— Я понимаю тебя и скорее всего даже прощаю, но мы не вернём нашу дружбу, это уж точно, — в глазах Дино вижу некое облегчение и благодарность, а периферическим зрением замечаю остолбеневшего от таких слов Люцифера, и гордо выхожу из кабинета.

Скорее всего эти слова были сказаны больше для того, чтобы нанести хоть какую-то ответную боль Люциферу, ведь его я тотально игнорирую, а с бывшем другом, который отравил меня, я мило общалась наедине. Но слова, сказанные Дино — правдивы.

Порой нам необходимо ставить себя на место другого, чтобы понять его поступки…»

Окровавленное лезвие попадает в другую руку, и с более сильным нажимом разрезается кожа. Вода становится алой от количества крови, утекающей из меня. Раны раздражает соль, усиливая болезненные ощущения. Но я не хочу умирать, лишь хочу забыться… Порезы для меня не смертельны…

«Мы спокойно направляемся с Мими в комнату после лекций, но сзади нас раздаётся мужской голос, из-за которого подруга останавливается, а я сдерживаюсь и наступаю себе на горло, лишь бы не высказать демону всё, что я думаю о нём, и иду вперёд:

— Вики, нам надо поговорить.

Игнорируй, игнорируй, игнорируй!

Мими остаётся с Люцифером, не давая ему ко мне приблизиться, а я открываю дверь и захожу в комнату.

Дьяволица приходит через минут пятнадцать, не говоря о демоне ни слова. Мы молчим, не нарушая тишины. Продолжаю лежать на кровати и смотреть в потолок, пытаясь справиться с душевной болью, что так плохо выходит.

Зачем вообще Люцифер ходит за мной? Этим он делает мне только хуже, потому как видеть любимого человека, что истерзал мне сердце — невыносимо тяжело. А может мне стоило выслушать его? Вдруг есть что-то такое, о чём я могла не знать? Нет, чушь! Он был моим мужчиной, а потом от нехватки половой жизни решил заняться сексом с другой, вот и всё.

Меня всегда восхищали пары, что были верны друг другу телом и душой. На Земле у меня однажды был заказ картины на годовщину свадьбы пожилым людям. Они сами заказали у меня работу, решив так сделать друг другу подарок. Я приезжала к ним пару раз и рисовала их с натуры, а потом ещё до глубокой ночи засиживалась за разговорами. Пожилая пара отмечала пятьдесят лет вместе. Полвека! Как же это много…

Они воодушевленно рассказывали мне о своей жизни вместе, плохих и хороших моментах, и видя их старческие пальцы рук, что они скрепляли в крепкий замок при любом удобном случае, я осознавала — они всегда были рядом друг с другом в независимости от обстоятельств.

А когда я рисовала, то с умилением наблюдала, как старичок поглаживал плечи своей женщины и делал ей комплименты. А бабушка, как юная девочка, краснела от его ласковых слов.

Тогда я решила не брать деньги за картину, а подарить её, что я и сделала. Они, конечно, отпирались и пытались мне заплатить, но я слишком упёртая. Их любовь бесценна и эту любовь я с удовольствием отобразила на холсте, под джазовые песни, что крутились с пластинок, которые старичок ставил, как только я приезжала к ним.

В нашу последнюю встречу, когда я закончила с оформлением картины и привезла её пожилой паре, они накормили меня самыми вкусными песочными печеньями и горячим шоколадом. У меня не было бабушек и дедушек, все они покинули мир до того, как я появилась на свет. У пары же не было внуков, а дети разъехались по всей стране, поэтому они редко к ним приезжали.

В тот вечер мы друг другу подарили приятные воспоминания на всю оставшуюся жизнь…

Прекрасная и верная любовь… которую познают лишь единицы… и к ним я не отношусь…»

Лезвие выпадает из слабых рук, утопая в кровавой воде. Вокруг всё начинает мутнеть, голова тяжелеет и опрокидывается назад на бортик. Дыхание замедляется, разум улетучивается и лишь бесчувственное тело на короткое время продолжает лежать в кипятке.

«Выдыхаю горький дым, выкуривая вторую сигарету, перед тем как пойти на лекции. Прошло полторы недели. Лучше так и не стало, но я продолжаю держаться, находя спасение в книгах, физических нагрузках, алкоголе и сигаретах. Даже предательство отца не воспринялось мною так остро, как предательство Люцифера. Которого я уже не встречала дней пять, словно он пропал с лица этого мира.

