Чалле повернулся к Чарли, которая поднялась из-за стола, и посмотрел на нее, недвусмысленно давая понять, что еще не закончил, однако ей пришлось срочно покинуть помещение. Она едва успела добежать до туалета, как ее снова вырвало.

Убрав за собой все следы и дважды спустив воду, она посмотрела на себя в зеркало. Что за дрянь она приняла? И что вообще произошло? Что за человек был с ней? Занимались ли они сексом? Она прислушалась к своим ощущениям, почувствовала, что между ног побаливает. Появилось ли это ощущение накануне, после ночи, проведенной с Яком? Этого она не могла вспомнить.

– Чарли, ты заболела? – спросил Чалле, когда она вернулась.

– Нет.

Чалле посмотрел на нее так, словно ожидал продолжения, но, когда его не последовало, сказал, что она немного пропустила. Только то, что у семьи нет известных врагов и что опрос соседей пока ни к чему не привел. Собаки взяли было след, но вскоре потеряли из-за дождя и ветра. Кроме того, трудно сказать, кому могли принадлежать следы – это мог оказаться любой человек, навещавший семью в последнее время.

– А кто там бывал? – спросила Чарли.

– По-моему, у них работает немало персонала, – ответил Чалле, – и к тому же, приходили в гости друзья.

– Там, на месте дежурят специалисты, которые будут подсказывать родителям, если позвонят похитители?

– Они как раз занимались этим вопросом, когда я звонил руководителю следственной группы, – кивнул Чалле.

– Отлично. Можем отправляться прямо сейчас, – сказал Андерс и поднялся.

У входной двери Чалле жестом остановил Чарли.

– Можно тебя на пару слов?

– Конечно, – ответила Чарли и почувствовала, как внутри нарастает неприятное чувство.

– Я могу быть уверен, что ты будешь держать себя в рамках? – спросил Чалле, когда они остались одни.

– Само собой.

– Не сердись, пожалуйста. Я не стал бы задавать этот вопрос, если бы ты не…

– Я не сержусь. Пропал маленький ребенок. Если ты не уверен, что я хорошо сделаю свое дело, то пошли вместо меня кого-нибудь другого.

– Я полагаюсь на тебя.

– Отлично, – ответила Чарли и подумала, что в его поведении не очень-то ощущается доверие.

– Надеюсь, ты меня не разочаруешь, Лагер.

– Сделаю все от меня зависящее.

«И это правда», – подумала она, расставшись с Чалле. Она всегда делала все от нее зависящее – в тех условиях, в которые ее ставила жизнь.

Наконец-то она заснула. От кратких вдохов и выдохов ее маленькая грудная клетка поднимается и опускается. Волосы вьются от тепла. Губки то и дело дрожат, словно она сосет невидимую соску. И тут она улыбается во сне, и на левой щеке проступает ямочка. Я глажу ее по лобику. Кожа такая нежная. У нее морщится личико, но тут же снова расслабляется. Я осторожно наклоняюсь над ней и ощущаю запах овсяной смеси.

Она совершенство.

– Что произошло сегодня ночью? – спросил Андерс, когда они выехали на дорогу, ведущую в Карлстад. На этот раз им не пришлось обсуждать вопрос о том, кто поведет машину.

– Слишком много пива, – ответила Чарли. Она включила радио на полную мощность, чтобы дать понять – она не настроена разговаривать. Прием не сработал.

– Ты опять за старое? – спросил Андерс.

– Со мной все в порядке.

– В таком случае, может быть, не стоило звонить мне среди ночи и… Ты не помнишь? – спросил он, когда их взгляды на секунду встретились. – Ты не помнишь, что звонила мне?

– Ясное дело, помню, – ответила Чарли, ощущая новый приступ паники. Она видела только свои сообщения Андерсу, а теперь выясняется, что она ему еще и звонила. Что, черт подери, она ему наплела? Чарли взяла сумочку, достала упаковку собрила и засунула в рот, ничем не запивая.

– Голова болит? – спросил Андерс.

