Бардин издал стон:

– Вот только давай не будем все портить. Может, он ей мозоли подрезал. А что, некоторые так делают. – Открыв еще одну дверь, он заглянул в мило обставленную гардеробную комнату. На кресле лежали костюм, рубашка и шелковые трусы, а рядом с ним – уличные туфли и пара носков.

Конрад вошел в комнату и вдруг остановился.

– А вот сейчас твое счастье станет безграничным, Сэм, – сказал он, указывая на окровавленный предмет на полу.

Бардин встал рядом с ним:

– Чтоб меня черти драли! Мачете! – Он опустился на колени возле острого как бритва клинка. – Готов спорить, это орудие убийства. Если нужно отчекрыжить кому-то голову, такой ножик придется как нельзя кстати. И брюхо им вспороть – раз плюнуть.

– И тебе неинтересно, как у парня вроде Джордана под рукой оказалась железка родом из южноамериканских джунглей?

Бардин с волчьей ухмылкой опустился на корточки:

– Может, купил в качестве сувенира. Он наверняка бывал и в Южной Америке, и в Вест-Индии. Мачете, скорее всего, из Вест-Индии. Да, это орудие убийства. Сто процентов, на нем кровь Джун Арно.

Конрад поворошил одежду на кресле:

– А тут крови нет. Вряд ли можно отрубить человеку голову и не замараться.

– Да что ж такое! – раздраженно воскликнул Бардин, вытягиваясь во весь свой внушительный рост. – Ну почему ты такой въедливый? Может, у него был плащ. Какая разница? Я доволен, а ты разве нет?

– Не знаю, – нахмурился Конрад. – Все как-то слишком удачно сходится. Возможно, мы имеем дело с подставой, Сэм. Пистолет с инициалами, разбитая машина, самоубийство Джордана, а теперь еще и мачете. Все преподнесено нам на блюдечке. Как по мне, это дело с душком.

– С душком, говоришь? Только потому, что ты перенапрягаешься в погоне за премией. – Бардин повел массивными плечами. – Забудь. Я удовлетворен и сумею убедить капитана. Да и ты был бы доволен, если бы не стремился усадить Морера на электрический стул. Что, я не прав?

Конрад задумчиво подергал себя за нос:

– Ну, может быть. Ладно, хорошо. Похоже, мне тут больше делать нечего. Подвезти тебя до управления?

– Посижу здесь, вызову ребят. Пусть пошарятся в этой квартирке. Как только приступят, поеду в Тупичок, встречусь с газетчиками. Ты домой?

Конрад кивнул:

– Вроде как собирался.

– Счастливчик. Никакой работы по ночам, славный домишко и красотка под боком. Как поживает миссис Конрад?

– Думаю, прекрасно поживает, – ответил Конрад, раздраженно отметив, как уныло прозвучала эта фраза.

Чтобы миновать вечерние пробки, Конрад ехал переулками – быстро, но не нарушая правил. Он с тревогой размышлял о Джейни: неужели она и правда ушла без него? И если так, то вернулась ли? Пока что не хотелось обо всем этом думать, но всякий раз по пути домой мысли о Джейни неизбежно лезли ему в голову.

Сбавив скорость, Конрад закурил. Выбросил спичку в окно, и его внимание привлекла табличка с названием улицы: Глендейл-авеню.

Лишь доехав до перекрестка, он вспомнил: девушка по имени Фрэнсис Коулман, что заходила к Джун Арно в семь вечера, живет на Глендейл-авеню, в доме сто сорок пять. Резко затормозив, Конрад остановился у тротуара.

Секунду он сидел неподвижно, разглядывая безлюдную темную улицу сквозь ветровое стекло. Док Холмс сказал, что Джун Арно умерла около семи. Вдруг эта девушка что-то видела?

Выйдя из машины, он вгляделся в табличку на соседнем доме. Сто двадцать третий. Прошагав несколько ярдов, Конрад оказался у дома номер сто сорок пять – высокой развалюхи из бурого песчаника. В некоторых окнах горел свет, в других же света не было.

Поднявшись по крутой каменной лестнице, Конрад заглянул в стеклянную дверь. За ней был тускло освещенный холл и уходящая во тьму лестница.

Повернув ручку, Конрад толкнул дверь. Та открылась, и в нос ему ударил острый запах жареного лука, половозрелых котов и какой-то тухлятины.

Сдвинув шляпу на затылок и наморщив нос, Конрад вошел в холл. По рядку прикрученных к стене почтовых ящиков он сразу понял, что это за дом. Третий ящик принадлежал мисс Коулман, значит она живет на третьем этаже.

