Генерал из Омута буквально вывалился. Посмотрев на Антона безумными глазами, он присосался к бутылке водки, потребляя ее прямо из горлышка. Высосав полбутылки, Виктор Семенович поднялся со стула и глухо произнес:

— Все ты правильно сделал, Антон. Ты прав, это наша девочка, а мы воюем исключительно ради наших девочек и мальчиков. Выяснить бы, как ее зовут и как она оказалась в том аду.

— Это Гермиона Грейнджер, возлюбленная Гарри Поттера. А второй — это Поттер. Их взяли, когда они уничтожили змею Лорда. Отстреливались до последнего, штук тридцать врагов положили. Героические ребята.

— Как англичанка Гермиона Грейнджер стала русской девочкой, вот что мне непонятно… Ладно, когда доктора их вылечат, спросим. Да еще и эти ее слова…

— Как будто окунулся в ту войну, вот честно.

— Я помню ту войну, Антон. Девочка будто сошла с газет о героях-подпольщиках. Но такого не может быть.

— Может, волхвы что-то знают?

— В любом случае, это наше дело, а вот Англия теперь станет делом ГРУ. Лича нам только не хватало, как будто и так проблем мало.

— А что лимонники?

— Тихарятся и уходят в несознанку. Их граждан убивают, а они делают невинное лицо, представляешь?

— Не очень, честно говоря.

— Ты метку деактивировал? Молодец. Иди к эскулапам, они тебя заждались. В себя придешь, будешь курировать своих крестников.

— Есть, понял.

***

Сознание возвращалось медленно, словно нехотя. Ощутив себя обнаженной, Гермиона, попыталась распахнуть глаза, но сразу это не получилось. Паника затопила девушку, и она прохрипела:

— Гарри… Гарри…

— Все хорошо, милая, — раздался женский голос, полный теплоты и какой-то запредельной доброты. — Здесь твой суженый, не проснулся он еще.

— Где я… — прошептала Гермиона, только сейчас сообразившая, что они говорят по-русски.

— В Москве, девонька, в госпитале ты, — чья-то рука погладила по голове. — Ох и настрадалась ты, моя хорошая. Ну да ничего, доктора тебя на ноги поставят, и следа не останется.

«Дома». От осознания того, что она среди своих, в родной для Ирины стране, Гермиона заплакала. Голоса еще не было, а слезы текли по лицу и никак не хотели останавливаться. Они дома, они выжили. Их спасли. «Наши». Как много это слово значит для вот таких детей. Невыразимо много. Часто весь мир, вся жизнь в одном этом слове.

Прошло еще немного времени, и откуда-то рядом послышалось хриплое:

— Гермиона…

— Я здесь, я рядом, любимый, — надсаживая горло, хрипела девушка.

— Все хорошо, касатик, — раздался тот же голос, полный доброты и тепла. — Теперь все хорошо будет.

Гермиона почувствовала, как ее руку взяли и положили на руку Гарри, потому что ладошка немедленно сжалась, даря девушке покой.

— Потерпите, дети, скоро вас вылечат, и вы будете вместе. А пока спите.

Сон укрыл нежным покрывалом Гермиону. И в этом своем сне она, смеясь, бежала за Гарри по горячему песку, иногда вступая в набегающие волны.

Гарри засыпал счастливым. Она жива. Хоть он не понимал, о чем говорит женщина, но главное — он услышал голос Гермионы. Не важно, что он такой же хриплый, важно, что он есть. Она жива.

— Как дети?

— Идут на поправку, завтра можно разрешать говорить и вставать. Девочку залатали, шрамов не останется, она совсем юная, зачем ей шрамы? У мальчика застарелых травм полно, издевались над пацаном в детстве, что смогли — поправили, ну да для него не страшно. Пацан же.

— Что ты думаешь по поводу девочки?

— У нее есть отметка… В общем, вполне возможно, что это вселение души нашей девочки в погибшую. Тогда вполне можно объяснить и ее речь, и то, что ты мне в Омуте показал. Скорее всего, там она была подпольщицей… Ну и сам понимаешь.

— Т-т-твою же, два раза пройти через одно и то же… А что пацан?

— Обыкновенный пацан, просто любит ее всем сердцем, вишь как поседел…

— Да, обыкновенные пацаны в семнадцать лет не седеют… Ладно, пойдем к ним? Хоть посмотрю на них, когда они не кровавое месиво.

