Марта сжала кулаки, посмотрела на нас, и тоже ринулась вперед. Я ничего не мог понять. Если эти двое так друг друга ревнуют, какого хрена разыгрывают из себя друзей, и не общаются неделями. Меня подмывало спросить, но Марта дала понять, что расспросы ни к чему не приведут, и зашла в ресторан. Я остался на улице, чтобы покурить и все обдумать, а когда присоединился к друзьям, они уже сменили тему.

– О чем речь?

– Я хочу съездить на Пхукет. Там, говорят, лучшие пляжи Таиланда, – Мопс поднял на меня глаза, полные надежды и мольбы, – но они заладили про плотный график, и слышать не хотят об отклонениях от намеченного маршрута. Но мы же никуда не торопимся! На кой черт какая-то спешка и маршрут? Разве смысл путешествий не в том, чтобы побывать там, где хочется побывать?

Марта погладила его по руке и участливо произнесла:

– Мы это уже обсуждали. Все мы были на Пхукете, там нечего делать. Нет никакой спешки, но Пхукет – отстой, и Клюква с Реми не согласятся делать такой крюк.

– Тогда я поеду один! Только вы говорите, что там нечего делать, все, кто бывал на этом острове, утверждали обратное! Медведь, поддержишь?

– Не знаю. Меня тоже не тянет на Пхукет, но вы же и впрямь никуда не торопитесь?

– А ты?

– Мне хотелось добраться до Явы как можно скорее, но это было до того, как я встретил вас. Думаю, сейчас можно не спешить.

– Идиот, – прошипела Марта, чтобы услышал только я, но получилось громко, и Мопс накинулся на нее.

– Это торопится Клюква, и мы все должны ему потакать, вечно он все решает – куда едем, куда не едем, когда и где останавливаемся, кого подбираем, – он посмотрел на меня, – а кого игнорируем. И все должны плясать под его дудку. Тебе причиняет боль быть рядом с ним, потому что он вытащил тебя из депрессии, а заодно из лап твоего бывшего, но ты все равно продолжаешь его лелеять и повиноваться.

Это был неожиданный поворот, я знал, что Марта доверят Мопсу больше, чем остальным, и не ожидал, что однажды он воспользуется ее чувствами в корыстных целях. Почему ему так хочется попасть на Пхукет? Или его просто достал постоянный командирский тон Клюквы, или надоело смотреть, как они с Мартой цапаются, подобно старой семейной паре? Я посмотрел на Марту, она складывала лебедя из салфетки, но руки дрожали не то от гнева, не то от обиды, и ничего не выходило. Нам принесли заказ, в тишине мы приступили к трапезе. Мопс виновато косился на Марту, а она так низко склонилась над тарелкой, что концы рыжих прядей то и дело окунались в тарелку с острым том-ямом.

Остаток дня прошел в напряженном молчании, меня это злило, я никак не мог взять в толк, что с ними со всеми происходит, от Клюквы не было никаких вестей, Реми с Полиной присоединились к нашей похоронной процессии ближе к вечеру. Полина и впрямь была миленькой, на плохом английском сообщила, что приехала из Словении, чтобы пожить в буддийском монастыре, медитировать и познавать дзен, или что-то в этом роде. Марта что-то спросила, но с такой явной насмешкой, что даже мне стало обидно за подружку Реми. Она смутилась, и больше не проронила за весь вечер ни слова.

– Неужели Джереми хочет, чтобы мы потеснились ради этой дурехи? – Марта отвела нас с Мопсом в сторону, воспользовавшись не очень убедительным предлогом, но Реми и Полина были увлечены друг другом, и не придали этому значения.

– Я не возражаю. Клюква, видимо, не собирается возвращаться. Могу лечь в его палатке, вы с Уинзом – в твоей, а этим кроликам уступим фургон.

– Еще чего! – Марта гневно уставилась на них, желая испепелить силой мысли, – и Пэт вернется. Просто чтоб ты знал.

– Ладно, только не нужно на меня огрызаться.

– Прости. Я сама не своя. Пускай они уединяются в палатке Пэта, он этого заслужил. Уинз, хочешь поспать в фургоне?

– А вы? Пэт будет в ярости.

– Пошел он в жопу. Мы поспим в моей палатке.

– Сама потом будешь жалеть, – он посмотрел на меня, – и тебе достанется.

