– И ты купил ей новый айфончик?

Мишель вскинул на меня злой взгляд. В женском вопросе он был как с картинки: покупал своей Полине цветы и подарки каждый раз, как она надувала губки.

– Сережки, – уточнил он. – С рубинами.

– Блин… Она нарочно же! Не может она верить, что ты изменяешь! – возмутилась я.

Мишель, наверное, единственный в мире мужчина, в чьей верности его женщинам я была уверена на тысячу процентов. Как он таким вырос – черт знает. У него куча других недостатков: проблемы с алкоголем, тратит больше денег, чем зарабатывает, всегда опаздывает и три года не возвращает мою любимую книгу.

Но что он никогда не пойдет налево – я знаю точно. Видела в самых провокационных ситуациях. Да и сама, чего греха таить, провоцировала. Шуточки, как с Агаларовой – запросто.

Но грань он не перейдет ни-ког-да.

Даже немного жаль, что мы лишь боевые друзья, хотела бы я быть так же уверена хоть в одном своем мужчине.

– Я уже ремонт начал делать.

– Так ты жалуешься или хвастаешься? Поздравлять или соболезновать? – уточнила я, окончательно запутавшись.

– Советуюсь.

– Тогда мой тебе совет – не делай этого! – я допила коктейль и задумалась о следующем.

Следующий, конечно, будет очень, очень лишним. Но такие новости минералкой не запивают.

– Не съезжаться? – Мишель фыркнул. – А как же твоя женская солидарность? Мужик ведь должен жениться в конце концов?

– Слушай, я думаю, как Гамлет, – язык у меня не заплетался никогда, а вот мысли – увы. Но я попыталась донести идею: – Те кто и так живут вместе – пусть живут. А одинокие – в монастырь! Вот и ты, Офелия, вали лучше в монастырь. Брак, даже гражданский – это ловушка, Миш. Никакой свободы, никакого заснуть под телевизор, все выходные упарываться в игрушку или вернуться домой через двое суток загула, только чтобы котиков покормить… Жизнь кончена!

– Просыпаться утром в обнимку, Алис, а? А?

– Вози ее в отпуск, там и просыпайся! – обрубила я хвостики с сентиментальными розовыми бантиками.

Он ухмыльнулся:

– Я, пожалуй, подумаю.

Мы чокнулись бокалами.

Приятно, когда есть друг, который тебя понимает. И подкармливает, когда денег нет. Те времена давно уже прошли, но моему сердцу до сих пор дороги те сырные палочки, которыми он делился, когда моих доходов хватало на одну курицу в три дня и самое дешевое пиво.

Кстати, вспомнила, о чем тоже забыла ему рассказать!

– Миш, я тебя в роман вставила, кстати. Даже дважды. Ты меня теперь убьешь?

– В какой? – подозрительно прищурился он сквозь бокал с пивом.

– Первый – вампирский. Ну тот, помнишь, я тебе начало давала читать?

– Помню. Чем он кончился, кстати?

– Как всегда, все умерли. Я его, кстати, посвятила тебе!

– Оптимистично… А второй что? – ему было приятно и скрывал он это плохо.

– Второй любовный…

– У меня там страстный секс? – с надеждой спросил Мишель.

– Нет, у тебя там снова пьянка со мной, – я виновато потупилась.

– Что за жизнь… – вздохнул он, отпивая пива. – Везде одно и то же.

– Ну, прости, – развела я руками. – Я ж не знаю, какой ты в сексе. Может быть, извращенец и любишь обмазаться медом, и чтобы в тебя кидались разноцветными M&M’s. Или возбуждаешься только от красных деревянных поездов. Или…

– Так, хватит! – передернулся Мишель.

– Ты первый начал!

Я махнула официантке, и она все же принесла мне пятый коктейль. Ой, нажру-у-у-усь!

– А в тот, что про крысюка твоего, не вставила? Как я ему засветил? – заинтересовался Мишель.

– Блин, кажется, нет…

– Теперь точно обижусь!

«Крысюк» – это мой бывший муж. И роман про него у меня тоже есть, верно.

У Мишеля он увел девушку, в которую тот был влюблен, а Мишель, даром, что мягкий и добрый, при случае засветил ему по морде.

Это было приятно. Хоть и не за меня вступились, а все равно хорошо вышло.

