— Не проблема, — сказал давазз. Затем показал на других воинов. — Эти аксумиты и римляне — цивилизованные люди. Поэтому они полны глупых предрассудков. Считают колдовство чем-то плохим. — Я — дикарь, с юга, слишком тупой, чтобы смущаться такими мелочами. Я знаю: колдовство такой же факт, как и все остальное в этом мире. Есть хорошее. Есть плохое.

Внезапно тишину прорезал громкий смех Усанаса, удививший всех, находившихся поблизости.

— Отлично! — объявил давазз. — Никогда раньше на моей стороне не сражался добрый колдун.

— Неужели ты в самом деле так хорошо видишь в темноте? — спросил потрясенный принц. — Как такое возможно?

— Да, Эон, вижу. Как такое возможно? — Велисарий колебался. Но только мгновение. Выбор сделан. — Сейчас нет времени. Но после сражения я все объясню. — Он взглянул на Гармата. — Объясню все. — Взгляд на катафрактов и сарвенов. — Вам всем.

Усанас шагнул вперед, поднимая дротик.

— Где лоцман? — лениво спросил он.

Велисарий вытянул вперед руку. Усанас прищурился.

— Все равно слишком темно, — пробормотал он.

В это мгновение послышался голос Венандакатры, отдававшего приказ. Во все стороны полетели ракеты. Несколько кшатриев взвыли от боли, обожженные вырвавшимися из хвостов ракет языками пламени, не погашенными шкурами.

— Чертов идиот, — проворчал Анастасий. — Трусливый ублюдок, он просто паникует.

Он был прав. Ракеты отправились в никуда. Они пролетели над морем, освещая волны.

Это не пригодилось никому, кроме Усанаса. Потому что, несмотря на то что ни одна ракета не достигла цели, окружающая местность внезапно осветилась красным пламенем. Пиратские корабли появились в его отсветах, как и отдельные члены экипажей.

— Вижу лоцмана! — весело закричал давазз.

Он кинул дротик, как тигр, бросающийся на добычу. Дротик исчез вместе с погасшим красным свечением. Никто больше ничего не видел, за исключением Велисария.

Полководец же наблюдал за полетом дротика, выше и выше. Велисарий никогда не видел, чтобы оружие выпускалось с такой силой. А потом оно полетело вниз… Воистину мечты Евклида 32 становились реальностью.

Ужасный, короткий крик прорезал ночь.

Анастасий, держась за палубные ограждения, склонился вперед, пытаясь рассмотреть, что происходит в море.

— Слушай, Валентин, этот чертов черный ублюдок улыбается? Не могу выдерживать его взгляд.

Валентин рассмеялся.

— Чем-то он мне напоминает маяк в Александрии, — сказал Валентин. — Слепящий маяк в ночи.

Внезапно из темноты прилетело несколько стрел. Конечно, ни одна из них не достигла цели, даже не долетела до борта корабля. Пираты просто таким образом выражали свою ярость.

— Теперь осталось недолго, — объявил Велисарий. И улыбнулся. — Кстати, Анастасий, тебе, наверное, лучше перейти на другой борт. Сейчас вражеский корабль по эту сторону не самый ближний. Он просто болтается на волнах: нет больше лоцмана.

Анастасий что-то проворчал с отвращением. Усанас взял в руки еще один дротик.

— Может, этот чертов идиот, трусливый ублюдок, индийский господин выстрелит для нас еще одной партией ракет? — весело спросил он. — Тогда я заставлю еще одну пиратскую галеру качаться на волнах.

— Я убью его, — пробормотал Анастасий.

— Сомневаюсь, — ответил Валентин. Внезапно он тоже улыбнулся. — И не надо изображать из себя злопамятного идиота. Ты похож на капризного ребенка. Может, ты хочешь, чтобы он бросил дротик в другую сторону?

— Нет, но… — скривился Анастасий.

Больше он ничего сказать не успел. Из тьмы показался силуэт пиратского корабля, словно поднимающийся из моря дракон. С него раздавались воинственные кличи. Мгновение спустя индусы выпустили очередную партию ракет.

