— Мне нельзя, — приоткрывает глазки, щурясь, и надувает губки, — у меня экзамены через два месяца.

— Тебе можно и нужно. Отдохни, милая, и я подготовлю тебя к экзаменам, — Вики расплывается в смущенной улыбке, что слегка забавляет меня.

— Будешь моим учителем? И будешь читать мне книжки? — воодушевленно спрашивает девочка, а мне непременно нравится, что её настроение стало чуть лучше.

— Буду, всё, что пожелаешь, — Вики издаёт радостный визг, вызывая у меня улыбку, и ложится мне на грудь.

— Я люблю тебя, Люци… — закидывает на меня ножку, выбирая более удобную позу для сна. — Только давай отправимся на выходных, которые мы решили взять в самом начале недели, домой? Я очень соскучилась по дому… — Вики нежно лепечет и погружается в сон.

По дому… Дом… Она назвала наш замок — домом, и это сделало меня счастливым на всю нашу вечность…

— Конечно, — целую в макушку Вики, — мы отправимся домой…

***

Как только Вики проснулась и собралась, я вызвал водоворот, и мы отправились домой.

Мы отправились в Ад.

Я редко был в нашем замке, пока мы находились в ссоре. Поэтому и для меня наше возвращение стало чем-то слишком приятным. Мы действительно вернулись домой, в то место, где царит наш уют и спокойствие.

Оставшейся день мы решили провести за разговорами у камина, но оба не затрагивали больную для нас тему. Вики поведала о своей редкой силе и даже продемонстрировала, как научилась делать шаровые молнии и управлять ими. Также Вики попросила потренировать её по Крылоборству, помимо того, что я проведу для неё курсы лекций. И я непременно согласился.

А сейчас мы находимся на кухне и вдвоём готовим ужин. Пока я занимаюсь стейками, следя за тем, чтобы они были средней прожарки, Вики на гриле готовит спаржу.

— Где ты научился так вкусно готовить? — интересуется девочка, раскладывая спаржу и свежие помидоры по тарелкам.

— Мне не одно тысячелетие, Вики, — стейки также отправляются на тарелки, — у меня было много времени для практики и для того, чтобы испробовать лучшие блюда, что готовили великие повара на Земле. — Поливаю стейки бруснично-винным соусом, и готовые блюда отправляются к столу.

— А ты можешь мне рассказать о каком-нибудь периоде истории? — голубые большие глазки искрятся в предвкушении моих рассказов.

— Конечно, — усаживаю Вики на высокий стул барной стойки и разливаю по бокалам красное сухое вино, что так отлично подойдёт к мясу. — Про что тебе рассказать? — Вики слегка задумывается, явно перебирая в своей голове то, что интересует её больше всего.

— Я хочу услышать про Америку двадцатых, — искренне улыбается, не отводя от меня взгляда. — Я изучала в школе этот период, но я хочу от первого лица услышать про гангстеров и мафию.

Удивительно, как её выбор совпал с моим любимым временем на Земле, которое я проводил среди мафии Чикаго.

— Если ты не можешь рассказать про этот период, то… — слегка разочарованно начала Вики, видимо из-за того, что я задумался, но я не дал ей договорить.

— О, нет, мне есть, что рассказать, — улыбаюсь, наблюдая как меняется лицо Вики от моих слов на более весёлое, — прости, просто ты выбрала очень интересное время, вот я и забылся в своих воспоминаниях.

И пока мы ужинали, я рассказал Вики о любимом Чикаго в начале двадцатого века. О городе легендарной мафии. О том, как гангстерские группировки стремительно наживались на контрабанде и подпольной торговле алкоголем из-за «сухого закона». Что в свою очередь открывало неограниченные перспективы и возможности для организованной криминальной деятельности и развязывало руки вездесущим мафиозным структурам.

— Так влияние гангстерских кланов стало настолько неоспоримым, что даже политическая структура попала под их контроль. Чикаго превратился чуть ли не в столицу североамериканской мафии, где вся полиция была куплена — это и сделало город одним из самых коррумпированных и развращённых в США. — Я хотел продолжить, но Вики останавливает меня взмахом руки.

