Во время этого разговора перед глазами Инглиша мигал фиолетовый указатель, сигналя о том, что разговор не записывается, чего по идее быть не должно. Теперь ему стали понятны причины столь странной выброски его подразделения — двойки вместо традиционных троек, в глухой местности, как можно дальше от места боевых действий. Не исключено, что Грант специально хотел, чтобы Инглиш опозорился, а Соратник показал себя во всем блеске. Отрицательные последствия были очевидны. Инглиш понимал — этого ни в коем случае нельзя допустить.

Но теперь перед ним стояли более реальные проблемы, чем возможные грядущие выговоры и понижение в чине. Для всего этого надо хотя бы остаться в живых. Надо увести живыми с этой планеты своих людей, а потом уже волноваться, как все будет выглядеть со стороны.

Никогда еще Инглиш не попадал в такую скверную переделку. На бегу, не отключив каналов связи, они с Сойером охрипшими голосами кричали что-то друг другу, нисколько не беспокоясь, может ли кто-либо их слышать и имеет ли это вообще значение. Огромная железобетонная верфь была так ярко освещена, что казалось, она полыхала огнем. Хотя полыхать там было нечему. Здания деформировались и светились. Вот-вот бетонные стены поплывут, уподобясь тающему айсбергу.

В проходах между зданиями десантники палили по врагу кто во что горазд.

И нигде ни одного халианина. Никто точно не знал, когда именно всем стало ясно, что халианскую ремонтную базу защищают одетые в форму люди.

Просто это было фактом. И вследствие этого в наушниках Тоби Инглиша стояла какофония, какая не могла бы присниться в самом кошмарном сне.

— Не вижу не одного гада! Боже милостивый, да что же такое творится с этим дерьмовым оружием? — истошно кричал кто-то на общей волне.

— Стреляй, идиот, — послышался голос капрала Бекнелла, перекрывший шум битвы, и небо за стеклом шлема Инглиша, казалось, раскололось. Люди на дисплее замелькали то исчезая, то вновь появляясь, как в турникетах дверей. Сама реальность словно раздвоилась.

Инглиш понял — это эффект АПОТ-ружья на близком расстоянии.

Однако каждый раз, когда неприятель начинал поливать огнем, он рефлекторно нажимал на курок своего ружья, и всякий раз ему казалось, что сам мир содрогается у него под ногами. В какой-то момент они с Сойером обнаружили себя перешагивающими, держась как школьницы за руки, через половину трупа человека, осциллирующего на их глазах — только что это был торс, а в следующий момент уже ноги. И только кровь на грязи выглядела неизменной.

Сойер переключился на двустороннюю связь с Грантом, пытаясь выяснить, как, черт побери, заставить аппаратуру Соратника опознавать противников-людей и выводить мишени на дисплеи шлемов, а Инглиш охрипшим голосом спорил с Дельтой Один, выкрикивая имена своих людей.

Он должен каким-то образом сплотить десантников! Это ведь хорошо обученные, прекрасные солдаты. Просто они привыкли действовать согласно установкам, и именно установки-то и подвели их. Черт побери! Сейчас их подводило само пространство-время.

Инглиш никогда особенно не интересовался физикой, если не считать законов инерции в рукопашном бою и поведения спиртных напитков, смешиваемых в коктейлях. Не интересовала физика его и сейчас. Но каждый раз, когда он стрелял из АПОТ-ружья, он начинал видеть странные вещи: деревья вместо бетонных стен. Каких-то гигантских жуков. Нечто, напоминающее жующих динозавров. Короче, видел все, что угодно, только не зону огня, по которой полз на карачках, направляясь к низкому железобетонному административному зданию, которое Грант удерживал, поливая огнем с крыши.

Сойер наконец-то соединился с ним и заорал, перекрывая переполняющие эфир крики, проклятия и просьбы о помощи.

— Все в порядке, сэр, неполадки исправлены, мы сможем видеть человеческие цели. Только надо быть поосторожнее, невозможно угадать, когда может появиться милиция с Бонавентуры. Соратник, конечно, отличает наше оборудование, но…

Неожиданно из-за угла здания справа от Инглиша вырвался шквал пуль. Их отбросило назад и засыпало осколками бетона.

