Господи, да что же она делает? Что это еще, если не самое глупое и самоубийственное, что она совершала в своей жизни? Даже если ей удастся найти дорогу, преодолеть Альпы, добраться до Пиренеев, то где гарантия, что ее не собьет первый же нацистский патруль или свои же союзники, обманутые вражеской символикой самолета? Откуда она знает, что топлива хватит на такую долгую дорогу? И… что она собирается делать дальше в конце-концов? Отыскать По? По ее последним данным, потерявшим актуальность уже больше полугода назад, он выполнял операцию на юго-западе Франции, но нет никакой уверенности в том, что он не сменил свое местонахождение и… остался в живых? Вернуться в Париж, оккупированный немцами, пытаться выйти на связь с Сопротивлением? Как она докажет им, вернувшись из концлагеря, из плена, что не стала двойным агентом, что ей можно доверять?
Бежать… в Лиссабон и оттуда в Америку? Бросить своих друзей? Укрыться в самом глухом месте, куда еще не успели добраться загребущие и цепкие лапы войны? Глупая, наивная девчонка! Да она, в конце-концов и вовсе не уверена в том, что сможет посадить эту проклятую посудину, не разбившись о землю. Кем она возомнила себя? Наслушалась россказней о сверхлюдях и волхвах и поверила в собственное несуществующее могущество? Она всего лишь жертва обстоятельств, сирота с края света, не героиня партизанской войны и уж точно не та, кем ее хотели видеть… Просто Рей. По сути – никто. А ведь у нее был выбор… и она самонадеянно пренебрегла открывшимися перед ней перспективами наконец-то обрести другую жизнь. Сохранить свою жизнь в конце-концов.
Она уже достаточно долго летела в облаках и слезы успели высохнуть и засохнуть на щеках, когда внизу появилась синяя кромка побережья. Снег превратился в дождь и ветер размазывал капли по запотевшему стеклу кабины. Над облаками показался сизый абрис луны и Рей невольно залюбовалась этим зрелищем. Ей почему-то стало тепло и спокойно, хотя бы от осознания того, что никогда она еще не видела и вряд ли когда-либо увидит далекое светило так близко и ясно. Даже если злосчастный физелер собьют в воздухе, если она разобьется о землю, это удивительное зрелище будет последним, что отпечатается на сетчатке ее глаз. И тело будет помнить не только холод, но тепло прикосновений. В конце-концов не так страшно умирать, познав любовь и напоследок еще и совершив прогулку по небу.
Тучи стали более редкими и Рей увидела землю внизу – огни поселений, рыщущие по низшим слоям облаков лучи зенитных прожекторов какого-то крупного приморского города. Она увела штурвал в сторону, чтобы оказаться подальше от зоны видимости и снова скрыться в туманной дымке. Сердце сжалось от радостного осознания того, что ей по крайней мере, удалось преодолеть Альпы, не нарвавшись на патруль или развернувшееся в воздухе сражение. Дело оставалось за малым. Однако, жизнь слишком любит вносить свои коррективы в существующие планы.
Физелер дернулся, словно кто-то невидимый и большой отвесил ему увесистую оплеуху. Следом за толчком в кабину просочился легкий запах костра. Рей не нужно было быть гением или сверхчеловеком, чтобы сложить два и два и догадаться, что никаким костром в воздухе пахнуть не может, а то, что она ощутила, ничто иное, как последствия попадания чьего-то орудия. Стараясь не поддаваться панике, она выкрутила штурвал и ушла в сторону, чтобы увидеть причину постигшего ее несчастья, но вместо этого оказалась в зоне попадания и следующий снаряд царапнул конструкцию на кабине и пустил паутину трещин по стеклу кабины. На такой высоте разгерметизация салона неминуемо грозила обморожением или кислородным голоданием. В любом случае – довольно быстрой, хоть и болезненной смертью для горе-пилота.
Рей не оставалось ничего другого, как направить к земле самолет, начавший дымиться и кряхтеть. Сильная вибрация заставила ее ощутить и свои отмороженные ноги и все ранения, полученные в замке перед бегством. От боли резко потемнело в глазах и девушка сомкнула веки, пытаясь довериться одной лишь интуиции. Она мысленно слилась с трепещущим, как раненное животное, физелером и выровняла его положение до тех пор, пока траектория соприкосновения с землей не стала равной линии горизонта. Самолет царапнул днищем кроны деревьев, запрыгал на кустах и с грохотом ухнул вниз. Предусмотрительно пристегнутый ремень удержал Рей при сильном и жестком падении на землю. В ином случае она бы уже давно разбила себе голову об осыпавшееся дождем осколков стекло кабины.
