Для обеспечения себе достойной загробной жизни необходимо было расплачиваться молодыми невинными душами. Жертвоприношение происходило при помощи специальных ритуалов. Их мужчина перенял у дедушки и со временем освоил в совершенстве. Дровосек считал себя посланником Сатаны, его Земным воплощением. И чтобы соответствовать своему многоликому хозяину, хмырю приходилось менять маски.

Мерзавец, наконец, насытился. Вытерев запачканным и помятым рукавом рубашки уголки рта от крови, он оторвал задницу от хвойных лап и прошёл в дальний угол лачуги. Там, на бугре, у её бревенчатого основания, лежала одна из его самых любимых резиновых масок. В ней подонок находил зеркальное отражение своей дьявольской души. Она имитировала грязно-серо-голубое лицо вымышленного уродливого персонажа. На её черепе, покрытом морщинами и складками, выпирали нездорового цвета вздувшиеся вены. Подведённые чёрным янтарно-зелёные глаза, в которых имелись едва заметные отверстия для обзора, напоминали “стеклянные” очи покойника. Из оголённых розовых дёсен торчали два корявых острых клыка, прикрывающих часть нижней посиневшей губы, а также пара сколотых неровных зубов. Заострённые уши с закрученными раковинами почти вплотную прижимались к мертвецкой коже.

Мужчина поднял маску и, отряхнув, напялил на лицо. “Идеально” – удовлетворённо подумал он и вдруг услышал треск веток под чьей-то тяжестью. На крышу хижины посыпались иголки и шишки.

По спине пробежал холодок. Хмырь, вздрогнув, вскинул голову и замер, напрягши слух. Инстинктивно его вспотевшие руки крепко стиснули деревянную рукоять топора. Жилы на шее натянулись, и по ним заскользили капельки пота.

Новых звуков не последовало. Дровосек осторожно развернулся на каблуках берцев и, бесшумно ступая, устремился по сырой проминающейся земле к выходу из строения.

Чтобы не стукнуться макушкой о перекладину проёма, он пригнулся и, выбредши из лачуги, сразу же вознёс топор над собой. По сердцу, словно молотом по наковальне, ударил адреналин. Подонок приготовился к схватке, однако здесь никого не отыскалось. Лес пребывал в спокойном, ещё слегка сонном состоянии. Две вековые исполинские сосны, возвышающиеся над его убежищем и создающие обширную тень, стояли точно истуканы.

– Сука, совсем башка сплавилась! Поди, белка по деревьям проскакала.

Хмырь решил топать назад, но затормозился, когда трава в нескольких метрах от него всколыхнулась от чьей-то активности. Держа орудие наготове, он вгляделся в салатовую гущу растительности и различил грязно-белый контур странного зверя с жёсткой вздыбленной шерстью, похожей на иглы дикобраза. За животным волочился лысый розовый хвост. Без его учёта длина тела гадёныша навскидку составляла не более полуметра. Двигаясь по дуге, коротыш промчался мимо, эхом унеся за собой хищное шипение.

– Херасе тут фауна, – нервно ухмыльнулся мужчина, подёргивая глазом. – Зайчик-переросток, мля…

Опустив топор, дровосек облизал бугор на левой руке, прежде именовавшийся средним пальцем, и вернулся обратно в хижину, где прилёг на свою самодельную постель. Закинув руки за голову, он уже хотел закрыть глаза, как что-то, шурша, промелькнуло в щелях, образовавшихся на стыках толстых брёвен.

Мерзавца захлестнуло доселе чуждое ему чувство – страх.

Подонок забился в угол и вновь с невероятной силой вцепился в топор. Маска прилипла к его взмокшей коже, и в ней стало невыносимо тяжело дышать.

Он всем телом ощутил грузные шаги за пределами лачуги. Затем до ушей хмыря донёсся хриплый, басистый рык.

Неведомое создание остановилось у противоположной стенки. Блеклые лучики света, проникающие сквозь щели, поглотила тень, отбрасываемая громадным существом. Оно начало принюхиваться, отвратительно похрюкивая и сопя своим пятачком.

Мужчина постарался сглотнуть слюну максимально тихо. Ноздри прорезал противный запах зловонного дыхания. Он пуще прежнего вжался в отсыревшие брёвна, не отрывая взгляда от жуткого неподвижного силуэта снаружи, на чьём плече покорно сидело нечто грязно-белой окраски, показавшееся дровосеку смутно знакомым.