Сегодня у меня впервые за возвращение лекция у моего дорогого ангела Фенцио.

Настроение паршивое, я почти перестала со всеми общаться, обходясь с друзьями обычным приветствием, с Мими же мы вместе пьём по вечерам, перекидываясь минимальным объёмом слов.

Смутно помню, как дохожу до кабинета и сажусь за парту в ожидании лекции. Со звонком заходит учитель, ненавистный взгляд которого сразу же направляется на меня. Безразлично оглядываю ангела и надменно фыркаю.

Съедающие меня изнутри мысли о своей ничтожности не дают нормально сконцентрироваться на лекции, из-за чего получаю едкое замечание от ангела Фенцио, считающего, что он в том положении, чтобы мне что-то указывать:

— Если ты, Уокер, пришла сюда, чтобы витать в любовных мечтаниях, то можешь выметаться из моего кабинета!

Не собираясь больше оставаться в этом месте, пропитанном гнусной энергией преподавателя, я встаю с места, излюблено скрещиваю руки на груди и бесстрашно подхожу к ангелу.

Надеваю маску высокомерия, чтобы поставить на место сумасшедшего Фенцио.

— Если вы думаете, что можете со мной так разговаривать, то спешу вас огорчить, не можете, — он в раздражении стучит посохом по полу, от чего с моих губ слетает смешок. — В следующий раз, когда ваш грязный язык решит что-то сказать в мою сторону, то пусть ваш мизерный мозг вспомнит, что по вашему доносу меня отравили, так вы ещё и втянули в эту грязь своего сына. Упс, лишнего сказала, да так громко, что все услышали!

Посмеиваясь над красным лицом учителя, выхожу из кабинета. Друзья, как и все остальные были в неведении истоков моего отравления, покидают кабинет так же, как и я, а за ними и парочка озлобленных демонов.

Забавно получилось, показала всю подноготную белокрылого без какого-либо раскаяния.»

Нахожусь на грани сознания. Ноги, что были согнуты в коленях, слегка выпрямляются и падают на бок ванны. Никаких эмоций, размышлений, ничего. Лишь пустота. В голове, в душе, в теле.

«Посетив только одну лекцию, что проходила у Геральда, я вернулась в свою комнату, потому как ощущала, что не выдержу.

Да, я не выдерживаю. Мне слишком тяжело надевать маску безразличия, делать вид, что мне нет никакого дела на измену и со мной всё в порядке. Держать гордо подбородок и улыбаться сквозь боль. Это невыносимо. Я не могу ощущать на себе сожалеющие взгляды друзей, это ломает меня еще сильнее. И как слабачка, я просто сбежала в своё логово, где меня никто не тронет, и я смогу разобраться с самой собой, побыть наедине, не выражая никаких ложных эмоций.

Сегодня именно тот день, когда эмоции накрыли меня с головой, унося на глубину, в которой можно затонуть.

Падаю на кровать, пружины матраса которого слегка подбрасывают меня вверх из-за давления.

Наверное, я появилась на свет с клеймом быть преданной, сломленной и израненной. Почему все со мной поступают как с какой-то вещью? Что я делаю не так, раз получаю в ответ боль, что разрывает на части? Однако скорее всего я не имею права так говорить, потому как меня окружают верные друзья, хоть сейчас мы с ними почти и не общаемся. И если к Люциферу у меня изначально были сомнения, то к друзьям их не было никогда. Они дорожат мною, а я ими. Это главное, хоть кто-то у меня остался в этом гнусном мирке.

Я не могу избавиться и на минуту от мыслей, связанных с Люцифером. Он засел в моей голове, и изгнать его будто нереально. Но крепче всего он засел в моём сердце, израненном им же сердце. Как бы я не хотела, но я только и думаю о нём и его поступке. О том, как он предал меня, не задумываясь.

Зря я доверилась ему и так быстро открылась. Не нужно было так рано отдавать ему своё сердце…

Это лишь моя вина…

Но мой внутренний голос так и шепчет, что иначе тогда поступить и нельзя было. Отдавая себя во власть Люцифера, я делала это разумно, осознавая, что творю. Я совершала это добровольно.