Она кивнула и поборола импульс начать расспрашивать, в каком состоянии она ему звонила, что звучало на заднем плане, что именно она говорила. Наверное, ей стоило остаться в Стокгольме и разобраться в этом деле. Может быть, кто-то подсыпал ей в пиво рогипнол. Но потом она вспомнила о статистике – у большинства из тех, кто думал, что им что-то подсыпали, просто оказывалась очень высокая концентрация алкоголя в крови. Но если даже такое действительно случилось… к чему все это приведет? Она понятия не имеет, кто пошел к ней домой. Конечно, она могла бы вернуться в бар и спросить тех, кто там работает, но что потом? Следствие однозначно будет означать конец ее карьере. На этот раз Чалле исключит ее навсегда.

«Всего этого не было, – подумала она. – Просто не было этой ночи – и все». И уже во второй раз за короткое время она испытала благодарность за то, чему научилась в детстве – умению вытеснять неприятное, особенно в те периоды, когда нужно было сосредоточиться на чем-то другом. И теперь – с нынешнего момента – не существует ничего, кроме пропавшей девочки, которую они просто обязаны отыскать.

Город остался позади, вдоль шоссе потянулись поля, пастбища и леса. При благоприятном движении они рассчитывали прибыть в Карлстад около четырех.

– Остается только надеяться, что нам вот-вот позвонят и скажут, что она нашлась, – вздохнул Андерс. – Представляю, каково родителям. Мой самый большой страх в жизни – что с Сэмом что-нибудь случится. Иногда я даже тоскую по тому времени, когда его еще не было – тогда я ничего не боялся.

– А я боюсь, – ответила Чарли. – Хотя у меня и нет детей.

– А чего же ты тогда боишься? – спросил Андерс. – Помимо очевидного.

– Какого такого очевидного?

– Близости, любви, отношений.

– Я этого не боюсь, – заявила Чарли.

– Так чего ты боишься? – снова спросил Андерс.

«Бессмысленно даже пытаться объяснить, – подумала Чарли. – Он все равно не поймет». Люди со здоровой психикой, выросшие в нормальных условиях, обычно и представить себе не могут, какой груз несут на плечах те, кому повезло меньше.

– Так чего? – продолжал Андерс.

– Безумия, – ответила она. – Боюсь сойти с ума.

– Но почему ты этого боишься?

– А разве этого не следовало бы бояться всем и каждому? Разве это не самое страшное, что может случиться с человеком, – потерять самого себя?

– Если подумать, то да, конечно, – кивнул Андерс.

– Я чуть не сошла с ума после того, что случилось с Юханом, – проговорила она. – Чувствовать себя виноватой в чьей-то смерти…

– Черт, но ты же не виновата, Чарли!

– Но если бы я не начала раскапывать то старое дело…

– С самого начала дело обнаружил Юхан, и он сам захотел приехать в Гюльспонг. Ты ведь не виновата в том, что какой-то псих вышел из себя и прибил его. Нелепо себя за это упрекать.

– Все это я прекрасно знаю, – вздохнула Чарли, – но меня не покидает чувство, что во всем моя вина.

– Это всего лишь чувство, – решительно сказал Андерс. – Оно не соответствует действительности.

«Но чувства – это не ерунда, – подумала Чарли. – Они могут совершенно уничтожить человека. Утащить его в пропасть, так что он никогда уже не выберется».

«Мне кажется, я падаю, моя дорогая, и не за что зацепиться».

Чарли стала читать вслух имеющиеся сведения по поводу супругов Пальмгрен. Обычно ее не укачивало, когда она читала в машине, но сейчас ей удавалось прочесть всего несколько предложений – приходилось отрывать взгляд и смотреть на дорогу. Никаких данных о профессии Фриды не сообщалось, а вот Густав Пальмгрен – экономист и предприниматель, владеющий несколькими предприятиями в Швеции и в России. Всего шестью месяцами ранее супруги вернулись в Швецию из Москвы и поселились в недавно отремонтированном коттедже в Хаммарё.

– Фрида родилась в восемьдесят шестом, – сказала Чарли. – Она на двенадцать лет моложе мужа.

– Ага, – кивнул Андерс. – А что, это плохо?

– Я просто говорю тебе, сколько им лет.

Раздался звонок с номера, начинающегося на 054. Андерс ответил и включил динамики.