Шакунтала кивнула.

— Поэтому я один раз спросил у Велисария — как безжалостный наследник престола, а не горячий романтичный принц — почему мы так рискуем?

Он уже начал извиняться, но Шакунтала оборвала его:

— Не нужно, Эон. Это очень хороший вопрос. Так почему же вы это сделали? — Она улыбнулась. — Не то чтобы я не была вам благодарна, ты понимаешь.

Эон ответил улыбкой на улыбку. Затем улыбка сошла у него с лица.

— Мы это делаем, сказал он, по трем причинам. Во-первых, это стоит сделать, само по себе. Чистое и хорошее дело в мире, в котором можно совершить мало подобного. Во-вторых, мы делаем это, чтобы освободить душу величайшего индийского воина и он, в свою очередь, мог направить всю ярость своей души на врага. И наконец, и это самое важное, мы это делаем, поскольку сами не можем победить Индию. Сама Индия должна стать нашим союзником. Настоящая Индия, а не этот выблядок, зачатый семенем Сатаны. И для этого мы должны освободить из плена величайшую правительницу Индии.

— Я не правительница, — прошептала она. — И уж точно не величайшая в Индии.

Он снова улыбнулся.

— Именно это я и сказал.

Улыбка исчезла.

— Она станет ею, — ответил Велисарий. — Станет. И заставит малва выть.

Когда опустилась ночь, караван остановился и принц Эон вместе с женщинами перебрался из паланкина в свой королевский шатер. Их в темноте не видел никто. Шакунтала не отходила от принца ни на минуту. После того как он заснул, она лежала, прикасаясь к нему, как и в паланкине, и он обнимал ее. Чтобы, если вдруг кто-то заглянет внутрь, ее можно было опять закрыть его телом.

Но принцесса — теперь императрица — не спала. Несколько часов. После того как она поняла, что все остальные в шатре заснули, Шакунтала наконец позволила себе заплакать. Позволила боли утраты окутать себя. Боль напоминала нож, вонзающийся в сердце.

Шакунтала последний раз позволит себе такую вольность. Но она не вынесет, если сокровище ее души уйдет без прощания.

Всю свою жизнь она любила только одного мужчину и никогда не полюбит другого. Не по-настоящему. Даже теперь, испытывая боль, она помнила улыбку на лице мужчины, которого любила. «В хорошем сердце много места», — любил он говорить. Она улыбнулась, вспоминая, пока воспоминание не возобновило боль.

Шакунтала любила этого человека столько, сколько себя помнила. Возможно, безнадежной любовью, как она часто думала. Казалось, он никогда не отвечал ей взаимностью, по крайней мере, не любил ее так, как она его. Но еще девочкой она думала о том, когда станет старше. Она будет красива. Она всегда знала, что будет. А когда это наконец случилось, Шакунтала была довольна, но не удивлена. Она всегда достигала своих целей, после того как ставила их перед собой. И, думала она, придет день, когда она станцует на его свадьбе. Как его невеста. Ее быстрые ножки будут мелькать, и на его сердце накатит теплая волна, опьяняя его, как вино. Она будет танцевать танцы, которым он научил ее, как и всему остальному, что стоит знать в этой жизни.

Конечно, ее отец не одобрил бы ее намерений. На самом деле он пришел бы в ярость. Поэтому Шакунтала скрывала свои чувства, ни коим образом их не проявляя. Чтобы ее отец не забрал ее от человека, которому передал ее для обучения и в которого она влюбилась.

Потому что для принцессы Андхры этот человек совершенно не подходил. О, это был прекрасный человек, несомненно. Даже великий человек. Но его кровь неприемлема для принцессы.