Очищая щиток шлема, Инглиш заговорил:

—» Красная Лошадь «, ваши прицельные устройства работают. Повторяю, перекалибровка датчиков завершена. Стреляйте на здоровье. Помните, регулятор в положении парализатора. Нам противостоят люди, повторяю — люди. Можете брать пленников, но особенно не рискуйте. И следите за тем, чтобы не перестрелять Бонавентурскую милицию. Повторяю, есть опасность столкновения со своими.

Снова послышался голос Бакнелла.

— Говорит Бета Два. Что такое с этими ружьями? Я все время вижу черт знает что, когда я целюсь. Каждый… — Бакнелл резко прервал разговор.

В том направлении, где на координатной сетке дисплея Инглиша должна была находится Бета, сверкнула яркая вспышка.

Сойер отчаянно выкрикнул в микрофон.

— Нелл? Эй, Нелл! Возвращайся, черт тебя побери!

Инглиш тряхнул лейтенанта. Сойер повернулся к нему.

— Взгляни на свою карту, Сойер. — Беты вообще не было видно на дисплее — ни одного из них. — Давай-ка лучше присоединимся к Гранту на его командном пункте. Оттуда все-таки лучше видно, чем отсюда. — Эти слова одновременно означали и очень много и в то же время, ничего. На случай, если разговор все-таки записывается.

Сойер по-прежнему продолжал смотреть на Инглиша. Тот ткнул пальцем на висевший через плечо у Сойера черный футляр. Лейтенант кивнул и вытащил оружие.

Инглиш переключил систему АПОТ на парализацию и, не обращая внимания ни на осколки бетона, ни на фазовые эффекты, нарушавшие работу электроники его шлема каждый раз, когда кто-либо из 92 — й разряжал свое ружье, двинулся по булыжной мостовой.

Он собирался взять пленного, как и предписывалось приказом. А потом убить Гранта. Черт бы побрал записывающую аппаратуру его костюма! Может, она и впрямь замечательная, поскольку защитные характеристики нового костюма превосходят все, с чем Инглиш до сих пор сталкивался. Нужно отдать должное сотрудникам подразделения» Восемь Шаров»— хоть что-то они все же умеют.

Жаль только, что этих характеристик не хватило на то, чтобы защитить Бету. Жаль, что разведка Флота ошиблась в очередной раз, послав их сражаться с халианами на эту убогую планету, где халианами и не пахнет, а приходится иметь дело с коллаборационистами из рода человеческого. Жаль, что система Соратника оказалось совершенно непригодной для определения целей, на которую не была предварительно настроена. Жаль, что эта акция с самого начала пошла наперекосяк. Инглиш ведь предупреждал наблюдателя, что менять снаряжение перед самым десантированием — плохая примета.

Он заметил вспышку и упал на колено прежде, чем Дельта Один успел посоветовать ему ложиться, и нажал на курок АПОТ-ружья, не дожидаясь, пока эта чертова штуковина укажет ему цель. Соратник сначала должен сравнить данные стрелявшего с хранящимися в его памяти и принять решение, является ли цель врагом.

Инглиш же не собирался всего этого делать. Он должен был стрелять в каждого, кто стреляет в него — и, скрипнув зубами, он выстрелил парализующим зарядом. Чертов мир опять провалился куда-то; небо в прицеле ружья полыхнуло предрассветной синью, а вместо бетонного здания глазам предстал мирный пейзаж с кустарником на переднем плане и порхающими птичками. Ни тебе огня, ни разрушенных стен — сплошная идиллия.

Но Инглиш упорно нажимал на спусковой курок, зная, что враг находится перед ним.

Когда же он наконец отпустил курок, то мгновенно вернулся в мир, который он знал, как свою реальность, и тут же хлопнул по регулятору контроля микроклимата костюма, чтобы пот, стекающий по лбу не заливал глаза.

Прямо перед ним, там, куда он только что целился, красовалась бесформенная горка, не то оплавленная, не то, наоборот, замерзшая. От нее поднималось маленькое, грибовидное облачко дыма.

— Черт, я же точно установил на парализатор, — пробормотал он.

— Вы, может быть, и установили, — произнес голос Сойера. — Но я стрелял в ту же мишень. Жаль.