Столько жизней Алых оборвалось в один миг. Это стало объявлением войны. И Белые цветы не смогли бы устроить эту атаку без помощи Ромы. Им бы не удалось незаметно проникнуть внутрь, если бы не разведданные, собранные им за много недель, проведенных в обществе Джульетты.

Он предал ее, и она и теперь, четыре года спустя, тяжело переживала его предательство. В ней и сейчас еще пылали вспыхнувшие тогда ненависть и злоба. Но ей не хватало духа вонзить нож в его грудь, чтобы отомстить.

Я слаба, подумала она. Даже той ненависти, которая сжигала ее, было недостаточно, чтобы испепелить все еще не изжитое ею инстинктивное стремление коснуться Ромы, уберечь его от зла. Возможно, со временем у нее появятся силы, чтобы все-таки уничтожить его. И надо просто подождать.

– Не поднимай головы, – повторила она, толкнув двери и входя в вестибюль больницы.

– Здравствуйте, мисс Цай, – поздоровался с ней один из врачей, когда Джульетта подошла к стойке регистрации. – Я могу вам чем-то помочь?

– Да, можете. Вот так. – Одной рукой она сделала жест, словно показывая, что застегивает свой рот, а другой схватила с доски ключ от морга. У врача удивленно округлились глаза, но он молча отвел взгляд. Она шла по больнице, чувствуя в руке холодный металл ключа и стараясь по мере возможности дышать неглубоко, поскольку здесь, кажется, всегда пахло разложением.

Вскоре они стояли перед дверью морга. Джульетта повернулась и посмотрела на Рому, который, как она и сказала ему, шел сюда, не отрывая глаз от своих ботинок. Как он ни тушевался, это у него получалось неубедительно, как ни горбился, у него все равно был гордый вид.

– Сюда? – спросил он. Тон у него был неуверенный, как будто он боялся, что Джульетта ведет его в ловушку.

Она молча вставила ключ в замок, отперла дверь и включила бело-голубой свет. Труп здесь был только один – какой-то усохший, он лежал на металлическом столе, занимающем половину помещения, и был до середины накрыт простыней.

Рома вошел, быстро оглядел тесный морг и подошел к трупу. Но прежде, чем снять с него простыню, заколебался.

– Это крупная больница, и, возможно, не пройдет и часа, как сюда доставят новый труп, – сказала Джульетта. – Так что шевелись, пока тело этого малого не решили перевезти куда-то еще.

Рома оглянулся и увидел, что вся ее поза выражает нетерпение.

– Ты что, куда-то спешишь?

– Да, – без колебаний ответила она. – Так что начинай.

С явной неприязнью Рома сдернул простыню. И удивился – покойник был бос.

Джульетта оттолкнулась от стены.

– Да что же это такое? – Решительно подойдя к столу, она опустилась на корточки, достала с находящейся под ним полки большую коробку с разложенными по пакетам вещами покойного и высыпала ее содержимое на пол. Отбросив в сторону покрытое запекшейся кровью обручальное кольцо и еще более испачканные медальон и парик, Джульетта нашла разные башмаки, в которые он был обут в тот день. Она достала из пакета тот, который был сшит из кожи.

– Этот?

Рома плотно сжал губы.

– Да.

– Значит, мы оба считаем, что он был в ту ночь там, где погибли семеро остальных? – спросила Джульетта.

Рома кивнул.

Вот и все. Они не разговаривали, пока Джульетта проворно складывала все обратно в коробку. Рома был мрачен, его глаза были прикованы к какой-то случайной точке на стене. Надо думать, ему не терпится поскорее убраться отсюда, оказаться как можно дальше от нее и сделать вид, будто ее не существует – во всяком случае, до тех пор, пока через границу между территориями их банд не будет переброшено новое тело жертвы их кровной вражды.

Она поставила коробку обратно на полку и обнаружила, что у нее дрожат руки. Она сжала их в кулаки изо всех сил и, выпрямившись, встретилась взглядом с Ромой.

– После тебя, – сказал он, показав на дверь.