Да, человек происходил из сословия кшатриев, но относился к народности маратхи. Однако никто из других народностей Индии не признавал притязаний маратхи — в смысле родовых притязаний. Лишь немногие семьи маратхи могли проследить свое генеалогическое дерево более двух или трех поколений. В отличие от раджпутов, или гуптов, или брахманов и кштариев Андхры и Кералы, которые имели практически бесконечные генеалогические деревья. Суровая и каменистая земля Махараштры. Великая Страна для тех, кто жил там. Но среди них было много отверженных, беженцев и вообще неизвестно откуда взявшихся людей. Людей, которые перебрались туда из других мест, в поисках убежища в крепостях на холмах или возвышенностях, небольших фермах, на каменных грядах; которые бежали от знатных особ и землевладельцев, правящих в других землях. Люди с норовом, неуживчивые, которые легко относились к вопросам происхождения и еще легче — к вопросам загрязнения крови. Свирепые и жестокие люди, которые меряли знать по своим собственным стандартам. Жестким и суровым стандартам. Которые мало уважали традиции и происхождение.

Маратхи были суровыми и тяжелыми людьми. Не ничтожными — ни один честный человек такого не скажет. Даже самые надменные раджпуты из высших каст — по крайней мере не после того, как попробуют пыл и храбрость маратхов в битве. Но не благородные. Не подходят для истинных кшатриев. И совершенно немыслимы для чистейшей императорской крови Андхры.

Тем не менее она мечтала. Когда-нибудь ее отец умрет и его на престоле сменит один из его сыновей. Андхра потребует от нее вступления в брак с какой-нибудь особой королевской крови, для достижения целей Андхры. Но она откажется. В конце концов она же не правит Андхрой и ее не связывают обязательства правителя. Она откажется и завоюет сердце мужчины, которого любит, и убежит вместе с ним на территорию Великой Страны, где их никто не найдет. Определенно, не этого человека, если он захочет, чтобы его не нашли.

Но теперь Андхра стала ее судьбой. Шакутала единственная выжила из древней династии Сатаваханы. Она будет править, и править хорошо. И правильно выберет себе мужа, руководствуясь только нуждами Андхры. Необходимостью заключить союз против асуров, убивших ее людей и уничтоживших ее страну. Теперь она будет руководствоваться этим соображением и только им.

«Может, этот принц?» — прикидывала она в мыслях, чувствуя, как его сердце бьется там, где ее голова лежит на его массивной груди. Мысль принесла ей небольшое удовольствие, но ненадолго. Конечно, она никогда его не полюбит, по крайней мере, не по-настоящему. Но он кажется неплохим человеком, хорошим принцем. На самом деле в нем есть все, что должно быть в принце. Он смел, отважен, умеет сражаться, быстро соображает, даже нежен и влюбчив. Может, даже мудр. И если не сейчас, то станет мудр в дальнейшем.

«Возможно. Если Андхре потребуется заключить соглашение с его страной. А если нет… Я выйду замуж за самое отвратительное существо на земле и рожу ему детей, если только это заставит взвыть малва. О, да, я заставлю взвыть малва».

Ее сердце давно отдано, но остается душа. Ее душа, как и душа любого человека, принадлежит только ей. Это — единственное, что нельзя от нее отделить, и то, что нельзя отдать.

И поэтому в шатре иностранцев, на вражеской земле императрица Шакунтала посвятила свою душу своему народу. Посвятила ее уничтожению малва. И попрощалась с сокровищем своей души.

Это оказалось самым горьким для нее, в эту самую горькую из всех ночей, и наконец она поняла то, чему уже отчаялся научить ее учитель.

В конце концов только душа играет роль.

В ту же самую ночь, в другом шатре один раб тоже посвятил свою душу цели. Решение сделать это уже давно формировалось, но пришло с трудом. Нет ничего сложнее для души, которая уже смирилась с безнадежностью, чем заново открыть рану жизни.

Теперь цель хозяина стала понятна рабу. По крайней мере часть цели — раб подозревал, что в ближайшее время узнает что-то новое. Гораздо больше. Из опыта общения с хозяином раб уже знал: разум у хозяина работает каким-то дьявольским образом.

И раб посвятил себя служению этому человеку с дьявольским разумом.

Хотя было поздно, светильник все еще горел. Раб перевернулся на другой бок и увидел, что хозяин все еще не спит. Сидит, сложив ноги по-турецки, положил огромные руки на колени и смотрит в никуда. Словно прислушивается к какому-то внутреннему голосу, который разговаривает с ним одним.