– Добро пожаловать на ранчо, – высокий вновь приложился к шляпе. – Я Курт Шустер.

– Петер Шустер, – эхом откликнулся низкий. – Рад приветствовать.

– Вы братья? – Поинтересовался Африка.

– А разве сразу не видно?

Вопрос был задан таким тоном, что все присутствующие невольно улыбнулись.

– Идёмте, – махнул рукой Курт. – Перекусим, чем бог послал, а после я покажу вам стадо.

– Джентльмены, – подала голос Амалия. – Мистер Конц ничего не говорил о плате за работу. Вам не кажется, что сейчас самое время, чтобы прояснить этот вопрос?

– Мистер Кулик, – Курт обернулся. – Я не знал, что в вашей команде денежными вопросами распоряжается женщина. Насколько мне известно, к западу от озера Хаббард принято наоборот. Мужчина приносит в дом деньги, а женщина довольствуется той суммой, что он ей дал.

– Джентльмены, пусть вас не волнуют отношения, сложившиеся в нашей команде, – включился в разговор Джек. – Но, если вам так удобнее, я задам тот же вопрос. Какую сумму вы намереваетесь заплатить за эту работу?

Братья не сговариваясь уткнулись шляпами друг в друга так поспешно, что казалось, их бороды спутаются вместе. Наконец, они разошлись, и Курт Шустер сказал:

– С учётом того, что мы искали всего двух ковбоев, а вас трое.

– Да ещё и с дамой, – добавил Петер.

– Да. И с дамой. Мы планировали заплатить двоим. Я повторю, двоим ковбоям по две сотни. И то, что вас трое, не значит, что вы получите лишние двести долларов. Это лишь значит, что мне повезло, и я получил троих погонщиков по цене двух. Вас устроят такие условия?

Минуту царило молчание, обе группы переглядывались, то и дело косясь на оппонентов. Никто не хотел ни соглашаться, ни отказываться. Молчание нарушил Африка.

– Мы всё равно собирались в Даллас, – проговорил он.

Это послужило неким триггером. Четверо соискателей дружно подняли головы на потенциальных работодателей.

– Мы согласны, – выразил общее мнение Джек.

– Только кормите в дороге вы, – добавил Злобный.

В целом вечер прошёл продуктивно. К удивлению Амалии, несмотря на неказистый вид ранчо, здесь нашлась и ванна с горячей водой для неё и спутников. И весьма приличный стол, сервированный фарфором и весьма изысканными серебряными приборами. Ну, а то, что основными блюдами на столе была жареная несколькими способами дичь, ничуть не умаляло его достоинства. Как и то, что хозяева изо всех сил старались споить своих новых работников. Впрочем, эта затея кончилась почти поголовным сном головой в собственных тарелках для всех, кроме Джека и Злобного. Первый не любил алкоголь, да девушка уже привыкла к подобной особенности своего спутника. А второй без сомнения мог без посторонней помощи уничтожить всё, чем рачительные хозяева надеялись споить гостей.

Впрочем, всех не вынесших алкогольного марафона разнесли по специально подготовленным комнатам слуги. Оказалось, здесь есть и такие. Девушка прошла в выделенную ей спальню сама. Без посторонней помощи разделась, улеглась на широкую, мягкую кровать и долго ворочалась. Сон не шёл. Вместо него в голову лезли неприятные мысли. Почему-то вспомнился утренний поединок. Какой-то проходимец просто так, безо всякой причины, вызвал Джека, без малейшего сомнения остановив на улице. А что было бы, если бы он его убил? Что тогда было бы с ней, с Амалией?

Ведь и Африка и этот противный Злобный относятся к ней с симпатией лишь потому, что воспринимают её как девушку своего друга. Это не подлежит сомнению. А как воспринимает её сам Джек? За эти дни она увидела в нём много неизвестных ранее черт. Он явно исподволь руководит своей тройкой, хоть и не отдаёт приказы напрямую. И вместе с тем, не старается казаться выше остальных.