Поднимаясь по лестнице, Конрад миновал обшарпанные двери, за которыми из радиоприемников играл свинг – с такой громкостью, словно послушать музыку вознамерились глухие.

К двери, выходящей на лестничную клетку третьего этажа, была приколота аккуратная белая карточка. Она сообщала: здесь проживает мисс Коулман.

Конрад сложил пальцы, намереваясь постучать. Заметил, что дверь приоткрыта, и все же постучал. Долгое мгновение он ждал, а потом отступил назад. Глаза его смотрели с подозрением. Неужели за этой приоткрытой дверью его ждет очередной труп?

Этим вечером он повидал уже шестерых мертвецов, и все они выглядели весьма неприятно. Конрад почувствовал, как по телу побежали мурашки, а волоски на шее встали дыбом.

Решив, что сейчас самое время закурить, он достал сигарету. Чиркнув спичкой, заметил, что руки его почти не дрожат, и усмехнулся.

Шагнув вперед, он толкнул дверь, вгляделся в темноту и громко спросил:

– Есть кто дома?

Никто не ответил. Из комнаты не доносилось ни звука, и веяло легким ароматом духов «Калифорниан поппи».

Сделав еще два шага, Конрад нашарил выключатель. Когда зажглась лампа, он затаил дыхание, но в комнате не обнаружилось ни трупов, ни крови, ни орудий убийства. То была обычная, похожая на коробку комната с металлической кроватью, комодом, стулом и сосновым буфетом – не более уютная, чем ложе из гвоздей у факира-индуса.

Пару секунд Конрад осматривался, а потом прошел в комнату и открыл дверцу буфета. Там было пусто, если не считать едва ощутимого аромата лаванды. Нахмурившись, Конрад выдвинул один из ящиков комода. Там тоже ничего не оказалось.

Почесав шею указательным пальцем, Конрад окинул комнату прощальным взглядом, пожал плечами и вышел в коридор.

Выключив свет, он медленно и задумчиво спустился по лестнице. Вернувшись в холл, осмотрел почтовый ящик мисс Коулман. Он был открыт, и в нем было пусто.

Внимание Конрада привлекла записка на стене. Она гласила: «КОНСЬЕРЖ В ПОДВАЛЕ».

«Что мне терять?» – подумал Конрад. Прошел по коридору и спустился во тьму по грязной лестнице.

Внизу он налетел на что-то твердое, тихонько чертыхнулся и крикнул:

– Есть кто живой?

Дверь была не заперта. Свет голой лампочки резанул по глазам, и Конрад заморгал. Из дверного проема ручейком заструился вкрадчивый голос:

– Свободных комнат нет, приятель. У нас жильцов больше, чем у собаки блох.

Конрад заглянул в комнатушку с кроватью, столом, двумя стульями и стареньким ковриком. За столом расположился здоровенный толстяк без пиджака. Во рту у него была потухшая сигара, а на столе перед ним – замысловатый пасьянс.

– На третьем этаже есть свободная комната, верно? – сказал Конрад. – Мисс Коулман съехала.

– Откуда такая информация?

– Я только что там был. В комнате пусто. Никакой одежды. Вообще никаких признаков, что в ней кто-то жил.

– А вы кто? – спросил толстяк.

Конрад помахал жетоном:

– Городская полиция.

Толстяк скривил верхнюю губу в почтительной улыбке.

– У нее что, проблемы?

– Когда она съехала? – спросил Конрад, прислонившись к дверному косяку.

– Понятия не имею, – сказал толстяк. – Утром была здесь. Ну, камень с души. Завтра все равно пришлось бы ее выгонять. А теперь можно не трудиться.

– Выгонять? Почему?

Тяжело дыша, толстяк покрутил пальцем в ухе:

– Да как обычно. Задолжала за три недели.

Конрад задумчиво потер шею:

– Что вам о ней известно? Когда она здесь поселилась?

– Месяц назад. Сказала, что снимается в массовке. – Толстяк сгреб карты в кучку, взял в руки и принялся тасовать. – Приехала в Голливуд. Оказалось, что здешнее жилье ей не по карману. Милая девочка. Будь у меня дочка, я бы хотел, чтоб она была похожа на эту Коулман. Вежливая, симпатичная, воспитанная. Тихоня. – Он повел круглыми плечами. – Но денег нет. Похоже, все бабло достается наглецам. Я говорил, чтоб она ехала домой, но она не слушала. Пообещала, что завтра утром деньги у нее будут. Но, судя по всему, ничего не получилось.