***

— Здравствуйте, Гермиона. Как вас звали до смерти?

— Ирина, — улыбнулась девушка.

— Вас не удивляет, что я об этом спросил?

— Нет, это вполне логично, хоть и необыкновенно. Папа говорил, что нет таких тайн, которые не раскрываются перед государственной безопасностью.

— Папа у вас был из рядов?

— Да, капитан ГУГБ НКВД Евстигнеев.

— Расскажите о себе, пожалуйста.

— О Гермионе или Ире?

— Начните с Иры.

Да, что-то такое они предполагали. Простая советская девчонка, которая хотела жить счастливо и лечить детей, стала секретарем антифашистской организации. Подпольщицей. Потом партизанский отряд и армия. Но у девочки яркая ненависть к фашистам, как будто… Постой-ка.

— Погодите, ваша армия наступала по Польше и в январе сорок пятого должна была находиться…

— Да, — сразу поняла суть вопроса девушка. — Мы освобождали Освенцим.

Так вот в чем дело! Вот откуда такая ненависть и ярость в этой девочке. Дальше — проще, Гермиона Грейнджер погибла и душа девочки как-то оказалась в Гермионе. М-да… И, конечно же, сразу рванула мстить фашистским тварям в ее понимании.

— Гарри Поттер, правильно?

— Как вы оказались в маноре, где вас пытали?

— Когда Гермиона убила змею, вокруг засверкали вспышки и мы начали отстреливаться. Потом любимая упала и… я не помню.

Состояние аффекта, понятно. Что же, вопросов к ребятам нет. Хорошие ребята, правильные, чистые, как оружейная сталь. Так и доложим.

***

— Теперь все будет хорошо, Герми?

— Обязательно будет, родной.

Два сердца стучали рядом в унисон.

Комментарий к Товарищ сердце

* В этой реальности история пошла другим путем и Советский Союз существует.

========== В большом дыму и полночи и полдни ==========

Невилл беспокоился о Луне, которую он оставил с бабушкой. Гермиона говорила, что самых дорогих лучше с собой не брать, а Луна и так под ударом из-за «Придиры», поэтому ей опасно ехать в Хогвартс. Но парные зеркала у них были, поэтому они связывались каждый день. После того боя, в котором Гермиона даже не дала никому поучаствовать, они неожиданно стали очень близки с Луной, Невилл даже не понял, как это случилось. Но беспокойство и тоска были…

Этот год начался страшно. Уизли вели себя очень странно, о чем-то шушукались, поглядывая по сторонам, но ни с кем ничем не делились. Директором стал убийца Дамблдора Северус Снейп, который сразу же ввел физические наказания для всех, поэтому собираться стало опасно. Спасибо Гермионе за науку, сопротивление теперь могло переписываться. Совершенно озверели от своей безнаказанности слизеринцы. Теперь в школе девочек одних отпускали только в туалет. Очень опасно стало девочкам ходить по школе, даже вечером. Слизеринцы не разделяли статусы крови и не трогали только своих.

Изменились и преподаватели, среди профессоров появились два Пожирателя, которые очень любили мучить детей Круциатусом, особенно младших девочек. Невилл прятал младших в Выручай-комнате. Хорошо, что Добби не подчинялся директору и мог носить еду первокурсникам. Очень страшно стало в школе.

От Гарри и Гермионы вестей не было, последнее сообщение, которое Невилл получил, было о походе к дому Гарри, и после этого тишина. Парень очень надеялся, что его друзья живы. Снейп, ненавидящий Гриффиндор, устраивал иногда даже публичные экзекуции Круциатусом, не рискуя публично обнажать школьников, потому что кто знает, какие последствия это могло бы иметь. Но даже пыточного хватало… Если так дальше пойдет, он просто их всех сломает. Только разговоры с Луной и помогали…

— Как ты там, мой хороший?

— Тяжело, Луна, тяжело.

— Как жаль, что я не могу это разделить с тобой…

— Не надо, родная, тут очень плохо, особенно девочкам.

— Ты держись, я всегда с тобой.

— Все будет хорошо, мы справимся. Не плачь, хорошо? Я люблю тебя.

— И я люблю тебя, мой медвежонок.

Утром прилетела неизвестная сова, принесла письмо, которое было ни о чем, еще и написано неизвестным почерком. Невилл уже хотел выбросить пергамент, когда вспомнил о запасном способе связи…