== Безымянная деревня на юге Китая, сто семьдесят лет назад ==========

Брат Нампоче прикрывает глаза, а когда открывает снова, ему кажется, что всё сместилось левее, чем было — масляные плошки, пляшущие тени, статуэтка в нише. Он не удивляется: во время медитаций такие смещения для него привычны. Бывало и более необычно. Но ощущения обострены, поэтому брат Нампоче по звуку сглатываемой слюны чувствует, что брата Рингупо что-то гложет. Брат Нампоче приглушает зрение и даёт слуху овладеть собой. Дыхание у брата Рингупо сильно изменилось. И напоминает…

— Брат.

Нампоче медленно поворачивается к Рингупо, всё ещё не желая верить. Брат Рингупо говорит его собственным голосом, чуть более высоким, чем привычно, спокойным, но в глубине модуляций звука чувствуется взволнованность.

— Брат, мне кажется, что мы поменялись телами и душами.

Нампоче возвращает себе зрение и рассматривает себя со стороны. У него нет сомнений, что перед ним сидит Рингупо, но в его обличии.

— Да,— спокойно говорит Нампоче.

— Брат, почему ты никогда не говорил, что ты сестра?

Нампоче действительно женщина. Но шестнадцать лет в обители отучили её думать об этом. Она проникла в обитель юной девушкой, отрезав волосы и туго перевязав грудь; настоятель, быстро распознав её хитрость, всё же не стал выгонять, потом и вовсе ушёл в другой мир, а новый настоятель так ничего и не заподозрил, как и все остальные.

— Брат, можно, я пока побуду в этом теле? Это новый опыт для меня, он полезен.

— Конечно,— говорит Нампоче. Ей всегда нравился Рингупо, добрый и открытый. Ещё до обители.— Раз медитация сегодня не задалась, идём завтракать.

На улице светает.

========== Ночная музыка ==========

Кристине кажется, что уже светает, но этого, конечно, не может быть в одиннадцать часов вечера. Дождь стих, и вокруг всё мокрое и блестящее, даже ночные витрины снова засияли в полную силу, отчего небо и кажется светлее. Но волосы мокрые и слипшиеся, а белая блузка липнет к телу. Вода набралась в кроссовки, и они чавкают при каждом шаге. Поэтому девушка сидит на бордюре рядом с каким-то закрытым киоском под крупной светящейся вывеской «кока-колы» и вытряхивает воду из обуви. Ступни уже перепачканы, все в мелких брызгах от луж, как будто она гуляла по колено в грязи. Но под рукой нет ничего, чтобы вытереть ноги, и Кристина со вздохом обувается и зашнуровывает кроссовки. Шнурки мокрые и противные, и завязывать их — целое мучение.