И снова ребята дразнили его на игровой площадке девчачьим имечком, но он не осмеливался ввязываться в драку, опасаясь материнского гнева. Его младшая сестренка Снуки все подслушала и стала распевать оскорбительный стишок дома.

— Проснись, проснись, милашка Кори. Проснись, ну сколько можно спать.

— Заткнись, — огрызнулся он.

— Это почему она должна молчать? — в комнату влетела разъяренная мать. — Не командуй здесь, Корин. Пусть поет все, что захочет. Не трогай ее!

И снова ему пришлось проглотить обиду, а немного погодя, когда песенка изрядно поднадоела матери, она выпроводила обоих на улицу, поиграть в кэтч. Сестра его не подняла вовремя перчатку, мячик с размаху угодил ей в щеку, и у Корина все похолодело внутри при мысли о предстоящей жестокой расправе — сейчас Снуки, истошно вопя, вбежит в дом, и ему несдобровать. Если только не удастся поднять настроение сестре.

— Снуки! — с ужасом воскликнул он и бросился к ней. — Прости меня. Я ведь не нарочно. Очень больно?

На какой-то момент она застыла. Потом улыбнулась, часто заморгала, высушивая уже навернувшиеся на глаза слезы, выдавила из себя короткий смешок и сказала с напускной бесшабашностью:

— Так, ерунда, слегка задело.

И игра продолжалась, но теперь Корина мучило сознание того, что он струсил, сдался прежде, чем ему бросили вызов.

Корин окинул взглядом отсек и увидел большие отверстия в кормовой и носовой части — два наглухо задраенных стальных люка. Халиане обычно не транжирили деньги, но на аварийных системах не экономили. Валиус прилеплял взрывчатый заряд к носовому кубрику, чтобы наверняка ликвидировать отдыхающих после вахты членов экипажа. Это удалось — трое из шести или семи уже мертвы, но как только давление в отсеке упало, переборки изолировали кубрик от остальных отсеков корабля, чтобы свести к минимуму утечку воздуха и избежать новых потерь. Теперь другие хорьки получили короткую передышку, чтобы влезть в скафандры или вызвать подмогу. Сделать и то, и другое они не успеют.

— Джейке и Боблач — в кормовую часть, — сыпал капитан отрывистыми командами, — Валиус — подготовить проход.

Валиус принялся лепить бесформенную массу на переборку в кормовой части.

— Но, капитан, — попытался возразить Джейке, — там наверняка никого не окажется.

— Если так, беги в носовую часть. А если найдешь кого-нибудь, прикончи, а потом за нами. Подрывай, Валиус.

Воздух с шипением вырвался наружу, когда взрывом снесло переборку. Джейке и Боблач бросились в образовавшуюся пробоину.

— Остальные — в носовую часть, — капитан обернулся, — Валиус, второй заряд готов?

— Ммм… один момент, капитан.

— Давай!

Люк заволокло клубами дыма, на какой-то момент установилась зловещая тишина.

— Ну что стоишь, разинув рот! — гаркнул капитан. — Вперед!

Сержант Кроувви ринулся в проход, открыв стрельбу, — и ему тут же снесло взрывом голову.

При виде разлетающегося вдребезги красно-серого шара Корина вывернуло наизнанку.

— От тебя требуется не болтовня, а работа! — отчитывал его приказчик, — тебя здесь держат не для того, чтобы ты фланировал по магазину с важным видом.

— Простите… но… — Корин вскинул подбородок и стиснул челюсти, чувствуя, что плечи безвольно обмякли. — Он заставил меня сделать разметки мелом, а потом вдруг говорит…

— Да слышал я, что он сказал! Я сыт по горло твоей болтовней! Оказывается, ты молокосос с непомерным гонором, который и на складе-то недостоин работать.

— Я лишь посоветовал ему чуть поднять манжеты…

— За советом клиент пусть идет к портному! А твоя задача — торговать одеждой, ясно?

— Но послушайте! Если бы я разметил неправильно, клиент вряд ли бы остался доволен!

— Не спорь со мной! — заорал приказчик.

— Я не спорю. Я просто пытаюсь объяснить…

— Не нужно. — Глаза у босса сузились. — Объяснишь все, когда будешь хлопотать о пособии по безработице. Ты уволен.