— А в том, что происходило, ты имел какое-то прямое или косвенное участие? — дьявольская ухмылка появляется на моём лице, из-за которой Вики всё понимает.

— Конечно, я не мог бы просто наблюдать со стороны на такие представления, тем более это были задания моего отца, — Вики начинает посмеиваться с моего ответа, ожидая продолжения завлекательной истории. — Подпольным алкогольным бизнесом в Чикаго занимались несколько группировок, самыми влиятельными из которых были итальянцы и ирландцы. Первые базировались в южной части города, вторые — в северной. — Понемногу перехожу к самому главному. — Первоначально, такое разделение произошло по взаимной договорённости обеих сторон. — Показываю рукой на себя, чтобы Вики поняла, кто был причастен к такому соглашению группировок. — Но между бандами то и дело после возникали трения, которые нередко заканчивались стрельбой и жестокой расправой. — Опять же показываю на себя.

— Ты сначала выстроил между ними чуть ли не товарищеские отношения, а потом настраивал их друг против друга? — спрашивает Вики, жестикулируя руками.

— Именно, — в отражении голубых глаз вижу свои красные, огненные сполохи от будоражащих воспоминаний.

— Я бы тоже так хотела, — через улыбку надувает свои губки и скрещивает руки на груди, чем вызывает у меня смех.

— Так вот, представитель ирландского клана Дион О’Банион всю жизнь оставался очень набожным и в некотором смысле порядочным человеком, — закатываю глаза, вспоминая этого чудика, над которым мне пришлось поработать, — но это не помешало ему украсть грузовик с алкоголем на третий день действия «сухого закона».

— О, не сомневаюсь, что я даже знаю того, кто заставил его так поступить, — наигранно задумчиво говорит Вики, а затем тянется к бокалу вина, чтобы сделать пару глотков алкоголя.

— Он всё равно был не святым, иначе как мы объясним то, что он попал в Ад, — Вики выпучивает свои глаза в непонимании, — да, да, он в Аду. И наша встреча здесь была весьма забавна, потому что я не менял своего облика на Земле тогда. — Да уж, мне не забыть, как глава мафии трясся передо мной, прося прощения за грехи.

— А как он умер? — убираю посуду в раковину, не дав это сделать Вики.

— Был застрелен в так называемый «день примирения между мафиозными кланами». И по иронии судьбы в то утро он занимался подготовкой погребальных венков, которые предназначались для похорон крёстного отца вражеской сицилийской общины.

— С ума сойти можно! — восхищается мой чертёнок, распуская свои волосы, что до этого были заплетены.

Так же я продолжил рассказывать про Аль Капоне, представителя итальянской мафии, с которым я общался теснее, чем с главарём клана ирландцев, до его заключения конечно. Поведал историю появления знаменитого шрама на лице Капоне, который часто романтизировали героической байкой времён юности мафиози. Но на деле же он получил свой «знак отличия» за дерзкое высказывание сестре своего соотечественника. Однако если бы я имел сестру, и какой-нибудь счастливчик посмел бы пускать грязные словечки ей вслед, то минимум находился бы после этого в предсмертном состоянии.

— Капоне был человеком слова, который всегда выполнял свои обещания. С ним было легко вести бизнес, но он оставался беспощаден ко всякому, кто нарушал своё слово. Война бандитов при Капоне приняла невиданные для той поры размеры. Он превратил пропитанный виски и пороками Чикаго в кровавую арену, где банды поливали друг друга свинцовым дождём, а время от времени попадали даже в случайных прохожих. — Рассказываю, вспоминая одну такую стрельбу, на которой я нарушил главное правило и спас маленькую девочку. Я не дал ей умереть от пули, которая бы точно в неё выстрелила в том чёртовом переулке, в который она случайно забрела в ненужное время. — В результате этой непрерывной бойни ирландские банды были беспощадно истреблены. Но в этом моего участия уже почти не было, — отвечаю на немой вопрос Вики, что читался в её глазах, — Капоне сам творил это кровопролитие, я же в большинстве случаев лишь наблюдал.