— Вообще-то это моя квартира, поэтому я тоже имею право здесь находиться.
— Не будь хоть дома гнидой, уйди, — искреннее попросила девушка, а в голосе присутствовала обречённость и враждебность.
Баки лишь обиженно поджал губы, разворачиваясь в сторону двери. Обида душила изнутри и снаружи, заставляя пойти принять холодный душ, чтобы привести мысли в порядок. Он не ожидал того, что такое действительно настанет — когда бы они не ссорились, Марго никогда не просила напрямую его покинуть её, обычно кто-то из них покидал квартиру с громкими криками не более, чем на десять минут, но ради того, чтобы просто отойти и остыть, сейчас же в глазах девушки было что-то большее, чем просто озлобленность.
Через несколько часов на кухне чем-то аппетитно запахло, но Маргарет не спешила поддаваться такому соблазну, до последнего продолжая читать незаконченную книгу. Она так и не смогла решить, что делать дальше — простить, или серьёзно поговорить по этому поводу, предлагая сделать паузу в отношениях и просто отдохнуть друг от друга, но, к сожалению, второй вариант казался ей более привлекательным и подходящим. Дверь приоткрылась и в проёме показалась тёмная макушка Баки, а после он зашёл в комнату, развязывая фартук.
— Хватит на меня обижаться, пошли лучше ужинать, я жаркое с картошкой приготовил, твоё любимое, — он оставил лёгкий поцелуй на оголённом плече, но девушка при тесном контакте тут же повела им в сторону, вербально давая понять, что совершенно не желает общаться. — Марго, ведёшь себя, как ребёнок, пошли, — зачастую Баки всегда помогал этот способ, чтобы загладить свою вину, ведь она всегда любила вкусно покушать, а это блюдо находилось в списке одних из самых любимых.
— Профессор Барнс, отъебись от меня, пожалуйста, я не желаю с тобой разговаривать, — мужчина моментально изменился в лице, на котором желваки заходили необычайно быстро, и от переполняемой оскорблённости он отобрал у неё книгу, в которую Маргарет так упорно пыталась смотреть, и отбросил предмет куда-то в сторону.
— Я, блять, сказал, чтобы ты пошла ужинать, а не выёбывалась здесь и не играла из себя недотрогу. Разговаривать тебя со мной никто не заставлял. Мой руки и бегом за стол, но если через семь минут тебя там не будет, то пеняй на себя, — с этими словами Джеймс окончательно развязал фартук и так же бросил его куда-то в сторону, не обращая внимание на вызванное и нескрываемое недовольство у девушки.
Ужинали они в полной тишине, прерывая её лишь шуршанием кухонных приборов, ведь каждый не хотел переступать через свою гордость и поддаться, прося прощение. Они делали это каждый раз вместе, одновременно извиняясь друг перед другом, но на этот раз их холодная война сильно затянулась. Никто не желал уступать своей гордости, которая могла рано или поздно испортить их отношения окончательно.
Спать они ложились порознь, и хоть Барнс и пытался обхватить девушку за талию, притягивая к себе, она всё равно пыталась выбраться из его хватки, а тот не пытался насильно удержать. Засыпал каждый на разных сторонах кровати, отвернувшись друг от друга спиной.
Утром Маргарет проснулась от ощущения настойчивого взгляда на себе, и не ошиблась, когда открыв глаза увидела перед собой своего преподавателя. Джеймс стоял с букетом белых пионов и улыбался во все тридцать два, опираясь на тумбу, стоявшую напротив кровати, и наслаждался видом на спящую любимую девушку. Заметив, как она приоткрыла глаза, Барнс приблизился к ней, садясь на кровать. Марго безумно хотелось поломаться ещё, строя из себя недотрогу, но его обворожительная улыбка, облегающая литые мышцы чёрная майка, которая меньше, чем его размер одежды раза в два, и букет любимых пионов, от вида которых девушка сходила с ума, мешали трезво думать.
— Прости меня, — Джеймс прижался лбом к её, после чего ощутил на своих губах лёгкий, по-детски наивный поцелуй, и засмеялся прямо в губы Маргарет. Девушка приподнялась, принимая внушительных размеров букет, вдыхая приятный аромат цветов.
— Ведь знаешь, как прощение просить, жук хитрожопый, — она совершенно не заметила, как оказалась у мужчины на коленях, и в этот момент её шею начали покрывать мокрыми поцелуями, оставляя яркие метки собственника.
— Я ещё не закончил приносить свои извинения, малышка, поэтому просто наслаждайся, — выдохнул Барнс куда-то в шею, вновь засасывая нежную молочную кожу.