Теперь все вокруг было освещено. Смешались воедино красный огонь взрывов, свист стрел и лязг орудий. Анастасий поднял огромный лук и убил пирата, затем еще одного, и еще, и еще. На таком расстоянии его стрелы разрезали грудь врага подобно тому, как мясник режет курицу. Даже если бы пираты были одеты в доспехи, им бы это не помогло. На таком расстоянии стрелы Анастасия проходили и сквозь щиты.

А теперь, когда он увидел, как на волнах качается еще одна пиратская галера, лишенная лоцмана, в его сердце не осталось никаких эмоций, кроме чувства товарищества. Потому что на самом деле катафракт Анастасий не был злопамятным капризным мальчиком, задирающим нос по любому поводу. Он был солдатом, занимающимся своим делом.

И он очень хорошо выполнял свою работу.

Хотя ночь стояла безлунная, сама битва освещалась каким-то жутким светом, то и дело мелькали ослепительные вспышки. Даже несмотря на напряженную обстановку, собственное состояние и необходимость отдавать команды, Велисарий восхищался этой картиной.

Если, конечно, вообще можно употребить слово «восхититься» по отношению к сцене из ада.

К тому времени, как первые пиратские галеры оказались рядом с индийским кораблем и стали закидывать на него абордажные крюки, на плаву остались лишь четыре арабских судна. Другие или пылали, объятые огнем, или затонули. Неровные траектории полета ракет теперь не имели значения. Теперь цель стояла прямо напротив и совсем рядом, и ракеты посылали почти не целясь. Но они не взрывались, попадая в корабли. Вместо этого они продолжали гореть с хвоста, испуская какое-то драконово шипение, которое издавали и во время полета. Пораженный Велисарий наблюдал, как одна из ракет пронзила корму пиратского судна, отскочила от скамьи, на которой сидели гребцы, перелетела на другую скамью, на другой стороне галеры, а затем прокатилась вдоль всего судна по центру, пока не уткнулась в нос. Ее путь отмечался дикими криками множества арабов, судорожно пытающихся загасить собственную горящую одежду, воспламенившуюся во время полета и скачков ракеты по галере. После того как она остановилась, застряв в более толстой обшивке носа, ракета продолжала гореть — и еще ярче, чем раньше. Со стороны она смотрелась бездумным приспособлением — или существом, — которое со звериным упрямством старается пролезть сквозь изгородь, установленную на пути. Прошло несколько секунд до взрыва, в результате которого нос судна разлетелся в щепки. Но к этому времени след, оставленный горящим хвостом ракеты, уже нанес не меньший урон, чем непосредственно взрыв.

«Не думаю, что индусы знают, когда взорвутся ракеты», — решил Велисарий.

Цель собрала все грани у щели в барьере, подобно тому, как полководец-человек собирает свои войска перед пробитой частью стены, окружающей осаждаемый город. И, как человек направляет войска в проем, еще одна грубая мысль прорвалась сквозь ментальный барьер.

Запалов нет.

Почувствовав удивление Велисария, грани отступили. Но цель тут же снова собрала их. С успехом, несмотря на малые достижения, росла уверенность. Цель снова отправила грани к щели, теперь ее заполняло фанатичное желание объяснить .

Наконец! Наконец! Настоящий успех. Грани сверкнули от восторга. Сама цель закружилась от радости, подобно картинкам в калейдоскопе.

Знания, теперь возникшие в мозгу полководца Велисария, не были простой грубой мыслью. Они напоминали живой организм, движущуюся реальность. Велисарий увидел — так ясно, как видел все вокруг — весь путь ракеты, от начала и до конца. Увидел странный порошок (порох — как он теперь знал), наполнявший ракету внутри, гот же самый порошок, но в большем количестве был упакован у переднею конца (боеголовки) приспособления. Он увидел, как порох зажигается длинной спичкой, которую держит в руке кшатрий. Велисарий видел как порох превращается в пламя и как горит огонь (И он также знал, что видение движется с нечеловеческой скоростью, и только камень его притормаживает, чтобы Велисарий мог проследить за процессом).

Он видел, как пламя несется по стволу вверх, внутри бамбуковой трубки (фюзеляжа). Он видел беснующиеся газы, вылетающие из задней части ракеты (вытяжка), и знал, что ярость газов — это сила, заставляющая предмет двигаться. Они отправляют ракету в полет.