Обязательно надо будет куда-нибудь воткнуть эту сцену. Вообще, в кино и книгах герои так часто бьют морды, что это вроде как уже банальность. Но в моей среде интеллигентных мальчиков такое было редкостью. Так что я пока хранила эту сцену в сердечке, не разменивая ее на проходные романы.

– А ты как? С тем твоим не сошлась обратно? – напомнил он мне о последнем возлюбленном, том самом, с которым я рассталась, чтобы не мешал писать романы.

Почти никому об этом не рассказывала, потому что это как-то слишком, даже для меня. Всегда можно найти более приличную причину. Например – отказался мыть унитаз. Так я обычно говорю своим замужним подругам и наслаждаюсь хтоническим ужасом в их глазах и мысленной короной «Дикая феминистка» на своей голове.

Правду знает только Мишель.

И теперь еще Роман.

– Два года уж прошло, Миш, окстись! – фыркнула я. – «Тот мой» уже давным-давно уехал в другую страну, зарабатывает больше тебя и нашел себе новую бабу.

– Жалеешь, что бросила? Могла бы тоже переехать.

– Ну, замуж он меня не звал, – вздохнула я. – Так что все равно переезд не светил.

– Так у тебя никого нет сейчас?

Я заколебалась.

У меня есть? Или нет?

Роман – это «кто-то» или просто материал для новой истории?

– Какой он? – спросил Мишель, не дождавшись, пока я отвисну.

Официантка сменила его пустой бокал на полный, даже не дожидаясь кивка. Да, его тут знают.

Много лет знают. Мишель любит работать тут днем, хотя у него совершенно пустая квартира и уютный офис.

Если бы я умела общаться с людьми, как он, может быть, мне бы и сожители в моем доме не очень мешали. Я бы уходила в кафе или бар и там писала. Как Хемингуэй или Роулинг.

Но я тревожный котик и все время жду, что меня попросят освободить столик или что-нибудь заказать. А болтать с персоналом и заводить друзей, чтобы не гнали – не умею.

– Алис? – Мишель пощелкал пальцами перед моим лицом.

– Что? Кто? А?

– Тот, о ком ты сейчас думала с такой расслабленной улыбочкой.

Зеленоглазый большеносый, высокий, худой, в темном дорогом костюме и на «Порше»?

Пронзительно захотелось вдруг, чтобы он заехал за мной. Нипочему. Внезапно. Сюрпризом.

Говорят, так бывает у нормальных людей. В отношениях. А я не в них.

– Какой он, говоришь… Джейсона Момоа знаешь? – сурово спросила я.

– Ну! – Мишель округлил глаза. – Да ладно?!

– Так вот, совсем не похож! – закончила шутку с непроницаемым лицом.

– Ну тебя!

Мы заржали. Вот чем дружба лучше любви. Всегда легко. Всегда.

Мишель у меня проходит под грифом «собутыльник».

С ним есть, о чем поболтать.

Например, о литературе – он офигенный читатель, один из тех редких, кто умеет видеть в тексте то, что автор хотел сказать. А не то, что сказал.

Поэтому читает редко – пропускать через себя столько эмоций тяжело.

Я благодарна ему, что он был со мной в самые тяжелые послеразводные дни. Тогда я была по-настоящему одинока, разговаривала только с кассирами в супермаркете, а главным событием недели была ежесубботняя выдача сундука с монетками в мобильной игре.

Но одиночество – как алкоголь. Сначала горько, противно, болит голова и тоскуешь. А потом втягиваешься и жить без него уже не можешь.

Добив свои последние бокалы, мы с Мишелем обнялись у дверей бара, выкурили по последней сигарете – я давно бросила, но пьяной так приятно курить! – и разошлись. Он поймал такси, а я люблю летней ночью пройтись по бульвару, где горько пахнут ночные травы и мигают оранжевым неработающие уже светофоры. Первое время он меня провожал, а потом я сама отказалась. Все равно по дороге мне не встречаются даже бродячие собаки, что уж говорить о злодеях.

Однако у подъезда мне пришлось остановиться…

Я уже предвкушала горячую ванну и какой-нибудь легкий роман коллег-конкурентов перед сном и никак не ожидала, что за пять шагов до дверей меня вдруг подрежет выскочивший из-за угла дома мотоцикл.