— Андреа — обыкновенная сука. Стоит появится кобелю, и начинается течка!

Её слова как плевок в лицо. Тело обдаёт жаром стыда. Ведь в чём-то Кора права, меня тянет к Эдриану, и будь он настойчивее ночью, я бы отдалась ему. Но почему она так ненавидит меня? Что плохого в том, что Эдриан предпочитает меня её нимфе, или причина в чем-то другом?

— Довольно! — пресекает её Аида: — Я тебе всё сказала насчёт девчонки! Не заставляй меня повторять дважды!

— Меня уже тошнит от этих псов! Второй Цербер в доме — это перебор, скоро здесь всё пропахнет этими тварями! — фыркает Кора, и что-то с треском разбивается о стену. Но это почему-то не удивляет меня, учитывая, что женщина на взводе.

— Я знаю, на что ты намекаешь! Не лезь в его дела! — предостерегает Аида супругу. — Достаточно того, что он согласился принять Калли на работу, и именно на ту, которую ты просила для неё у меня, а не у него.

— Почему ты позволяешь ему властвовать здесь?! Он не создан для власти! Гипнос слишком мягкий, сдержанный и безразличный ко всему, что творится в «Underworld». Он просто покорно выполняет свои обязанности, иногда используя свою силу на других, — упрекает её женщина, — ты глупее, чем я думала, — бормочет Кора, и следующие её слова тонут в стенах кабинета.

Кто такой Гипнос? Ещё один член семьи Ньюманов? Но ответ не требует раздумий, я сразу же слышу его из уст Аиды.

— Я хочу вернуть сына домой, Кора! Домой! Столько лет прошло, а я как попугай повторяю тебе это снова и снова! Он мой наследник! — с отчаянием говорит Аида, и кажется, что всю горечь её слов невольно чувствую на себе.

Мёрфи прикрывает глаза, подносит брелок ко рту и неосознанно вдавливает его в губы, будто пастырь, с благоговением целующий распятие. Только видя брелок ближе, я понимаю, что это медальон, очень похожий на мой, с таким же гербом Ньюманов. Парень замечает мой взгляд на медальоне и пальцем указывает на дверь, приказывая слушать.

— Это не твой любимец Танатос! Вот он бы…

— Замолчи! — в комнате раздаётся шлепок от пощёчины, и Мёрфи, зажав мне рот рукой, оттаскивает обратно в коридор.

— Уходим! — он хватает меня за кисть и тянет за собой в гараж.

Когда Мёрфи торопливо заталкивает меня в машину, я не сопротивляюсь, полностью доверяя ему. Не хватало, чтобы за нами бежала одна из разъярённых женщин, обличая нас в слежке. Поэтому сама надеюсь поскорее уехать из этого пекла. Через несколько минут я решаюсь спросить его:

— Они ссорились из-за меня и из-за… — того парня или парней, — ведь так?

— Да. Тебе многое предстоит обсудить с Ньюманом, — задумчиво произносит Мёрфи.

— Это ты, а не Эдриан потащил меня подслушивать разговор четы Ньюманов, — возмущаюсь я, — зачем?! Чтобы теперь отослать меня с вопросами к нему?

— Ненавижу Кору, поэтому рад, что Аида хоть иногда может ей возразить, — облегчённо улыбается Мёрфи, игнорируя моё возмущение, — именно поэтому я всегда слушаю, о чём они говорят. Аида перестала злиться на меня по этому поводу.

Я складываю руки на груди и, следуя его примеру, игнорирую его.

— И сейчас вымаливает прощение, — поджимает губы Мёрфи, скорее говоря это себе, не беспокоясь о том, слушаю я его или нет, — моя гордая девочка в очередной раз унижается перед этой стервой.

Моя девочка? Что здесь происходит? Неужели он ревнует? Задать личный вопрос будет слишком дерзко с моей стороны, тем более, что меня волнуют куда более важные вопросы. Но, судя по настроению Мёрфи, лицо которого вновь потемнело от тяжёлых раздумий, его откровения на сегодня закончились.

***

Переступив порог «Underworld», я чувствую, как меня парализует пробирающееся до костей странное ощущение, будто душа начинает господствовать над телом, обостряя чувства и «правильное» восприятие окружающей действительности. Набираю побольше воздуха в лёгкие, замечая, как скучая, Мёрфи закатывает глаза.

— Ну что? Ты наконец чувствуешь это место? Меня и окружающих тебя… — он усмехается, видя моё смятение, — существ.

