- Но ты надеешься, что он сможет склонить меня на вашу сторону, - вырвалось у Рей.

- Нет никакой нашей стороны, - перебил Монстр, - есть только ты и я…, - он сжал ее пальцы почти до боли и понизил голос до шепота, - мы можем сбежать. Начать все с начала в другом месте…

Рей растерянно заморгала и поморщилась от боли. Кайло спохватился и ослабил хватку на ее руке. Она быстро связала его поведение и странные речи со степенью опьянения, ее мысли тоже стремительно путались и обгоняли друг друга. Ей одновременно хотелось и спорить о том, что она не сможет сбежать куда-то посреди войны, бросив своих друзей и все, за что боролась, но в тоже время хотелось согласиться. Посмотреть, что из этого выйдет. Узнать, в конце-концов в качестве кого он предлагает ей отправиться вместе на поиски лучшей жизни. Но сильнее всего она желала только одного – завершить этот разговор, который так или иначе все равно закончится новой размолвкой, просто выключить мысли и поцеловать его. Он был слишком близко и слишком красивым в этом мягком свете, в расстегнутом мундире и с растрепанной копной волос. И выбирая между всеми возможными вариантами, Рей остановилась на последнем. Она сократила разделявшее их расстояние, аккуратно высвободила свою руку только лишь для того, чтобы обнять своего Монстра за шею и прижалась губами к его губам. Она все еще помнила их мягкость и тепло с того неловкого момента у костра в лесу. Теперь она была куда увереннее в своих намерениях, не обремененная сложной задачей, поставленной ей Кайдел. И сейчас ее намного меньше пугало то, что Кайло запросто может оттолкнуть ее, объяснить, что она неправильно истолковала его теплое отношение к ней. Казалось, что в этом замке было возможно все. Вероятно, Рей действительно слишком много читала романов мадам Демерон и наделила это мрачное пыльное здание совсем другими смыслами, чем стоило бы. Но все складывалось именно так, как было описано – и мягкий ковер у камина, и бесконечно идущий снег за окном, и мрачные лабиринты комнат и коридоров, и, конечно, настоящий принц, страстно целующий в ответ простую девушку из бедной семьи.

В этот раз все было совершенно иначе и теперь Рей по-настоящему нравилось происходящее. Кайло целовал ее без прежней робости, страстно и глубоко, в процессе блуждая руками по ее телу, незаметно, но ловко расстегивая застежки платья. Рей было странно и непривычно чувствовать чужой язык во рту. В романах об этом не было ни слова, но она решила перестать думать об этом и просто довериться своему Монстру. Должно быть он лучше знает, что делает. Он старше. И вероятно, у него достаточно опыта, когда как у нее опыта нет совсем… Фазма.

Рей резко отстранилась и прикусила опухшие от поцелуев губы.

- Я сделал что-то не так? – смутился Кайло.

Рей не знала что ответить. Она тяжело дышала и пыталась придумать хоть какое-то оправдание или наконец-то уже решиться сказать то, что ее беспокоит. Но все формулировки были слишком жесткими, слишком оскорбительными для этого сладкого момента. Одно неправильное слово и все волшебство будет разрушено. Не самый лучший случай, чтобы предъявлять обвинения.

- У меня никого еще не было, - нашлась она наконец-то и смущенно опустила взгляд, невольно оценивая бардак, в который превратилось ее наполовину расстегнутое и спущенное с плечей платье, а заодно и помятое белье под ним. Кайло ничего не ответил, только наклонился к ней и снова поцеловал.

- Не бойся, - шепнул он ей прямо в губы между поцелуями и провёл языком дорожку вниз по ее телу.

Он откинул тяжелый бархатный подол, обнажая ноги девушки в теплых чулках. Рей растерялась, она догадывалась, что он собирается сделать, и ей было и волнительно и интересно. Но в этот раз утолить свое любопытство ей так и не удалось. Стоило только мужчине спустить с ее бедер белье и отстегнуть застежки пояса для чулок, дверь комнаты негромко хлопнула.

