— Мадемуазель Йоргенсен! — резко восклицает Каролайн, от чего я слегка вздрагиваю. — Попрошу не перебивать преподавателя!

Ника громко выдыхает, слегка прикрывая глаза. Я накрываю ее ладонь своей, пытаясь таким образом успокоить девушку и натыкаюсь на победный взгляд Селены с задранным вверх подбородком.

— Простите, госпожа Оберг! — раздается тоненький голосок Абели, одной из близняшек. — Принц даже не успел познакомиться с нами, а вы уже выгнали нескольких участниц. Мне кажется, нужно было дать им шанс.

— Соглашусь, — произносит вторая из близняшек Тильда.

— Дорогие мои, администрация не собирается советоваться с вами, прежде чем принять какое-либо решение. Испокон веков в первые дни и недели отбора отсеивались недостойные и это абсолютно нормально, — совершенно спокойно объясняет наставница. — Мы не считаем нужным держать среди участниц тех девиц, которые слабы на передок. Запомните раз и навсегда, — женщина понижает голос и слегка наклоняется вперед, — каждый преподаватель, наставник и даже горничные, лакеи и стражи – ваши испытания. Как только мы заметим, что вы проявляете какой-либо интерес к этим лицам или напротив, проявляете враждебность или оскорбляете их – вам светит в лучшем случае два выговора за один раз. А как вы помните, участница, получившая более пяти выговоров, покидает отбор.

Она возвращается в предыдущую позу и поправляет свой пиджак, оглядывая всех внимательным взглядом, будто собирается заглянуть в душу и прочесть мысли каждой из нас.

— На этом, пожалуй, достаточно. Возвращайтесь в свои комнаты и отдохните, после ужина ваши горничные принесут вам расписание на завтрашний день. Приятного аппетитна и спокойной ночи.

Каролайн разворачивается и невозмутимо выходит из лиловой гостиной, не дожидаясь наших пожеланий доброй ночи.

— Я одно не могу понять, неужели администрация слепа на выходки Селены или только мы замечаем их? — недоуменно спрашиваю я, когда мы поднимаемся по лестнице к своим комнатам.

— Похоже, эта стерва и вправду здесь только для вида и в один прекрасный день Кристиан выберет именно ее, — проговаривает Ника бесцветным голосом. — Другого объяснения происходящему у меня нет.

— Я все-таки продолжаю верить, что отбор не куплен, — проговаривает Грета и уходит в сторону своей комнаты вместе с Мартой.

Я разворачиваюсь к Нике и останавливаю ее ход своим телом.

— Слушай, что с тобой происходит? — спрашиваю я. — Это как-то связано с Селеной?

— Эли, я не хочу сейчас об этом говорить, — устало произносит она, направляясь в свою комнату.

— Хорошо, поговорим, когда захочешь, — бросаю вслед я и наблюдаю как незнакомая участница оборачивается на мой голос, когда Ника уже заходит в комнату.

Я без сил плюхаюсь на кровать и беру в руки телефон, до ужина остается буквально час, и я мысленно радуюсь, что целый час можно просто поваляться в кровати, не соблюдая осанку. Признаться честно, я никогда не смогла бы стать настоящей принцессой. Не понимаю, как они беспрекословно соблюдают весь дресс код до последней ниточки, бояться сесть не так и сделать лишнее движение, а твой муж на публике перестает быть мужем и становится просто занудным дипломатом.

Я захожу в интернет, чтобы почитать новости, но натыкаюсь лишь на бесконечные фотографии Чарльза Кристиана на первых планах и неимоверным количеством фотографий участниц. Один журнал уже составил рейтинг участниц и определил кто же, по их мнению, дойдет до финала. Боже, какой бред, Расмуссен на первом месте, кто бы сомневался. Я с раздражением покидаю сайт и натыкаюсь на новость, которая затмевает все предыдущие «Шокирующая правда об участнице отбора. Неужели принцессой может стать бывшая воровка»?

Что?!

