– Для меня честь принимать столь высоких гостей, – прошептал Эктор, наклонившись к самому высокому из незнакомцев (хозяин посчитал его главарём наёмников. Жуть – от одного взгляда холодных глаз в животе всё переворачивалось, а сердце замирало, словно подвешенное на верёвке. И откуда берутся такие?).

– Накрой для шестого. И побольше лучшего пива. Живее, – рявкнул здоровяк, даже не повернув головы к хозяину. Затем весьма недвусмысленным жестом поманил девчушку, помогавшую убирать со стола.

Гонтирс побледнел и, наклонившись к мужчине, постарался объяснить, что в уважаемом заведении не принято так вести столь высоким гостям. И тем более не принято с дочерью хозяина трактира – а если благородным господам угодно, недалеко есть бордель, поэтому…

– Заткни пасть, кретин! – детина развернулся и отвесил хозяину такую оплеуху, что тот перелетел через соседний стол.

В «Голодном змеекрыле» улыбки тут же сползли с лиц знатоков, спорщиков и ценителей легенд. Люди опустили головы в тарелки, боясь поднять глаза, карлики сгорбились ещё сильнее. Кое-кто из хромлов поднялся, играя скулами на изукрашенном жуткими татуировками лице – но его тут же усадили обратно: старший понял, что с незнакомцами лучше не связываться. Во всяком случае, пока.

Только пламя в камине продолжало весёлый танец, отбрасывая алые, словно кровь, отблески на лица гостей и морщинистое лицо старика. Он единственный не отвёл взгляд.

***

Девочка поняла, что ещё секунда – и разрыдается, а этот вредный огонь украдёт её слёзы вместе с жизнями друзей.

– Но… ведь с ними всё будет хорошо? – спросила она.

– Это знает лишь Павший Луч. Он поддерживает существование всех миров и жизнь существ, – прошептал Ксано и начал медленно таять, превращаясь в таленга: руки побледнели и вытягивались, глаза засияли, напоминая причудливые фиолетовые факелы.

– Если Лучик знает, он не может быть злым, – решила Миа. – Поэтому должен помочь, иначе нет никакого толка от знания. Знание должно быть добрым… а если оно злое – это злобознание уже. Так не интересно.

– Возможно, – клерик вздохнул, из его рта высыпались алые искры, улетая в ночь светлячками. Он с грустью посмотрел на девочку. – Луч решает сам и не зависит от чьей-то воли. Но ты сможешь подружиться с его частью, его отблеском, светлой мыслью, если поймаешь надежду и вернёшь её в души друзей…

Ксано вытянулся, глазищи вспыхнули ярким, ослепительным фиолетовым цветом таленгов, затем он рассыпался десятками живых огней.

– Ой! Мамочка! – только смогла крикнуть Миа. – Прошу тебя, не исчезай! Мне страшно здесь одной!

Огоньки таяли. Чёрные небеса озарились ослепительным светом, от него слёзы на глазах девочки моментально высохли.

От бледнеющего Луча отделилась алая молния причудливой формы и, подмигнув Миа, будто Кыш-проказник, стрелой понеслась в мрачную даль, где возникали фантомы невероятных существ.

– Куда? Там ведь жуть как опасно! – от одной мысли о том, что с ней может случиться в глубине этого ужасающего Царства Теней, сердце девочки забилось как испуганная птица.

Миа сжала кулачки и, собрав последние остатки храбрости, побежала за стрелой, освещающей путь впереди.

Рядом взвыло какое-то существо, явно потревоженное ярким светом. Девочке показалось, что её сердце разорвётся от этого дикого, безумного рёва, поэтому она помчалась ещё быстрее, заставив себя не оглядываться.

***

Тем временем деревья перед трактиром опутывала причудливая сеть, напоминая странный живой рисунок. Если бы рядом оказался Лаэрт или другой мерцающий, он, возможно, догадался, что произойдёт дальше, но твинклера не было поблизости.

Узоры зашевелились, словно сияющие змеи, и начали вытягиваться, опутывая пространство. Ночь съёжилась от яркой вспышки. Из леса тревожно завыли волколары.

Со стороны могло показаться, что кто-то осветил пламенем клубок окровавленных длинных червей. По нему зловещими ухмылками пробежали огненные всполохи.