А она? Джек включил её в свою команду или воспринимает как временную попутчицу? Сколько хитрости и усилий пришлось приложить Амалии, чтобы не остаться одной в захудалом мексиканском городке Педрас Неграс. И вот, она путешествует с тремя очень неплохими стрелками. С одной стороны, теперь она может не бояться никаких бандитов. Проверено. А с другой…

А с другой стороны, неясно, куда вообще собираются эти трое? Неужели ни одному из них, а главное, этому глупцу мистеру Рэду, не приходит в голову, что не годится для мужчины всю жизнь прожить как перекати-поле, не имея собственного дома, любящей жены и выводка жизнерадостных, беззаботных ребятишек. Девушка твёрдо решила окончательно поговорить с Джеком завтра. С этой мыслью и уснула.

Следующий день оказался до предела насыщен событиями. Сначала в Даллас уехал Шустер младший с англичанином, затем друзья под руководством Курта повели своим ходом стадо. К следующему полудню Курт Шустер с Джеком стояли перед началом достаточно узкого ущелья. Вокруг них на все голоса перемукивалось стадо. Дальше в стороны поднимались достаточно крутые скалы, потихоньку перерастающие в полноценные горы. Нетерпеливые быки то и дело пытались сунуться в ущелье, но останавливались и недовольно орали. Дело в том, что поперёк ущелья были натянуты три ряда колючей проволоки, и каждая скотина, которая пыталась их проигнорировать, тут же ретировалась, уколов кто бок, а кто и нос. Шустер печально оглядел окружающие вершины, деревянные колья, к которым была прибита проволока, одинокого грифа, что сидел на скале и любопытно вертел лысой головой, ничуть не стесняясь ни стада, ни вооружённых людей.

– Ненавижу таких гадов, – прокричал Курт. Говорить среди коровьего многоголосья следовало, повысив голос. – Перегородят единственный проход, и где теперь, спрашивается, быков вести?

– Кар! – громко согласился гриф.

– Вот и я о том же, – скотовод повернул голову и дружелюбно кивнул птице.

– Но ведь у тебя самого вокруг ранчо натянута колючка.

– У меня – это другое дело. Там её обойти можно. А Троттеры, детёныши скунса и ослицы, перекрыли единственное ущелье.

– Кар! – добавил гриф.

– Верно. И плевать, что это их земля. Ну-ка…

Он вынул из седла мачете, подошёл к ближайшему столбу и в три удара лишил его проволоки. Шустро оттащил обрубленный хвост в сторону и добродушно хлопнул ближайшего быка по крупу плоскостью клинка. Тот молча пошёл вперёд, а за ним, грозным рёвом расчищая путь, ведущий бык стада. Примерно через милю или чуть больше ущелье расходилось до пар сотен ярдов. Тогда Шустер старший, залихватски прикрикивая: «Йе-ха!» за минуту остановил стадо, после чего подъехал к Джеку, дожидаться Злобного, Африку, и фургон с Амалией.

Петера Шустера уже с ними не было. Он ещё утром погрузил огромного, раза в два больше, чем любой другой бык, англичанина по кличке «герцог Мальборо» в специально нанятый вагон. Они с потенциальным медалистом ехали железной дорогой. Провожать их вышли все. И слуги с ранчо, и вновь нанятые ковбои.

Утром спутать братьев было бы сложно. Младший в дорогу переоделся и теперь совершенно не походил на себя вчерашнего. Ноги его были скорее украшены, чем одеты в роскошные сапоги из змеиной кожи. Штаны, также кожаные, удерживал широкий ремень, инкрустированный серебряными пластинами. Плечи укрывал невозможный белый в бесформенные чёрные пятна «коровий» пиджак, покрытый коротко стриженой шерстью. Шляпа создавала с ним абсолютный ансамбль, полностью соответствуя по цветам. Даже борода младшего из братьев была аккуратно расчёсана. Сейчас Петер Шустер выглядел так, как по мнению техасцев и должен выглядеть владелец уникального элитного быка.

– Всё, как и говорил шуцман Конц, – Джек указал на вагон. – Этот клоун сваливает. С нами остаётся Курт Шустер, и ведём мы стадо.

– Да и пускай, – пожал плечами Африка. – Главное, чтобы эти зизитопы с нами потом расплатиться не забыли.

– За этим мы проследим, – кивнул Злобный.

И следил. Весь путь до ущелья он то и дело срывался то в авангард, то в боковой дозор, оставляя контроль стада на спутников. Вот и сейчас, коротко кивнув Джеку, Кулик порысил вперёд. Африка же наоборот, остановился рядом и даже спешился чтобы поправить седло.

Шустер дождался фургона, после чего оглядел спутников.