Пейдж приняла их и проводила в уединенную комнатку, где успела разочаровать, что опиума в их заведении уже давно нет. Однако предложила друзьям попробовать одно привезенное из далекого Афганистана вещество, которое, как отзываются о нем люди, позволяет «разгрузить голову и говорить с духами». Рей участвовать в дегустации отказалась и отправилась блуждать по залу, напоминающему лабиринт, благодаря тонким разделяющим зоны занавескам. В одном из закутков она заметила радиоприемник и копошащуюся в нем маленькую, хрупкую девушку. В тот момент Рей еще не знала о том, что они станут подругами, но почувствовала внезапную симпатию к незнакомке, ведь ей, бывало, приходилось и самой в детстве собирать что-то из деталей, работая на старьевщика Платта. Маленькая китаянка даже не представившись толком, рассказала гостье немного о своей работе и устройстве приемника. И только закончив свою пламенную речь, вдруг опомнилась, странно смутилась, и протянула Рей перемазанную в какой-то черной маслянистой жиже крошечную ладошку.
- Я Роуз, - сказала она, отводя взгляд, и Рей потом еще долго привыкала к этой ее привычке, не смотреть в глаза, когда девушка стесняется, то есть, практически всегда, - а ты… почему здесь одна?
Рей представилась и с грустной улыбкой утолила любопытство своей новой знакомой:
- Мои друзья сюда пришли, чтобы попробовать опиум. А я… не хочу, поэтому решила пойти осмотреться.
- Твои друзья – американцы? – заинтересовалась Роуз, - они чаще сюда приходят с этими целями, наслушавшись всяких историй про то, как тут… в Европе, все употребляют наркотики.
- Только подруга, - ответила Рей и удивилась, ведь раньше так не называла Кайдел даже про себя. Они тогда еще только начинали общаться и экспрессивная американка не очень тепло относилась к сироте из колонии. То ли брезговала, то ли ревновала По к бедной девушке, о которой он пытался заботиться в силу своей широкой и открытой натуры.
- А… - понимающе потянула Роуз, - ты не похожа на людей, которые сюда приходят. Ты… совсем другая…
Роуз не успела закончить, потому что в закуток заглянул Финн. Он искал взглядом Рей, но его расширенные от употребления шедевров восточной ботаники зрачки, остановились на маленькой китаянке. На его губах заиграла странная, отсутствующая улыбка. И, конечно, он совсем забыл о том, что явился сюда, чтобы отыскать отлучившуюся подругу.
- Боже, - пробормотал он, - какая ты красивая! Я хочу тебя нарисовать.
Роуз смущенно опустила глаза.
- Спасибо, - пролепетала она, - мне никогда такого не говорили. Вот моя сестра…
Этот момент отпечатался в памяти Рей удивительно четко, а вот последующие развитие отношений ее друзей провалилось куда-то в пустоту. От того дня, когда ее темнокожий друг впервые увидел скромную китаянку, до того, когда они, взявшись за руки, десятого июня, сидели в квартире По и слушали старенький радиоприемник. Потом – снова темнота. И их последняя встреча в Гюрсе и недолгое прощание. Память избирательна и вычеркивает лишнее, а какие-то места, напротив обводит жирным пунктиром. По-крайней мере Рей запомнила это мгновение именно таким. И тогда она почувствовала острую иглу зависти, пронзившую сердце. Ей невыносимо захотелось, чтобы и на нее кто-нибудь смотрел с такими же восторгом и трепетом. И ведь ее желание сбылось, только счастья совсем не принесло.
По горькой иронии судьбы именно в этот вечер в отеле дежурил тот самый портье, который когда-то, казалось бы уже в другой жизни, приветствовал Рей и Рудольфа и провожал их в номер. Итальянцы плохо умели скрывать свои эмоции и девушка легко прочитала осуждение в его взгляде. Не сложно было догадаться, что мужчина уже успел сделать выводы о ее принадлежности к древнейшей в мире профессии. Конечно, приехала сюда сначала с одним ухажером, с другим встречалась с патио; и вот теперь заявилась уже с третьим; капризная, избалованная дрянь в дорогих тряпках. Рей возмутилась бы от подобных суждений в свой адрес, если бы не была увлечена другим, да и не испытала удивительного для самой себя морального удовлетворения от того, что в кои-то веки, хоть кто-то находил ее красивой и желанной. За свою насыщенную жизнь она успела примерить огромное количество ролей – и девочки из пустыни, и студента-медика с наклеенными усиками в мешковатом костюме с блошиного рынка; и партизанки, и узницы, и мстительницы, и жены. Обольстительницей и роковой женщиной ей быть еще не доводилось, не смотря на все свои тщетные попытки открыть в себе подобные черты в Гюрсе, когда она пыталась соблазнить Монстра. И все не так плохо, ведь соблазнила же в конце концов?
