— Да, я никогда не видела жирафов в живую, это моя детская мечта, — Вики слегка поникла, видимо подумав, что я подвергну её осуждению или осмеянию.

— Как только у нас появится возможность сбежать, мы первым же делом полетим смотреть жирафов, Вики. — Целую улыбающуюся девочку в губы и нехотя отстраняюсь. — А сейчас тебе пора спать.

Укладываю маленькую Непризнанную на свободную сторону кровати, а сам встаю, чтобы подать Вики одежду, в которую она переоденется. Не смотрю на Вики, пока она готовится ко сну, и лишь, когда она даёт знать о том, что закончила, я поворачиваюсь.

Выключаю свет в комнате и ложусь к Вики. Ритуально обнимаю её и сцепляю наши пальцы ладоней в крепкий замок, оставляя поцелуй на нежной шее девочки.

— Спокойной ночи, Люцифер, — шепчет моя Непризнанная, засыпая.

— Спокойной, милая…»

Застёгиваю тканевый ремень на штанах и обуваюсь в кроссовки. Собираюсь выходить, но меня останавливает странное на первое ощущение чувство. Это… боль. Душевная боль, и соответственно не моя…

Грязно ругаюсь и быстро вылетаю из замка в нужном мне направлении…

POV Вики

Друзья ушли в вагончик, оставив одну по моему желанию. Тем более я должна ждать Люцифера.

А так как времени до прилёта моего мужчины было достаточно, и в комнате я находилась одна, то я решилась на прочтение писем, что писал мне Люцифер.

И сейчас, читая уже седьмое письмо по счёту, я заливаюсь слезами, не пытаясь их даже как-то остановить. Каждое письмо пронизано болью, которое я физически ощущая через каллиграфический почерк, размашисто выведенный на пергаменте острым пером.

И открывая восьмое письмо трясущимися руками, я принимаюсь его прочитывать, захлёбываясь рыданием.

«Здравствуй, Вики…

Я понимаю, что скорее всего не имею никакого права сейчас писать тебе эти строки, но я хочу, чтобы ты услышала меня.

Однако не знаю, читаешь ли ты мои письма или выбрасываешь, но я пойму любой твой выбор.

Я прошу прощения в каждом письме, но прекрасно осознаю, что для тебя они пусты и не несут никакого смысла.

Но я не хотел, малышка, не хотел, чтобы всё так получилось. Я не контролировал себя, но это не оправдание, знаю. Прости меня за моё помешательство, что так повлияло и на твою жизнь. Прости за боль, которую я принёс тебе, не сумев сберечь. Прости за меня в своей жизни…

И если ты захочешь всё прекратить, то я пойму. Я буду согласен на разрыв связи, если ты так посчитаешь нужным. Я люблю тебя и хочу, чтобы ты была счастлива. И если ты найдёшь себе подходящего мужчину, который сможет уберечь тебя, то я буду только рад. Я отпущу тебя, любимая…

Я не давлю на тебя, по крайней мере пытаюсь… если ты решишься на разговор, на котором я хочу тебе многое сказать, или на завершение связи, то я буду ждать тебя в полночь там, где мы впервые встретились…

Прости, Моя долгожданная любовь…

Люцифер.»

Отбрасываю письмо рядом с собой на кровать и громко плачу от того, что слова моего демона, написанные недели назад, разрывают мне душу сейчас. Единственное, что довело меня до рыдания, которое я никак не могу остановить, так это то, что Люцифер — чёртов собственник, гадкий ревнивец и самый чуткий демон в моей жизни — готов был разорвать со мной связь соулмейтов, упоминая об этом в каждом прочитанном мною письме.

Люцифер был готов отпустить меня, дать волю и избавить от всех нитей, что крепко связывают нас, если бы я только этого пожелала. Его не волновали собственные чувства, что распирали его душу, или то, что он ждал меня нескончаемые века. Его волновала только я. И, если бы я решилась разорвать связь, Люцифер бы действительно не противился. И для меня это наивысший показатель любви этого заносчивого придурка. Умение отпускать, даже если не хочется, даже если больно и тяжело. Но в это же время мне так страшно думать о том, что мы могли бы сейчас быть не вместе. На момент получения писем, которые, слава Сатане, прятала моя дорогая Мими, я бы могла решиться на такой шаг. Могла бы разорвать связь, не выдержав душевных метаний, как своих, так и Люцифера. Я знала о разрыве связи и до этого, и к счастью, мой мизерный мозг не вспоминал эту информацию, с которой я могла бы натворить непоправимые вещи, после чего бы сильно пожалела.

