Я лягу на дно Я лягу на дно постылого мира, Пройдя, как звезда, сквозь тьму и туман. Возьму те слова, что душа говорила, Оставлю на дне всю грязь и обман. Рванусь на поверхность в чистом порыве, Пусть силы иссякнут, боль свяжет меня. Но вытянет, сдюжит высшая сила, Бог верит и знает, что верю и я. Не прощайте меня Не прощайте меня, не надо, Мне за вас всё Бог простит. Кто вы? Дети «Мёртвого сада». И зачем вам столько обид? Вроде зрячие, но слепые, В никуда устремлены. Вы не добрые и не злые, Разменяли года на мечты. Я такой же, как вы, непохожий На других, но схожий в одном: Я листок старой ветки засохшей, Что не знает, как будет потом. В воду мягкую тихо ляжет Лист, сорвавшийся с ветки сухой. Удивлённый прохожий скажет: «Это осень пришла весной». Враги Всю жизнь ты в поиске врагов, В войне проводишь свои дни. Найти ты их во всех готов, Но главный враг в тебе. Смотри… Пустота Уже ни радости, ни грусти, Поймав твой взгляд, не нахожу. Я вижу в нём одну лишь пустоту. Но почему в ту пустоту Я падаю, как в бездну, Когда в глаза твои взгляну? От хрусталя окрепших вин От хрусталя окрепших вин Идёшь ты медленно ко дну. Пусть новизной ты одержим, Но любишь ты уже одну. Одну печаль, один табак, Одну машину и гамак. Один в неделе выходной, Побыть наедине с душой. В вине, разбавленном виной, Перебродил, стал сам собой. Аффект Не оставляя дня немыслимым порокам, Лишь ночью для меня рождаются по срокам Те мысли и дела из черепного мрака, Что корчатся в бреду скулящего подранка. С оскалом окровавленных зубов Роняю в пыль их, как чужую кровь. После сорока Я вижу, как меняются неспешно Мои слова, и мысли, и дела. И, внешне идеальна и безгрешна, Душа моя, как сумерки, темна. Где потерял ту нить от мироздания, Куда ушёл незыблемый покой? Лишь отраженьем жалкого создания В кругу зеркал я вижу образ свой. Странник Чавкают грязью ноги босые, Разум не ищет дороги иные. Чистые, словно лазурь от небес, Будто ты умер, но снова воскрес. И разухабистой грязной дорогой Странник идёт с надеждой убогой: Ноги отмыть да очистить бы душу, Вновь наступая в грязную лужу. Эта жизнь не моя Эта жизнь не моя, я живу безрассудно. Взял её я в кредит под высокий процент. Расплатиться бы мне, душу выставить нужно. Нет, её не продам, оплачу через смерть. Маска Подскажет кто, не в силах он понять: Где грань начала жизни безмятежной? Как вихрь страстей в душе своей унять, В покое сохраня её безгрешной? Смешон порой в открытости своей, А как иначе? Врать-то не учили. И маску Арлекина без затей Суровой ниткою к лицу пришили. В чужих глазах он глупый дуэлянт: Себя на бой смертельный вызывает. Под смех толпы, поправив яркий бант, Прицелясь в маску, он в себя стреляет. Навеянное Проём оконный пыльных занавесок, Впитавших никотин и перегар, Уныло смотрит на пустующий пролесок, Хранящий слёзы смол из рваных ран. Холодный свет стол белый освещает Сквозь капли запотевшего стекла, Седой дымок с горячей чашки чая Навеет жар погасшего огня. Безмозглая душа Найдя на небесах предел, Ты на земле уж не у дел. Но нет там звёзд и нет земли, И света нет, как нет и тьмы. Одна простая пустота, Сводящая тебя с ума. И нет опоры, как и края. Душа взмолилась, замирая. Лишь «Отче наш» тебе прочтёт И вдруг, очистившись, поймёт Твоя «безмозглая» душа: О, как была же хороша! Однажды выйдя в этот свет, Безгрешен был её портрет. Но там, где свет, приходит тьма И начинается борьба. Борьба за Солнце, за Луну, За Бога или Сатану. Борьба за деньги, за покой, За то, чтоб стала та женой. Чтоб было всё как у людей, Но можно иногда не с ней. Освоить больше, не познав, Присвоить, так и не поняв, В чём веры истинной закон. И ставишь душу ты на кон. Переступив эту черту, Ты выбираешь веру ту, Что создал сам, умом своим, Иные боги правят им. И боги те, что в голове, Не слышат Бога, что в душе. Проходит время, ты доволен, Твой мир твоею создан волей. Душа в груди твоей скулит, Осудят люди, Бог простит. Живёшь, не ведая предела, Как смерть накроет твоё тело. И унесёт твоих богов В пещеру кованых оков. И лишь избитая душа, Оставив тело, чуть дыша, Воспрянет, выпорхнув на волю, Не налетавшись вдоволь, вскоре. Простим её мы простоту, Вновь попадётся в клетку ту. |