Номер, в котором остановился Кайло, находился на последнем этаже отеля, словно в насмешку, располагаясь прямо над комнатой, которую когда-то занимали Рей и Рудольф. Девушка невольно представила себе, как в порыве беспомощной ревности Монстр ползает по полу со стаканом и пытается подслушать подробности их личной жизни с супругом. Картинка получалась чрезвычайно забавной, хоть воспоминания о последних днях швейцарца и заставили сердце девушки болезненно сжаться. Тогда ей наивно казалось, что все хорошо, что они смогут просто уехать; вырваться из лап зверя и сбежать. И ничего произошедшего потом просто не случилось бы.
И Рей не ввалилась бы сейчас в номер, не переставая целовать своего бывшего тюремщика, а сама украдкой нащупывая в кармане пальто рукоятку револьвера. Они вцепились друг в друга еще в лифте, вдоволь наигравшись в гляделки; практически одновременно потянувшись на встречу для поцелуя. Рей уже и успела забыть, какой у этого мужчины огромный рот; как иногда ей казалось, что при должном желании и порыве Монстр и вовсе мог бы заглотить ее целиком или как минимум откусить ей ухо или нос. Она вообще рядом с ним казалась себе такой крошечной, словно была маленьким воробышком в лапах крупного, кровожадного ворона. Хотя в действительности ее рост был скорее среднестатистическим и весьма распространенным среди европейских женщин и, в частности, француженок. С По и Финном разницы не ощущалось, а на каблуках Рей и вовсе становилась значительно выше своих друзей. Но не с ним. С ним вообще все было по-другому. Тут нужны были уже не каблуки, а, как минимум, ходули.
Она уже почти вытащила пистолет, когда на запястье сомкнулись цепкие пальцы Кайло. Он отстранил Рей от себя и аккуратным, но решительным движением высвободил из ее руки пистолет и нахмурился. Рей тяжело вздохнула и отвернулась, ее взгляд зацепился за ростовое зеркало на дверце старинного шкафа. Ее отражение было растрепанным и помятым; глаза горели похотью, блузка выбилась из брюк, уже расстегнутых на пару верхних пуговиц, щеки раскраснелись, прическа превратилась в гнездо сороки. А Кайло… Как всегда был чертовски хорош своей дикой, нетипичной красотой библейского демона и ему чрезвычайно шли и опухшие от поцелуев губы и всклокоченные волосы. Рей отругала себя за то, что невольно залюбовалась своим заклятым врагом и бывшим тюремщиком.
Кайло проверил барабан револьвера и вытряхнул из него патроны, ссыпал их в карман своего пиджака и протянул оружие обратно девушке. Она же с нетерпением ждала продолжения их развлечений, начатых еще в церкви, но Монстр, казалось бы, никуда не торопился. Конечно, в его планы ведь не входило разделаться с ней побыстрее, он рассчитывал снова растягивать вязкий клубок страстей, свернувшийся между ними. Окончательно разочаровав девушку, он прошествовал мимо нее, уселся в кресло и достал из другого кармана своего черного костюма портсигар и зажигалку с гравировкой. Рей смущенно запахнула пальто. Нужно было что-то сказать.
- Как ты нашел меня? – нашлась она и очень обрадовалась своей находчивости. Тем временем она пыталась унять тянущее тепло внизу живота и унизительный стыд от ощущения влажности собственного белья.
- Я тебя не искал, - огорошил ее Монстр, - приехал по делам на рынок Порта-Портезе. И тут… чрезвычайное везение – старая знакомая, - последние слова прозвучали немного ядовито, но в целом разобрать выражение, с которым он это сказал было почти невозможно. И как ему удавалось только напускать на себя такую отстранённостью, особенно после того, что происходило между ними только что?