Четыре года. Этого должно было хватить. Прошло столько времени, что он давно уже должен был стать для нее чужаком. Должна была измениться его улыбка, как изменилась улыбка Розалинды, его походка, как изменилась походка Кэтлин. Он должен был стать нахальнее, как Тайлер, или напустить на себя более утомленный вид, как ее мать. Но он смотрел на нее сейчас, и она видела, что он стал только… старше. У него остался тот же взгляд, те же глаза – непроницаемые, когда он не хочет, чтобы она видела, что у него внутри, непоколебимые, если он не хочет давать себе воли.

Рома Монтеков не изменился. Рома, который любил ее. Рома, который предал ее.

Джульетта заставила себя разжать кулаки, от напряжения ее пальцы болели. Чуть заметно кивнув ему, она подошла к двери морга и после того, как они оба вышли, решительно закрыла ее и открыла рот, чтобы попрощаться с ним, холодно и твердо.

Но не успела она что-то сказать, как в больнице началось светопреставление. В дальнем конце коридора появились врачи и медсестры, с криками толкающие перед собой каталки, спеша в вестибюль. Произошла какая-то трагедия, это было ясно, но, когда они выбежали в вестибюль, оказалось, что все еще хуже.

Пол был залит кровью, а в воздухе стоял тяжелый дух.

Повсюду лежали умирающие члены Алой банды, из их шей хлестала кровь, они истошно вопили от боли. Их было двадцать, тридцать, сорок, они либо умирали, либо уже умерли, либо лежали неподвижно, либо все еще пытались пальцами разорвать собственные жилы.

– О Боже, – прошептал Рома. – Началось.

– Когда я заглянул в его комнату, он спал так крепко, что я даже немного испугался – а вдруг он отдал концы? – сказал Маршал, пнув мертвое тело. – Думаю, он притворялся.

Веня закатил глаза и оттолкнул ногу Маршала от мертвеца. – Да ладно. Почему ты не хочешь отдать Роме должное?

– Думаю, он патологический лжец, – ответил Маршал, пожав плечами. – Он просто не хотел идти с нами, чтобы посмотреть на трупы.

Солнце встало только час назад, но на улицах уже было шумно. Из здешнего переулка плеск волн о деревянный настил был едва слышен, все заглушали звуки, доносящиеся из внутренних частей города. Холодные улицы окутывал утренний свет. В небо поднимался дым, идущий из пароходных и фабричных труб, густой, черный и полный сажи.

– Помолчи, – сказал Веня. – Ты отвлекаешь меня от осмотра этих самых трупов. – Он, хмурясь, стоял на коленях над телом, которое Маршал пинком подкатил к стене. Венедикту и Маршалу было поручено заняться чисткой, что включало в себя избавление не только от окровавленных мертвых тел, но и от муниципальных полицейских, так что они откупались от всех представителей закона, которые пытались заняться этими мертвыми бандитами.

– Я отвлекаю тебя? – Маршал опустился на корточки рядом с Веней. – Если так, то ты должен сказать мне спасибо за то, что я разряжаю обстановку.

– Я бы сказал тебе спасибо, если бы ты мне помог, – пробормотал Веня. – Нам надо до полудня опознать всех этих людей, а при нынешних темпах мы успеем только посчитать их. – Он закатил глаза, когда Маршал огляделся по сторонам, и начал считать. – Их шесть, Марш.

– Шесть, – повторил Маршал. – Шесть мертвых тел. Контракты на шестизначные суммы. Шесть лун, вращающихся вокруг планеты. – Маршал обожал звук своего голоса. И, если где-то наступало молчание, он считал, что он делает миру одолжение, заполняя его.

– Не начинай…

Но протест Венедикта остался без внимания.

– Сравню ли с зимней ночью я его? – возгласил Маршал. – Он более могуч и бесподобен: дыханье бури менее мощно…

– Ты видел этого малого на улице всего-то секунды две, – вяло возразил Венедикт. – Прошу тебя, уймись.

– Как плод красавки черны его очи. А на щеке красуется веснушка, подобная… – Маршал замолк и вдруг резко выпрямился. – Подобная вот этому странному пятну на земле.

Венедикт сдвинул брови и тоже встал, вглядываясь в пятнышко на земле.

– Это еще одно насекомое.

Маршал поставил ногу на кирпич, выпирающий из стены.

– О, только не это.