– Мы хотели поговорить, – сказал парень. – Только поговорить. Пистолет – чтобы напугать.
– Давай я проверю, – с ненавистью сказала Наська.
– Не надо, – ответил парень. – Мне будет больно, но я не умру.
– Это хорошо, что больно, – сказала Наська и выстрелила.
Вот я не рискнул стрелять, когда она была так близко к противнику!
Пистолет негромко чпокнул – глушитель там, что ли? Макаров бил куда громче. Парень пошатнулся. В поле пиджаке появилась дыра, ткань стала стремительно намокать.
– Не надо, – повторил парень. – Мы не враги. Это недоразумение.
– И что, попросишь отпустить? – спросил я.
– Попрошу, – он облизнул губы. – Ты убил двоих наших. Мы не знали, что у тебя есть петрификационные патроны. Это наша вина, мы лишь хотели поговорить. Сейчас уже не время, отпусти… мы свяжемся.
– Что скажешь, Наська? – спросил я.
Куколка молчала. На щеке у нее проступал здоровенный кровоподтек от заклепки на опоре моста, и это меня очень злило… Представляю, как ей было больно.
– Отпусти, – решила Наська. И кровожадно добавила: – Убить всегда успеем.
– Вас послал Иван? – спросил я.
Парень покачал головой:
– Иван? Какой именно Иван?
Поскольку я молчал, он продолжил:
– Мы сами. Это наша инициатива.
Я толкнул парня, тот отскочил на несколько шагов. Сразу же зажал рукой рану. Посмотрел на Наську, на меня. Неожиданно сказал:
– Мы действительно не хотели такого развития событий. Мы приносим свои извинения.
Развернувшись, он рванул через дорогу. Очередная проезжающая машина возмущенно загудела.
Осмотревшись, я обнаружил две кучки песка и смятую одежду. Что ж, два-ноль в нашу пользу, если девушка-Слуга выживет.
– Ты как? – спросил я Наську.
Она поморщилась, опустила руку с трофейным пистолетом. Из глаз у нее покатились слезы.
– Больно? – Я подошел, присел рядом. Осторожно потрогал щеку. – Ничего не сломала?
– Заживет… у нас быстро заживает… – Наська всхлипнула. – Я не справилась! Я должна была тебя защищать!
– Так Гнездо тебя послало как телохранителя? – сообразил я.
– Угу…
– Глупая Наська, – я обнял куколку. – Да ты прекрасно справилась. Ты отвлекла двух уродов. В одиночку я бы ничего не смог!
– Точно?
– Ну конечно. Голову-то включи!
Наська утерла слезы, оглядела поле боя. Сунула мне пистолет:
– На…
Пошла и подняла валявшееся в стороне кепи, слетевшее в самом начале схватки. Отряхнула и водрузила на голову. Потом спросила:
– У тебя последний патрон был обычным?
– Да, – признался я. – Как поняла?
– Ты на этого… так смотрел. Если бы мог убить – застрелил бы. Хорошо, что он не понял.
Я кивнул.
Да, тут мне повезло.
Несмотря ни на что, этот офисный планктон в пиджачке мог бы укатать нас обоих. Мне, наверное, хватило бы одного удара. А потом бы он справился и с моей малолетней охранницей.
– Ну почему я не стража, – грустно сказала Наська. – Я бы их на кусочки порвала… ай!
Она отдернула руку от щеки.
– Очень хорошо, что ты не стража, – сказал я. – Пойдем-ка отсюда. Хотя постой, надо выкинуть одежду в реку.
Что мы и сделали. Никаких документов или другого оружия не нашли. Непонятную здоровенную пушку я засунул обратно в сумку и повесил сумку на плечо.
А потом мы продолжили путь.
Словно ничего и не случилось.
И скажу сразу – никаких переживаний я не испытывал. Сами напросились, переговорщики…
В старые времена мы бы далеко не ушли. Даже если бы рядом не оказалось прохожих, люди звонили бы в полицию из проезжающих машин, нас заметили бы видеокамеры с системами искусственного интеллекта, которых в центре было как грязи. К месту перестрелки кинулись бы полицейские патрули, сработал бы какой-нибудь план «Перехват», наши фотографии через минуту были бы в каждом смартфоне.