Вся в слезах подхожу к столу и наливаю себе стакан воды, который сразу же опустошаю. Но вот из-за пелены слёз, что застилают мои глаза, я ставлю стакан так, что он сразу же летит на пол, разбиваясь на крупные осколки.

Пытаясь поднять стекляшки непослушными, словно окаменевшими пальцами, я только режу свои руки, так как осколки падают на пол, не оставаясь в моих ладонях надолго.

Отбрасываю идею убрать разбитый стакан, когда уже кровь стала капать на пол, и направляюсь в ванную комнату.

Смываю сочащуюся кровь с внутренней части ладоней, при этом умудряясь ещё и умываться. Вода слегка окрашивается в алый, а из-за стекла, что застряло моей в руке, рану мерзко саднит. Чувствую крепкую мужскую руки, что властно перехватывает мои изрезанные ладони, над которыми уже работает регенерация.

Демон намачивает полотенце холодной водой, которым сразу же начинает вытирать мои руки, где из порезов выступает кровь. Достаёт из ладони осколок, впившийся в меня, и звонко откидывает его в раковину.

— Что произошло? — Люцифер продолжает обеспокоенно оглядывать меня, ожидая ответа.

— Я разбила стакан, — слегка успокоившись отвечаю, замечая, что Люцифер облегчённо выдыхает, понимая, что эти порезы случайны, и я не хотела причинять себе физическую боль. — А до этого читала твои письма. — Демон поднимает на меня растерянный взгляд и крепче сжимает меня за запястье.

— Тебе из-за них так больно? — нотки обречённости и горечи слышны в его голосе, а я только кивая, даю понять, что причина заключается именно в них.

— Ты был готов отпустить меня… — шепчу, прикусывая до крови нижнюю губу. — Как ты вообще мог решиться на такое?

— Потому что люблю…— также шепотом отвечает демон, смывая полотенцем мою тушь с щёк. — Ты заслужила счастье…

— Только это ты моё счастье, Люцифер… — его рука останавливается стирать потёкший макияж, словно от испуга моих слов. — Может быть с тобой порой и больно, но мне никто кроме тебя не нужен… Ни один мужчина не заменит тебя. — Кладу ладошку поверх его и прикрываю глаза. — Я тоже люблю тебя…

Начинаю ощущать мелкие поцелуи на своём лице, которые трепетно дарит мне мой Люцифер, выражая так все свои чувства…

Мой Люцифер… Навсегда мой…

***

Как только я успокоилась, мне пришлось настаивать, чтобы Люцифер рассказал мне хотя бы одну тему, которая может мне пригодиться. И только тогда, когда демон уложил меня в кровать, на которую тоже сел, он начал рассказывать о болезнях высших существ.

Подобную лекцию нам вёл ангел Фенцио ещё в начале моего пребывания в этом мире, но информация, которую рассказывает мне мой мужчина, воспринимается намного приятнее.

— А теперь кратко перескажи о том, что я тебе рассказал. — Просит Люцифер, а я поудобнее располагаюсь на его груди.

— В основном болезни связаны с крыльями. Причин слабости крыльев много, но они слишком редки. Это такие, как инфекции и вирусы, умышленное повреждение суставов, беременность или частая смена крыльев. — Беру ладонь Люцифера в свои руки и начинаю водить пальчикам по его костяшкам. — Чаще всего крылышки болят у детей, в особенности первые, и если их вовремя не вылечить с помощью лекарств и отваров, то и последующие крылья могут быть нездоровы, так как не было восстановления в раннем возрасте, и силовая нагрузка тоже будет даваться тяжело.

— Это не все… — протягивает мой ухмыляющийся демон, на что я цокаю, закатывая глаза.

— У тупоголовых непризнанных, кроме тебя Уокер, — передразниваю Люцифера, из-за чего он бархатно смеётся, — крылья могут слабеть от того, что они требуют смены на новые. Также глупые непризнанные, к которым я уже отношусь, — вновь демонстративно закатываю глаза, — могут заболеть обычной простудой, как людишки. Потому что мы — непризнанные — как дегенераты, не можем тщательно научиться управлять силой мысли и согревать себя, поэтому, когда я заболею, ты меня лечить не будешь.