Времени снова не было. Она лихорадочно выпутывалась из ремня, задыхаясь, от наполняющего салон густого черного дыма, оглушенная визгом заклиненного мотора. Как будто при снижении случайно прихватила с собой кусок облака и теперь никак не могла из него выбраться. Осознание того, что все эти признаки свидетельствовали о скором взрыве, подгоняло девушку и не позволяло поддаться нахлынувшей на нее панике. Она находилась на грани обморока и даже не помнила, как выползла из кабины, каким невероятным усилием сумела оказаться подальше от физелера, прежде, чем прогремел взрыв и черный скелет самолета охватили алые языки пламени.
Грохот и яркая вспышка на мгновение вернули Рей в чувство, не позволив до конца провалиться в темноту. Кашляя и тяжело дыша, она привалилась спиной к огромному, поросшему мхом валуну и стянула с головы мешавший нормально отдышаться шлем. Как только окружающий мир обрел хоть какую-то четкость, девушка огляделась по сторонам и с ужасом обнаружила себя в глухой чаще леса. Следующим, что она сделала – скрылась в тени деревьев, опасаясь быть замеченной с воздуха тем невидимым врагом, кто прекратил ее недолгое путешествие по небу. Пусть уж лучше думают, что незадачливый пилот погиб вместе со своим транспортным средством. Так у нее будет хоть небольшой шанс выжить и… И что?
Рей дала волю эмоциям и громко и по-детски разрыдалась. Никакие доводы не могли сейчас угомонить ее истерику, даже, определенно, радостное осознание того, что ей каким-то чудом удалось остаться в живых. Все-таки этот факт не умолял горького осознания того, что она абсолютно не представляла, что делать дальше. У нее нет оружия, нет еды, теплой одежды, как, впрочем, и хоть какого-либо плана. Времени, чтобы пораскинуть мозгами до этого момента как-то не подвернулось и теперь она сидела на холодной земле в неизвестном лесу и могла только и делать, что плакать от бессилия. Коварный голосок в голове не заставил себя долго ждать и радостно напомнил Рей о том, что будь она хоть немного менее упрямой, сейчас бы грелась в теплой постели в замке Сноука в объятиях нежного, заботливого Монстра. Нацисты сдували бы с нее пылинки и величали сверхчеловеком; возможно, все даже закрыли бы глаза на ее непонятное происхождение и прошлое и присвоили бы ей какой-нибудь трудно-выговариваемый военный чин. Она бы явилась в Гюрс в форме с кучей орденов, под руку с Кайло, и, возможно, оказалась бы более полезной для своих друзей, чем глупая гордячка, замерзшая и истекающая кровью посреди ночного леса. Удивительно, но эти размышления придали Рей сил.
Она встала на ноги, зажимая локтем открывшуюся рану в боку, и похромала в сторону небольшого просвета между деревьями. Удивительно, но место показалось ей знакомым, и даже лес перестал быть таким зловещим в своих темных эфемерных красках. Ручей…
Рей бросилась к воде и принялась жадно пить, чуть не захлебнувшись от собственной торопливости. Насытившись, она запрокинула голову и рассмеялась посетившей ее догадке. Это… то самое место, куда привозил ее Кайло, если, конечно, она не сошла с ума и не пытается выдать желаемое за действительное и утешить себя жалкой иллюзией.
Однако, еще полчаса пути по лесу и Рей удалось отыскать то самое плато, откуда открывался чудесный вид на долину. Отсюда огни Гюрса легко можно было спутать с милой горной деревушкой, но что-то подсказывало девушке, что она не ошиблась. Та самая загадочная сила искрила от напряжения и словно кричала о том, что Рей удалось достигнуть своей цели. Как будто чья-то заботливая рука вела ее через ночь, через непогоду, чтобы подтолкнуть к той самой точке бытия, в которой она нуждалась больше всего. Точке, где началось ее странное путешествие и где оно должно быть закончиться.
