– До свидания, Галина Федоровна! – крикнула Мира и ткнула в Егора пальцем, который, конечно, оказался ловчее и подвижнее своей бабушки. Хрусталев загородил собой дверь и посмотрел на Миру тем же самым взглядом, каким однажды сразил ее в парке у старого тополя.

– Двигайся, – мрачно заявила Субукина, не настроенная на лирику. – Бабушка твоя с ума сошла, это точно. Передай ей еще раз мое «спасибо», но я тропики не люблю. Таиланд – последнее место, куда я бы отправилась. Вот если бы она меня в Париж или в Нью-Йорк пригласила, тогда бы еще подумала.

– Какая ты привередливая, – улыбнулся Егор, но проход освободил. – Зря ты так, бабушка искренне хотела тебя порадовать, ну да ладно, нет так нет. Я тебя провожу, поздно уже.

– Да неужели? – притворно удивилась Мира. – То-то я смотрю за окном ничего не видно. Сама доберусь. Ты, кажется, уборкой хотел заниматься, вот, и занимайся.

Хрусталев выскочил за ней следом, сунув босые ноги в ботинки и, накинув на банный халат пальто. Несмотря на неподходящий для ночной прогулки прикид и мокрые волосы Егора, Галина Федоровна будто бы забыла про «плохое здоровье внука» и его не окликнула.

До соседнего подъезда идти было недалеко, и Мира, сама того не сознавая, замедлила шаг. Не каждый день тебя провожает до дома мокрый Хрусталев, который, между прочим, даже зубами от холода не стучал. Мира плотнее натянула на голову капюшон, закрываясь от ветра, и скосила глаза на шагающего рядом парня. Странный он был. И бабушка была у него странная. Может, поэтому он ей нравился? Ведь она была не из тех девчонок, что западают на красавчиков.

– Ладно, рассказывай, – Субукина остановилась под сиренью, увешанной фонариками, решив, что, если Хрусталев ее поцелует, пусть это будет максимально романтично.

– Бабушка тебя не обманывает, – с энтузиазмом начал Егор. – Она, действительно, выиграла эту путевку, я сам сперва не поверил, но потом выяснил – все по-честному. Можем билеты и у тебя дома оформить, уверен, Антон еще не спит и одолжит нам компьютер на пару минут. Ай, ты чего дерешься!

– Не смей мне больше заливать про эту путевку! – взвилась Мира. – Не знаю, что вы там с бабулей надумали, но я задницей подвох чую. И вообще, хватит об этом. Что с тобой у Карины произошло? Тебя было не узнать. Между прочим, я слышала, о чем вы там с Владом разговаривали.

– Все слышала? – ошарашенно спросил Егор, и Мире захотелось позлить его еще больше. Но время поджимало, глаза слипались, и мозг отказывался ясно мыслить, требуя сна.

– Если тебе нравится Карина, ничего секретного и таинственного в этом нет, – устало заявила Субукина. – Карина всем нравится. Просто перестать морочить мне голову. Если любишь Карину, то я с тобой не могу дружить, вот. Как хочешь, так и понимай.

– Как хочу, так и пойму, – улыбнулся Хрусталев, заглядывая ей в лицо. – Мне следовало сразу извиниться за свое поведение, но бабушка совсем голову с этой путевкой заморочила. Я был так за тебя рад, что совсем забыл, как отправил тебя одну из карининой квартиры.

Мира сморщилась, пытаясь уловить логику в словах Егора, но тот приложил палец к губам, прося его не перебивать.

– Все дело во Владе, – вздохнул он. – Мы с ним в детстве дружили, когда я еще в школу не ходил. Потом он в Москву уехал, но мы еще какое-то время переписывались. Не помню, когда именно мы стали врагами, но так случилось. Все, что мне дорого, Влад забирает себе – у него на это талант. Позволь мне не объяснять больше, я пока не готов, но потом как-нибудь обязательно все тебе расскажу. Увидев его там, на вечеринке, я струсил. Испугался, что, если он узнает о нас, то отберет тебя у меня. А ты мне дороже всего на свете. Мира, это правда. Я хотел, чтобы он подумал, будто я ухлестываю за Кариной. Поэтому так и повел себя. Простишь?