Я вспомнил кровожадный вид Клюквы, когда он говорил, что готов размазать по стенке любого, кто приближается к Марте, но предложение было слишком заманчивым, чтобы от него отказываться. Я неопределенно пожал плечами и пообещал, что буду благоразумным.

– Вы сами нарываетесь. Я вас предупреждал. Потом не нужно сваливать вину на меня, идет?

– Мы полностью осознаем все риски, и готовы пойти на столь опрометчивый шаг. Торжественно клянусь, что ничего такого не будет. – Марта ткнула меня локтем в ребро.

– Клянусь. Торжественно.

Мопс втянул широкими собачьими ноздрями остывающий воздух и отправился к Реми и Полине, чтобы огласить решение. Им было мало дела до наших многоходовок, Джереми, кажется, хотел растянуться прямо на земле и приступить к исследованию тела симпатичной распаленной подружки. Та недовольно отскочила в сторону, когда Мопс приблизился, одернула платье, и нервно курила, пока Реми пытался самостоятельно справиться с палаткой. Уинзор посмотрел в нашу сторону, пробурчал что-то неразборчивое, и скрылся в доме на колесах. Марта взяла меня под руку и предложила прогуляться.

Наша стоянка располагалась на пустыре, неподалеку от города, смотреть было не на что, так что мы просто обошли несколько раз место ночевки и принялись ставить палатку. Марта была тише травы, и несколько раз мне послышалось, что она хлюпает носом, точно пытается сдержать поток слез, весь день стремившийся хлынуть из ее огромных, по-детски широко распахнутых, глаз. Наконец мы закончили приготовления и уселись на раскладные стулья у входа в наш тент.

Я делал вид, что внимательно изучаю звездное небо и ждал, что Марта заговорит первая, но она лишь курила одну за одной, разглядывая свои огромные походные ботинки, так не подходившие к ее утонченности и хрупкости. Молчание начало мне надоедать, я не мог понять, что с ними творится.

– Что за хрень?

Марта не сразу пришла в себя, и мне пришлось позвать ее несколько раз.

– Прости, я задумалась. Что ты хотел?

– Спрашиваю, что за хрень у вас происходит?

– Ты о чем?

– О тебе и Клюкве. Вообще о вас всех.

– Не знаю. Может, просто устали друг от друга.

– Ты его любишь?

– Конечно, нет. Он как мой младший брат, глупый и нервный младший брат, который считает, что все на свете хотят обидеть его сестричку. Они все для меня как младшие братья.

– Тогда совсем запутался. Мопс говорит одно, ты – другое, Клюква молчит, а Реми развлекается со своей словенкой. Мне-то как быть? Мне все чаще начинает казаться, что я лишний, и это все из-за меня. Пэт бесится, потому что чувствует мое влечение к тебе, ты раззадориваешь нас обоих. Мопс злится на вас, потому что Клюква хочет как можно скорее от меня избавиться.

– Он не хочет от тебя избавиться.

– Марта, вы никуда не торопитесь, у вас есть вся жизнь, и никакого конкретного плана. А потом встречаете меня, и Клюква вдруг решает мчать, не останавливаясь, в надежде, что я не начну подкатывать к тебе раньше, чем свалю в Индонезию.

– Значит, тебя ко мне тянет?

– Нет, я просто так сказал. Это Клюква так думает, а ты даешь ему еще больше поводов в это уверовать. Зачем эти заигрывания, намеки, вопросы?

– Ты прав. Угостишь сигаретой? Мои закончились, – она показала пустую пачку.

Я достал новую и кинул ей. Снова воцарилось молчание. На самом деле, меня к ней не тянуло. То есть, не больше, чем к любой другой девушке. Да, Марта была красива и притягательна, с ней было весело, но мне не хотелось обременять себя. К тому же, все они стали моей семьей за такой короткий срок, напомнили, за что стоит любить жизнь. Ни одна, даже самая сексуальная девушка, не смогла дать мне столько, сколько они. И разрушить все это было бы глупо. Мысль о том, что Клюква хочет вышвырнуть меня, и вернуться к их привычной размеренной жизни, не давала покоя, сидела, точно заноза под ногтем. Ни Ява, ни уединение не казались мне такими манящими, когда я думал, что магия может рассеяться, что я не смогу смеяться с ними больше, делиться мнениями по поводу всего, что есть в этом треклятом мире.