А сейчас, если даже нас и сняли камеры, – информация доберется до участка не раньше дежурной машины, из которой выйдет офицер и, позевывая, сменит в камере флешку. Водители (все-таки в центре движение и сейчас активное) лишь прибавляли газа. Если кто-то из них и решит сообщить в полицию, ему придется искать ближайший таксофон. Разве что из окон высотки перестрелку мог заметить какой-нибудь скучающий жилец – и броситься звонить правоохранителям.
Ну а дальше-то что? Без мобильной связи, с одними рациями и голосовой связью это лишние минут пять-десять задержки.
А мы через десять минут уже были среди людей, гуляющих по парку Зарядье.
Когда тут в свое время неожиданно соорудили парк (говорят, таким образом президент наказал какого-то олигарха, пытавшегося оттяпать кусок земли в центре и построить там жилой комплекс с видом на Кремль), то главной заботой сотрудников было вырастить хоть что-то интересное в нашем суровом климате. Это где-нибудь в Европе, согретой Гольфстримом, даже зимой тепло и зелено.
Перемена всё изменила.
Теперь навевающий тоску газон «Северные ландшафты» сменился маленькой рощей кокосовых пальм и банановых деревьев под названием «Краснодарские сады», а на месте березок вырос «Крымский муссонный лес».
Бананы, впрочем, толком не вызревали – как ни штрафуй, а все равно посетители их обрывали еще зелеными.
Наська успокоилась, кепи лихо сдвинула набок, и кровоподтек стал почти не заметен. Я в горячке драки, выхватывая пистолет, выдрал с мясом пуговицу на рубашке, но чем хороши гавайки – они яркие и такие мелочи на них не видны. С плащом ничего не случилось, а если бы он и порвался, то через полчаса зарос бы.
Куда больше опасений у меня вызывала сумка с оружием. Рамок металлоискателей не было видно, но на такую груду металла могли сработать и какие-нибудь совсем незаметные детекторы.
Пробираясь сквозь толпу – здесь всегда было многолюдно, даже ночью тусили туристы и гуляки, – я купил Наське мороженого, а себе банку лимонада. Выпил в два глотка. Нервы никак не желали расслабляться.
Если бы не перестрелка, я бы обязательно постоял с куколкой на парящем мосту, вынесенном из парка над рекой. А потом мы бы пошли мимо Кремля и Исторического музея. Мне хотелось поболтать с Наськой и понять, что она вообще знает о современном мире. Интересна наша жизнь Измененным или так, Земля лишь временное пристанище. Наверное, мне бы удалось ее разговорить.
Но теперь времени на прогулку не осталось. Я был уверен, что на месте перестрелки уже работает полиция – и вряд ли это люди Лихачева, скорее всего, какое-нибудь спецподразделение, охраняющее центр. Чихать они хотели на заступничество полковника и на мою корочку «консультанта».
– Возьмем такси, тут рядом стоянка, – сказал я Наське. – Ты в Гнездо, а я вначале к Продавцу.
– Но ты придешь? – уточнила куколка.
– Надеюсь, – ответил я. – Я ведь призванный. Пусть и в отставке.
Глава седьмая
Я проследил, чтобы Наська вошла в бывшее министерство. Потом позвал Гнездо.
Каким бы странным ни был разум Гнезда (а может, это и не совсем разум, а какая-нибудь нематериальная нейросеть на основе личностей всех Измененных), но мой настрой он уловил. Гнездо отозвалось не сразу и с явным смущением.
«Никогда не используй Наську как моего защитника, – подумал я. – Никогда. Ясно? И не смей мне больше врать!»
Нас с Гнездом связывали странные отношения. Я был и с ним, и вне его одновременно. Я очень многое сделал, и Гнездо это понимало. И пусть призванные не спорили с Гнездом – я уже не был в Призыве.
Я стал добровольцем.
Гнездо сказало – своим странным языком образов и чувств, – что оно не врало. Ему действительно нужно было понять, что случилось у Продавцов. И Наську оно отправило наблюдать, ну а моя охрана – это так, на всякий случай… никто не ждал… и ведь она помогла!
В общем, мы друг друга поняли.
Частично.
Гнездо осталось убежденным в своей правоте. Я тоже понимал, что без Наськи меня, скорее всего, схватили бы, и неизвестно, что там случилось бы дальше – разговор по душам или быстрый путь в реку с переломанной шеей.