– Как же у тебя все сложно, Хрусталев, – Мира обхватила голову руками, пытаясь уловить ложь в словах Егора, которую она чувствовала почти физически. Но все, вроде как, сходилось. Парень боялся, что новичок положит глаз на его девушку и перевел внимание соперника на другую девицу. Мире должно было быть лестно, а Егор снова оказывался с ангельскими крылышками за спиной.

– Ненавижу, когда ты из себя ангела строишь, – буркнула она.

В ответ на ее слова Хрусталев почему-то обернулся и сделал вид, что изучает темноту у себя за спиной.

– А хочешь, завтра вместе рванем на озеро? – вдруг сказал он, словно ему из-за угла кинули подсказку, что говорить дальше. – На неделю, до конца каникул. У моего дядьки, который сейчас в морях, есть отличный дом в пригороде рядом с огромным озером и лесом. Там еще снег лежит, лыжня накатана хорошая. Баня, сауна, камин, птичник, псарня, целая тайга рядом. Там управляющий живет, за хозяйством присматривает, нас с бабушкой всегда в гости зовут, но времени никак найти не можем. Поехали, а? Отдохнем перед экзаменами. Людмила Аристарховна тебя отпустит, бабушка с ней поговорит. Даже если и опоздаем на начало занятий, ничего страшного. У тебя успеваемость хорошая, а классную руководительницу и завуча бабуля возьмет на себя.

До того как Егор произнес последние слова, Мира слушала его почти с интересом, но явное совпадение с речью Галины Федоровны, уговаривающей ее поехать в Таиланд, насторожило больше, чем если бы из кармана Егора торчала рукоять пистолета.

– Пока, Хрусталев, – кивнула она ему. – Не знаю, что ваши с бабушкой больные головы придумали, но я из Поморска в эти каникулы никуда не уеду. Вам назло. А насчет Карины я почти тебе поверила, хотя, зная твою врожденную способность врать, все равно чувствую себя обманутой.

И хотя в душе Мира надеялась, что Егор бросится за ней следом, остановит и поцелует, Хрусталев остался стоять на месте.

– Пока, – кинул он ей и побрел домой, бросая взгляды по сторонам. И хотя Субукина обернулась назад, наверное, раз десять, Хрусталев даже не посмотрел ей в след, больше занятый темнотой в подворотнях, чем девушкой, которую минуту назад так горячо уговаривал отправиться в романтичное путешествие к озеру.

Заснула Мира с трудом и всю ночь спала скверно.

Снег в апреле – издевательство. Открыв глаза, Мира долго всматривалась в белесую пелену за окном, пытаясь стряхнуть остатки ночного кошмара и отделить его от реальности. Снег, похоже, шел всю ночь. Ветки с набухшими почками тяжело склонились под снежными наносами, изменившими геометрию ветвей до неузнаваемости. Кровать Миры стояла у окна, уходившего в пол – единственное преимущество теткиной квартиры, о котором она будет вспоминать всю жизнь. Закутавшись в одеяло с головой, Субукина обожала наблюдать за утренней улицей, не подозревавшей о ее существовании.

Ночной снегопад тщательно уничтожил все признаки весны, которыми Поморск блистал последние две недели. Под снежными пелеринами исчезли молодые липкие почки, с трудом пробившаяся после долгой зимы трава и даже сосульки, дарившие ностальгические воспоминания о детстве. Обычно из окна Миры был виден кусочек склона с детской площадкой, за которой начинался огороженный обрыв, спускающийся к большому городскому рынку. Сейчас же она видела лишь пару ближайших к окну скамеек да старый тополь, смиренно склонивший колени перед вернувшейся стихией. Остальной мир съел снежный туман.

Мира высунула руку из-под одеяла и прислонила ладонь к стеклу, наслаждаясь его прохладой. Холод лучше, чем жар.

– Доброе утро, Бука, – послышался сзади ехидный голос брата. Родственник тетки в гостиницу ехать, разумеется, не пожелал, и Антона отправили ночевать на кресло в мирину комнату. К счастью, родственник уезжал сегодня вечером, а значит, терпеть брата долго не придется.

– Что тебе снилось? – не унимался кузен. – Наверное, Егор. Я видел вас вчера ночью под окнами, но, как всегда, самое интересное, пропустил. В следующий раз целуйтесь и обнимайтесь ближе к свету, а то я так ничего и не разглядел.

– Мне снилось, как ты горел в аду, – сказала Мира, нащупывая босыми ногами тапочки. Пора было давно встать: часы на мониторе Антона показывали одиннадцатый час.