Его руки очень быстро проникли под ночную белоснежную сорочку, и он застонал от удовольствия, когда не обнаружил там нижнего белья. Увлечённые друг другом, они не заметили, как огромный букет упал куда-то вниз, пока Барнс подминал под себя Маргарет, задирая вверх тонкую шёлковую ткань. Его контраст рук придавал особых, совершенно непередаваемых ощущений: холодный метал, обжигающий девичью разгорячённую кожу, и живая ладонь, пробиравшаяся вверх по внутреннему бедру к самому сокровенному. Мужчина в порывах страсти успел стянуть с себя обтягивающую чёрную футболку и уже мокрыми поцелуями покрывал острые ключицы, вскоре возвращаясь к распухшим губам, с которых слетали тихие довольные стоны.
— Детка, прости меня, я перегнул палку вчера, готов вылизать своё прощение, — горячее дыхание опалило её мочку уха и по телу пробежала приятная дрожь, а томный низкий голос придавал ещё большей пикантности всей сложившейся ситуации.
— Профессор, моё решение о помиловании будет зависеть только от вас, — Маргарет не отставала от установленных правил, раздразнивая Барнса ещё больше.
— Ты будешь выстанывать его, но мой язык будет занят на тот момент, чтобы просить тебя кричать громче, — коленки подкосились от этого ещё сильнее, и про себя девушка поблагодарила молодого человека за то, что она сейчас раскрасневшаяся от грязных разговоров лежит под ним, а не облокачивается об стену, пытаясь сохранить равновесие.
Джеймс сквозь ночную сорочку укусил вставший сосок груди, пока второй выкручивал живой рукой, доставляя непередаваемое удовольствие и наслаждение от только начавшихся ласк. Пальцами он поддел ненужную ткань, помогая Маргарет избавиться от неё окончательно, обнажая девушку полностью, из-за чего Баки глухо зарычал, вновь опускаясь к её вздымающейся от возбуждения груди. Он много раз видел её обнажённой, но каждый из них был, как первый — Джеймс не мог перестать приносить удовольствие своей девушке, заставляя изворачиваться, словно самая юркая змея. Медленными поцелуями он спускался всё ниже и ниже, покрывая своими губами каждый сантиметр её стройного тела, очерчивая языком внутреннюю сторону бедра, поднимаясь выше, вновь уходя вдаль от самого главного. Губами Джеймс коснулся коленки, плотоядно ухмыляясь, а в его глазах похотливые чёртики давно отплясывали жгучее танго. Не выдержав сладкой пытки, Марго выгнулась в спине ему навстречу, призывая наконец-то подтвердить свои слова действиями, и тот подтянул её ближе к себе, закидывая ноги к на свои широкие плечи.
Языком он наконец прошёлся по складочкам, выбивая из девушки первый громкий и протяжный стон, продолжая работать самой сильной мышцей. Барнс то вырисовывал самые непонятные узоры, то делал широкие движения или начинал трахать Маргарет языком, пока её рука сжимала длинные каштановые мужские волосы на затылке, задавая необходимый темп, ускоряя его, выкрикивая самые грязные слова, какие только оставались в её сознании. Ноги девушки начали подрагивать в накатывавшей судороги, но Джеймс вовремя отстранился, слизывая естественную смазку, оставшуюся на губах, призывая новую волну возбуждения. К большому удивлению, мужчина впервые за долгое время решил в их играх использовать железную руку, ранее скрываемую перчаткой от посторонних глаз. Барнс аккуратно ввёл в неё первый, а после и второй палец, но во взгляде своей девушки он увидел страх за то, что ожидает её дальше, ведь раньше Джеймс лишь обхватывал ей талию, сжимая её до синяков.
— Малышка, не беспокойся, тебе это понравится, — он принялся неторопливо двигать ими, давая свыкнуться с непривычными ощущениями внутри. — Расслабься и получай удовольствие, — Барнс наклонился обратно, зацеловывая лобок, а после внутри почувствовалась лёгкая вибрация и по телу разнеслось наслаждение, после которого девушке окончательно снесло крышу — стоны, из-за которых она была готова сорвать голос; юркий язык молодого человека, так быстро набиравший темп своих действий и с каждой секундой усиливающееся вибрирование. Она изворачивалась под ним, громко кричала от удовольствия и эйфории, в которую смог погрузить её молодой человек. Ноги моментально стали ватными, а в следующие минуты сложно было связать даже два слова между собой, и она услышала, как лязгнула бляшка ремня и далее последовавшие звуки падения брюк.
