- Что-то я себя странно чувствую, - прошептала она. - Так бывает всегда, когда я после своих пилюль пью спиртное.

Ее соски под легкой тканью блузки начинали подавать признаки жизни. Словно забавляясь, она расстегнула Малко рубашку, обнажая ему грудь.

- У вас нет медальона, - заметила она. - Здесь все парни носят медальоны. Как только переспят с девушкой, сразу нацепляют медальон. - Она засмеялась. - Вам, наверно, не часто приходилось спать с девушкой.

Она неожиданно навалилась на него, и ее губы коснулись груди Малко. Не поцеловала, но движение было очень чувственным. Потом ее голова стала опускаться все ниже и ниже, словно они были одни. На несколько секунд она выпрямилась, обложила себя подушками и снова ринулась к Малко. В смущении он попытался высвободиться. Лаура подняла голову.

- Я вам не нравлюсь? - с горечью сказала она. - Вы такой красивый. Вы могли бы заполучить себе любую девицу, а я слишком толстая.

- Вы очаровательная женщина, - заверил ее Малко, продолжая следить за молодым бородачом.

Лаура Иглезиа не ответила. Ее голова упала на него. Малко вздрогнул от прикосновения горячих губ, потрясенный тем, что можно предаваться подобным занятиям в модной дискотеке Монтевидео. Скрытая за подушками, она обрабатывала его так, что дала бы фору профессионалке. С безжалостным автоматизмом сомнамбулы. Официант принес русской водки, которую заказал Малко. Лаура его словно и не заметила. Свернувшись среди подушек, Лаура напоминала удава, заглатывающего кролика: такими рассчитанными и мягкими были ее движения.

Малко в изнеможении закрыл глаза. К черту условности: это одна из лучших его минут в Монтевидео.

Он снова открыл глаза. Бородач, опираясь на трость, отходил от бара... Малко на мгновение заколебался, разрываясь между чувством долга и минутным наслаждением. Затем он осторожно отвел в сторону голову ошеломленной Лауры, поспешно привел себя в порядок и встал. - Я сейчас, - сказал он с вымученной улыбкой. Лаура уставилась на него безумными глазами, и, разрыдавшись, ткнулась лицом в подушки.

Никогда в жизни она не испытывала такого унижения.

Нашатырь вывел Рона Барбера из оцепенения. Он уже несколько раз терял сознание. Капюшон с него не сняли, и ему казалось, что мучителей несколько, и они сменяют друг друга. Тело его превратилось в одну сплошную рану.

Барбер услышал, как кто-то шепотом переговаривается, потом голос спросил:

- Ему явно мало...

- Хочешь еще подбавить?

- Конечно!

Весь превратившись в комок нервов, Рон ждал, когда электрод снова прикоснется к его телу. Его опять пронзила нестерпимая боль, которая не убивает. Вдруг у него словно треснула голова. Они засунули ужасный шарик ему в ухо. Мозг закипел, глаза вылезли из орбит. Длилось это всего несколько секунд. Кто-то в тревоге вымолвил:

- Ты его так чего доброго порешишь, или он свихнется. Обрабатывай ему лучше яички. Так безопасней. Все равно любовью ему уже не заниматься.

- Он у меня заговорит, сволочь, гринго, - отозвался другой голос.

Электрод коснулся его живота, и Рон скрючился. Он открыл рот, хотел сказать, что выдаст им предателя, что все это больше не имеет значения, но ничего сказать не мог. Он словно онемел на время.

В мыслях у него было только одно - заснуть. Хотя бы на час. Все остальное представлялось таким ненужным, неважным.

Глава 7

На окружавшей "Зум-Зум" стоянке было полно машин. Все развалюхи, как на подбор. Малко протиснулся к Фиделю Кабреро, который как раз усаживался в роскошный зеленый "порш" 911 модели. Машина стоила трехсотлетнего жалованья уругвайского рабочего низкой квалификации. Заслышав шаги, бородач, не сказать чтобы обеспокоенный, повернул голову. Малко встал вплотную к "поршу", как бы замерев от восхищения.

- Прекрасная машина, - промолвил он по-испански.

Миловидное лицо Фиделя Кабреро тут же озарила горделивая улыбка.

- Это единственная 911 модель в Монтевидео, - важно сказал он. - До Пунты я добираюсь на ней меньше, чем за час.

Малко внимательно посмотрел на лицо юноши. Ни за что не догадаешься, что он замешан в столь драматические события. Этакий добропорядочный маменькин сынок.

- Вы разбираетесь в автомобилях, сеньор? - заинтригованный молчанием Малко, спросил молодой человек. Малко сдержанно улыбнулся.

- Немного. Здесь это должно стоить целое состояние?

- Пятьсот тысяч песо, - сказал Кабреро.

Облокотившись о дверцу, Малко пытался поймать его взгляд.

- Ведь вам их дал Рон Барбер, - тихо спросил он, - не так ли?

У Фиделя Кабреро замерло сердце. Кто этот элегантный незнакомец, который, по-видимому, его знает, раз он знает столь тщательно оберегаемую тайну. Тайну, раскрытие, которой угрожает жизни Фиделя. Первым побуждением было смыться, завести мощный мотор... Но незнакомец взял его за руку.

- Мне нужно с вами поговорить, - сказал он тоном, не терпящим возражений. - И, если можно, чтобы нас не видели. Так будет лучше для вас. Откройте.

Он обошел машину. Откинувшись назад, Фидель Кабреро протянул руку и открыл дверцу. Малко устроился на сиденье, пистолет он положил на колени.

- Выезжайте на набережную и прямо, - сказал он. - Наша беседа может затянуться.

Девушка снова вернулась. Он узнавал ее хрупкие и по-звериному жестокие руки. Никогда, даже в полицейском управлении, Рон Барбер не видел, чтобы во время пыток с таким остервенением набрасывались на свою жертву. Минута слабости прошла, но он понимал, что может расколоться в любой момент. Вновь смочив тряпки на его запястьях и лодыжках, девушка касалась электродом то тут, то там, - касалась шеи, головы, груди, живота. Словно проказничая, коснулась пяток. Потом пошла вверх. Скоро его снова пронзит нестерпимая боль.

- Ты храбрец, гринго, - заметила она как бы про себя. - Только все это ни к чему.

Рон словно обратился в дебила, думать ни о чем он уже был не способен. В капюшоне он задыхался. Его вырвало внутрь, но никто не стал менять ему капюшон.

- Вперед, навстречу славному будущему, - свирепо пошутила девушка. - А тем временем тот, кого ты покрываешь, как раз сейчас, наверное, подцепил себе женщину. Может, твою жену, гринго. Нельзя надолго оставлять жен одних.