Рей встрепенулась, быстро оттолкнула Кайло и судорожно запахнула платье. В следующее мгновенье она уже отворила дверь и выглянула в темный коридор. Глаза долго привыкали к темноте и не способны были уловить никакого движения, но она чувствовала чужое присутствие. И теперь она уже не могла отделаться от ощущения, что кто-то наблюдал за ними. Если, конечно, не сами стены чертового замка имели глаза и уши, чтобы знать абсолютно обо всем, что творится в каждом его темном углу.

И докладывать об этом Сноуку.

========== Глава шестнадцатая. Враг ==========

Комментарий к Глава шестнадцатая. Враг

Автор забыл про покой и сон, лишь бы только кормить вас стеклом.

Слишком долго держал вас голодными <3

И, конечно,

У бурных чувств неистовый конец

(но пока не конец этой истории)

Аквитания, лагерь Гюрс. весна 1942 года.

Ее держали в темноте около недели, хотя точно определить было невозможно – отсутствие окон или хотя бы часов превратило полотно времени в одну вязкую бесконечную жижу. Впрочем, держали – не совсем точное слово. Ее бросили в темноту, судя по внутренним часам Рей, около недели назад. Бросили и забыли и теперь она словно очутилась на дне пересохшего колодца или очень глубокой ямы, спускавшейся почти до преисподней. Да и как можно держать человека, который даже не пытается сопротивляться. Первое время она и вовсе не подавала никаких признаков жизни, скорчившись на холодной сырой земле, обхватив руками ноющие от боли колени. Если бы ей пришлось бороться за свою жизнь сейчас, она определенно предпочла бы смирение. Потому что у нее не было сил, даже чтобы дышать. Пока тело само не опомнилось и не начало медленный и мучительный процесс регенерации, не потрудившись спросить разрешения у своей хозяйки. Рей все равно не дала бы его; но жажда жизни была сильнее и так глубоко внутри нее, что противиться ей было бесполезно. Вероятно, такая же неистовая потребность в том, чтобы выстоять перед всем, когда-то спасла жизнь солдату Мариусу Сноуку, когда его обожженное тело покоилось под трупами товарищей в превратившемся в братскую могилу окопе западного фронта. Вероятно, что-то подобное испытывал росток, пробивающийся через асфальт или каменистую почву. Он просто продолжал свою борьбу, не задаваясь вопросами о ее смысле и цели.

Боль уходила, словно сама холодная земля забирала ее себе. Через какое-то время Рей смогла сесть, отползти от того места, где так долго пролежала в одной позе, и отыскать стену, к которой можно было привалиться. К своему величайшему удивлению, проделывая этот замысловатый путь, пальцы девушки наткнулись на нечто, оказавшееся солдатской фляжкой. Она жадно выпила всю воду до капли, не заботясь о завтрашнем дне. Ледяная вода больно оцарапала пересохшее горло и вдохнула немного силы в беспомощное тело. Но недостаточно много сил, чтобы возродить боевой дух девушки и подарить надежду. Вероятнее всего, ее пребывание здесь – вопрос времени. В этот раз ее точно казнят. Не удивительно!

Рей усмехнулась и только оскалив зубы, ощутила на губах соленый привкус собственных слез. И она всегда считала, что борется с судьбой, что приспосабливается к любым обстоятельствам? Человек, наделенный хотя бы тенью инстинкта самосохранения не оказался бы в этой темной яме. Этот человек направил бы серебристый нос физелера в другом направлении, затаился, скрылся бы от войны. Постучал в двери случайного крестьянского дома и умолял бы дать ему ночлег и работу, любую, самую тяжелую, самую грязную. Или затерялся бы в крупном городе, продал проклятый серебряный перстень и добыл себе билеты в новую жизнь. Этот человек никогда не вернулся бы в место, где был пленником и не попытался в одиночку справиться с толпой вооруженной охраны. Пора признаться себе – она не хотела жить, а искала смерти. Может быть из лучших, героических побуждений, но разве важны причины того, если стремишься побыстрее оказаться в сырой земле? Вот она и оказалась. Похороненная заживо, но все еще живая.