Корин нырнул в лаз и, упав плашмя на живот, зашелся в атакующем крике. Автомат его яростно огрызался очередями, каждый выстрел отдавался в плечо. Он уперся ногами в переборку, и в этот момент два хорька обрушили на него шквал огня. Пуля рикошетом ударила в ствол, и Корина обожгло болью, когда оружие дернулось в руках, но тут к нему пробился Луркштейн, а за ним Данвель и Парлан с вздрагивающими от очередей автоматами. Теперь хорькам пришлось разделить свое внимание, и у Корина появилась возможность перехватить автомат, бегло осмотреть его, снова прицелиться, и осыпать халиан градом пуль. Данвел дернулся и рухнул, истекая кровью, но зато и хорьки отлетели назад, искромсанные вдоль и поперек. Скафандры и безвоздушное пространство поглощали крики, а передатчики халиан работали на других частотах. Луркштейн и Парлан продолжали расстреливать хорьков, извивающихся в зловещем танце смерти.

Чуть позже к ним присоединились Мортон и Дюнскайф. Перешагнув через изуродованные останки Кроувви, Валиус принялся лепить взрывчатку на следующую переборку. Отсек внезапно заполнился десантниками.

Капитан потянул за руку Корина.

— Ну что, сынок, больно? — раздался в наушниках его суровый голос.

— Нет, сэр. — Корин судорожно глотнул воздух и встряхнул головой. — Наверное, должно болеть, но я ничего не чувствую.

Катерина с досадой швырнула меню на стол.

— Даже не дал мне заказать первой.

Корин вздрогнул и удивленно взглянул на нее:

— Я ждал. Но ты ведь все тянула, вот я и опередил тебя.

— А теперь пытаешься представить дело так, будто я цепляюсь к тебе по любому пустяку. Давай поговорим откровенно, Корин — то, что мы живем с тобой, совсем не означает, что ты можешь мной помыкать.

— Да я ведь и не заказывал для тебя.

— Но ведь мог заказать. Так совпало, что я тоже хотела цыпленка по-киевски, но сказать об этом не успела — ты уже заказал его для себя.

— Что же тут плохого — любить одни и те же вещи? — возразил он.

— Послушай, если ты собираешься мной командовать, то лучше вообще забудь, что у нас были какие-то отношения.

— Да у меня и в мыслях такого не было!

— Ну что же, посмотрим.

Корин едва успел поменять обойму, как корабль накренило, и Дюнскайфа отшвырнуло в другой конец кубрика. Валиусу оставалось лишь молиться о собственной шкуре — студенистая взрывчатка, которую он прилепил к переборке, отлетела при толчке, а это не сулило ничего хорошего.

— Хорьки маневрируют! — крикнул капитан. — Держитесь крепче.

Те десантники, кто смог дотянуться до поручней, ухватились за них, а Корин вцепился в чью-то лодыжку, затем, подтянув тело кверху, за протянутую руку. Он нащупал пульт управления огневыми средствами и, взявшись за край, попытался встать. Это было все равно что карабкаться на гору со стофунтовым снаряжением за спиной, но нечеловеческим усилием он сумел приподняться и протянул руку к комку желеобразного взрывчатого заряда.

И тут, как назло, подножие горы и ее вершина поменялись местами, а потом гора упала набок — видимо, пилот взял влево — и Корин с размаху врезался в пульт. Боль пронзила бедро, но он по-прежнему не выпускал взрывчатку, при этом судорожно вцепившись в пульт. Уперевшись ногами в боковую панель пульта и изогнувшись всем телом, Корин схватился за Т-образную ручку, которой хорьки задраивали люки. Напрягая до предела мускулы, превозмогая боль в боку, он дюйм за дюймом подтягивался вверх, чтобы снова прилепить желеобразный ком взрывчатки к переборке.

— Молодцом, солдат, — прогрохотал в наушниках голос капитана, — теперь лупи по ней, пока не сплющится.

Корин успел ударить по ней пару раз, прежде чем «потолок» стал «стеной», а его отбросило на пол. Он повис на Т-образной ручке, закинул ногу на железный прут, и снова принялся утрамбовывать желеобразную массу.

— Теперь выровняй по краям, — командовал капитан, — сделай полусферу.

Да кто я, черт возьми, — десантник или скульптор! — промелькнула в голове безумная мысль, пока он месил это вязкое тесто.

— Отлично, теперь отойди подальше, — скомандовал капитан.