Внезапно крупная глыба с застывшим на плече колючим комком, неудовлетворённо фыркнув, развернулась и скрылась столь же мгновенно, как и появилась.

Мерзавец облегчённо выдохнул и судорожно содрал с себя маску, после чего швырнул её в стенку.

– Что за нах…???

Вытерев рукавом рубашки многочисленные капельки пота на лбу, он прокрутил в памяти произошедшее и побледнел. До него дошло, что на плече того чудовища расположился зверёк, чуть ранее замеченный среди травы…

17

По окончании кружков “Искатели” направились на футбольное поле, расположенное за территорией “Тайника Лешего”. Ксения провела ребят к образовавшейся в дальнем углу забора дыре, через которую к ней в лагерь пробирался Егор. Расстояние между погнутыми прутьями оказалось действительно большим, их словно кто-то раздвинул…кто-то неимоверно сильный.

Сжимающий в руке планёр Данил, пролезая сквозь брешь, заметил на земле, чуть в стороне от проёма, крупные следы, цепочкой тянущиеся в траву. Несвежие отпечатки вырисовывались довольно чётко. Мальчик остановился и решил изучить находку поближе. Да, лапищи у кого-то вымахали внушительные. Причём пальцы на них, как подумал Осипов, были короткими, но широкими. На почве виднелись ямки от трёх.

– Чего обнаружил? – полюбопытствовал Федя у догнавшего их Данила.

– Пустяки, – отмахнулся тот и безотлагательно спрыгнул с темы. – Готовы к игре?

– Сегодня я зритель, – определился очкарик и вздохнул. – Квартальные ребята не разрешали мне гонять с ними в футбол. Говорили, мол, я могу проглотить мяч. Ай, не особо-то хотелось…

– Болельщики нам тоже нужны! – подбодрил товарища Осипов и обратился к Феде. – А ты нормально водишься?

– Средненько, – почёсывая затылок, поведал Дубовцев. – Я хоккей предпочитаю…

– По рту, полному зубов, незаметно, – хохотнул Данил. – Или ты следишь за матчами исключительно по телевизору?

– У меня брат с утра до ночи смотрит познавательные программы, мне пульт не перепадает, – объяснил Федя.

– Многое теряешь. Там в паузах реклама классная, – вклинился Бабурин. – Про еду́…

– Если б ты с неё насыщался, то, наверное, лопнул бы, – улыбнулся Дубовцев.

– Савва, Савва…в экран тебе пялиться противопоказано, – покачал головой Осипов.

– У меня и без того достаточно противопоказаний…

– Тебя вообще хоть что-то интересует, кроме вкусняшек? – спросил Федя.

– Ну…однажды я планировал заняться академической греблей, – поделился пухляш. – Правда в секции заявили, что лодка с остальными спортсменами потонет, стоит мне только взойти на борт, поэтому…

– Проехали, – понимающе заключил Данил. – Сосредоточимся на скором противостоянии.

Отряд выбрел на просторную лужайку, где раскинулось окружённое тёмным дремучим лесом футбольное поле, ко всеобщему удивлению сохранившее разметку. Деревянные, ныне рассохшиеся, штанги с перекладиной и обвисшая дырявая сетка служили громадными воротами. Края пыльной игровой области обрамляли вкопанные в землю ряды длинных узких скамеек.

Инна сразу же проследовала к сосне, увешанной вымпелами посещавших данное место отрядов, и, подвязав на ветку треугольный флажок шафранового цвета с подписью “ИСКАТЕЛИ”, сказала командиру своих подопечных:

– Теперь ты руководишь, Кирилл!

Тот серьёзно кивнул.

– М-да, парень по достоинству оценил оказанное ему доверие, – хихикнул Дубовцев.

– Во фрукт, – поддержал Бабурин.

– Итак, пацаны, – боевито начал командир “Искателей”, когда вожатые и девчонки присели на скамейку. – Нам предстоит матч против второго отряда. Перво-наперво сформируем состав. Нас восемнадцать, а на поле требуется одиннадцать человек. Поднимите руки те, кто считает себя достойным игроком…

Талант в себе разглядели все, за исключением Саввы и ещё одного мальчишки.

– Не, чувак, ты точно в деле. Тебе по габаритам прямой путь в ворота! – ткнув пальцем в очкарика, решил Кирилл.