Он касается моего плеча, и от этого я вновь ощущаю исходящее от него чувство опасности, беспощадности и запах опалённых огнём камней. Меня передёргивает от этого странного ощущения, и я сбрасываю с себя его руку.

— Это ты ещё не знаешь, на что сама способна, — скрывая обиду, хмыкает он, — пора к хозяину, сестричка, только не мямли у его двери, слушая противный лепет Калли, — он разворачивается и уходит, явно недовольный моим жестом.

***

Всё-таки я была права, в кабинет Эдриана ведёт две двери. И вторая проходит через небольшую приёмную с секретарским столом, стеллажом с документами и двумя креслами. Как ни странно, в приёмной Калли не было. Уверенно стуча в дверь, я слышу голос Эдриана и прохожу к нему. Навстречу мне выходит хмурая Калли и поникшим голосом приглашает меня войти к мистеру Ньюману. Он приветствует меня добродушной улыбкой, предлагает присесть в кресло и сам садится напротив, терпеливо ожидая, когда я начну разговор. Пытаюсь собраться с мыслями, как правильно задать ему интересующие вопросы, но мечущаяся в груди тревога едва позволяет дышать, не то что говорить. В голове вновь всплывают события минувших дней, разговоры и фразы, которые я слышала, звучат в моей голове, и теперь мне кажется, что до меня доходит их смысл: многое говорилось обо мне, пусть и сравнивали меня с… сукой, Цербером и тварью. И наши с Мёрфи медальоны. Пазл все чётче складывается в картинку, но всё равно не хватает важных деталей.

Сама не замечая, я неосознанно поднимаю руку, касаюсь своего чокера и сжимаю его, пытаясь унять дрожь в пальцах. Круглый медальончик холодит горячую ладонь, а я почему-то вспоминаю соседскую собаку Чарли, у него висел такой же адресник на шее. Это воспоминание странным образом помогает отвлечься от терзающих душу тревожных предчувствий. Возвращаясь в реальность, я ухмыляюсь подарку Эдриана: действительно, чокер и правда как собачий ошейник. И мне, как и «собаке», он нравится. Он мой!

Но я снова сосредотачиваюсь на своих вопросах, ведь те существа, что были вчера в клубе, я видела их иначе, но как? Что это? Сумасшествие или реальность?

— Я схожу с ума? — неуверенно задаю вопрос, а мой голос хрипит. Я ощущаю, как пересыхает в горле, но игнорирую дискомфорт, пытаясь сосредоточиться на серьёзных глазах Эдриана. — Сатиры, полубоги, ведьмы, привидения, нимфы… Церберы, — чуть тише произношу последнее слово.

— А если скажу, что не сходишь? И что это всё правда? — Эдриан глубоко выдыхает, не сводя с меня серьёзных глаз. По его выражению лица я понимаю, что я затронула правильную тему для разговора. Он подаётся вперёд и растирает ладони, готовясь к длинному и серьёзному разговору. — Мы все реальны.

— Вот как… — единственное, что я могу выдавить, меня обескураживает собранность Эдриана; она даёт понять, что он не шутит и не собирается этого делать.

Я растерянно перевожу глаза на картину, висящую за спиной у Ньюмана. На прибрежном скалистом берегу, среди величественных графитовых пик расположился сверкающий своим величием и чистотой храм. Его белоснежные колонны на фоне серого неба выглядят божественно и притягательно. И если раньше я бы подумала, что Эдриан повесил всеми известную зарисовку «Храм Зевса» просто для красоты, то, сравнив тематику картины в его комнате с разными гостями в клубе, теперь я понимаю, что это не совпадение. А много ли я знаю о том, что происходит вокруг меня? Я знала, какое существо стоит передо мной в клубе, но как?

— Эдриан, — возвращаю обратно своё внимание на парня. — Вчера ночью я работала в клубе и чувствовала, кто появляется передо мной. Почему?

— Не удивляйся. После проведённого времени в «Underworld» это нормальная реакция организма. Дом есть дом. Простые люди не могут пройти через границу двух миров и оказаться на его окраине, — голос Эдриана спокоен, словно это обычное дело: пара-тройка рогатых сатиров, пьющих у бара, и прекрасные нимфы, благоухающие, словно вечерние примулы на закате. Он внимательно следит за моей реакцией на его слова, блуждая по-моему озадаченному лицу оценивающим взглядом, а я читаю на его лице тревогу и ожидание. Осознаю, что любая моя реакция для него имеет большое значение, каждый мой ответ.