Клубок дёрнулся, когда раздался цокот копыт. Появившийся всадник на взмыленном коне не увидел ничего – и это спасло ему жизнь.

Незнакомец вбежал в трактир и, не удостоив хозяина взглядом, поспешил к столу, мрачно кивнув предводителю пятёрки наёмников.

– Я уже думал, тебя в пути забрала Шарга, – проворчал предводитель и отпустил зарёванную девчонку. – В этой засраной дыре просто смертная скукотища, знаешь ли!

– Вижу, ты не терял времени даром, – ухмыльнулся мужчина. – Какое пиво здесь? – И невероятно быстрым движением передал под столом свёрток.

– Этой дрянью даже хромлы не станут поить своих вонючих быков, – наёмник одарил предмет мрачным взглядом и тут же спрятал, не опуская кружку на стол. – Если местное пиво делают из того… о чём мы договаривались, тебе придётся удвоить плату.

Через мгновение пузатый кошелёк незнакомца, явно ожидавшего такой реакции, перекочевал под столом к главарю. Тот с удовлетворением хмыкнул, а один из его напарников причмокнул.

Разбогатевший за минуту незнакомец кивнул и прежде, чем хромлы опорожнили кружки, выскользнул из трактира.

– Эй, девка! – рявкнул главарь. – Ну-ка иди сюда! У меня сегодня хорошее настроение. Ты же не хочешь его испортить?

– Пожалуйста, – всхлипнула она, отступая к дальнему концу зала. – Пожалуйста, не надо!

– Я сказал, иди сюда! Живо! – главарь грохнул по столу с такой силой, что сидящие в центре гости вздрогнули. Спящий до этого старик поднял голову и встретился глазами с хозяином таверны, он с мольбой смотрел на здоровых мужчин, но те лишь в смущении отворачивали головы. Гонтирс в отчаянии прошептал что-то старику, словно он оставался единственным, кто мог помочь – так тонущий хватается за любую соломинку.

А уже через секунду Эктор отшатнулся, увидев что-то в глазах старика, и даже позабыл о наёмниках, потому что в трактире прозвучал тихий, но чёткий и уверенный голос со звоном закалённого металла:

– Оставьте девочку, тогда никто не пострадает.

Главарь вскочил из-за стола, несколько минут смотрел на спокойное, изрубленное глубокими морщинами и шрамами лицо смельчака. Затем отшвырнул огромный стол и подскочил к старику, который неторопливо продолжал пить пиво – хмель и усталость будто исчезли с его лица. Расслабленного и на удивление спокойного.

– А теперь повтори это, старый мешок с дерьмом! – наёмник выхватил здоровенный нож и поднёс сверкающее лезвие к лицу старика. – И я порежу тебя на ремни, клянусь Диким Скорпионом!

– Сначала хотелось бы допить пиво. – кривая ухмылка на лице старика резанула будто ножом. – Но раз уж вы упомянули Диких, советую отдать мне ту опасную вещицу, какую вам вручил посыльный, иначе с городом и всей Империей может случиться такое, что не в состоянии представить человек, настолько обделённый интеллектом, как вы.

– Ах ты, старый козёл! Да я тебя… – главарь замахнулся ножом, но не успел нанести удар, как мужчина (он уже не выглядел таким старым, судя по странному блеску в глазах) поднял руку.

С пальцев странника сорвался сноп кроваво-алых искр, ударивший в голову бандита, роем пламенных пчёл. Наёмник взвыл так, что содрогнулся весь трактир и схватился за лицо, выронив уже бесполезный нож – с пальцев тёмными струями потекла кровь.

Барон Кайенсдорф замер с куском мяса во рту, а маркиз Асанте уронил бутыль с дорогим коллекционным вином – она упала на пол, но прежде чем разбилась, странник успел показать, что четверым спутникам бандита повезло гораздо меньше. Двое кинулись к незнакомцу, намереваясь разрубить его мечами арваримской стали, но он плавным, нечеловечески быстрым движением ускользнул в сторону и ударил первого в шею.

Как у старика оказался меч с серебристым отливом, не понял никто – многие потом утверждали, что в руках у чароплёта (так его называли потом во многих трактирных легендах) ожила молния, которой он поразил обоих бандитов.