Кликаю на фотографию Ники с интригующий заголовком. В статье изображена фотография с черно-белого видеонаблюдения, как Ника в бесформенной черной толстовке с капюшоном маячит возле прилавка с конфетами и жвачками, и другая фотография как ее через минуту задерживает полиция. Неизвестный журнал пишет: «Год назад Ника Йоргенсен была уличена в краже нескольких кондитерских изделий и пива. Пропажи обнаружили у девушки в сумке, когда продукты пропищали в противокражной системе возле дверей магазина. Йоргенсен до последнего утверждала, что не причастна к краже…»

Что?! Нет, не может быть, это какая-то провокация! Здесь не показано, как она своими руками берет вещи и кладет их в сумку!

Телефон в руках начинает истошно вопить и вибрировать, и на экране я улавливаю имя Карен.

— Привет, — вздыхаю я.

— Привет, слушай, хорошо, что ты взяла трубку, — быстро бормочет подруга. — Что у вас там происходит? По всему интернету разлетелись кадры с какого-то магазина, где…

— Да, я только что увидела, — перебиваю я.

— Хочу услышать информацию из первых уст, как говорится. Это правда? — интересуется Карен. — Просто эти фотки сначала разлетелись по всем чатам «WhatsApp» и потому уже их подхватили журналисты. Я сначала не поверила, мало ли фейк какой-то, а с таким масштабом я уже начала сомневаться.

— Подожди, как ты сказала? — задаю я риторический вопрос, рывком вставая с кровати. — По всем чатам?!

— Ну, да. Сначала один официант с работы прислал это в наш групповой рабочий чат, а потом и в другие разлетелось, — недоуменно говорит Карен, предвкушая мою интонацию.

— Кажется, я знаю кто это подстроил, — задумчиво проговариваю я, на ходу обувая каблуки.

— Думаешь, это какая-то провокация? — сомневается Карен.

— Не думаю, а знаю, — отзываюсь я. — Есть тут у нас одна всемогущая дама.

— Ты про Селену Расмуссен? Про нее ходят противоречивые слухи… — глухо проговаривает подруга. — В основном, за нее болеет большинство. Но я, конечно же, болею за тебя и Грету.

Я улыбаюсь, пуская молчаливые взгляды на сад Фреденсборга, вид на который выходит из моих окон.

— Карен, позвони мне завтра, я постараюсь что-нибудь разузнать по этому поводу, — говорю я и быстро кладу трубку.

Врываясь в комнату Ники без стука, я обнаруживаю ее за раскладыванием вещей в чемодан, одновременно вытирающей слезы на покрасневших щеках. Она недоуменно устремляет взгляд в мою сторону и тут же снова начинает раскладывать вещи как ни в чем не бывало.

— Стой! Что ты делаешь? — быстрым шагом я подхожу к ней и рывком забираю маленький черный чемодан. — Тебя выгнали?

Некоторое время девушка молчит, продолжая собирать вещи, одновременно вытирая слезы тыльной стороной ладони.

— Я сама ухожу, — проговаривает она, хлюпая носом.

— Что? Нет! Только из-за этой дешевой провокации? — восклицаю я, вскидывая руки вверх. — Я верю, что ты не делала этого!

Ника со вздохом отчаяния опускает руки и поворачивается ко мне всем своим телом.

— Да, меня тогда подставили и через неделю нашли того, кто это сделал, а с меня сняли все обвинения практически сразу, — она делает паузу и сразу продолжает, когда видит мое лицо, полное возмущения. — Но это не отменяет того, что вся страна увидела меня в таком свете. Да и кто мне поверит? Все поверят этой мисс выскочке. И, признаться честно, мне этот принц и титул вообще не сдались… Я пришла сюда лишь ради еженедельного пособия, а после сегодняшних заявлений Оберг мой пыл немного поутих…

Неужели кто-то еще позарился на пособие, а не на принца и безбедную жизнь?

— Я тебе верю и Грета с Мартой тоже поверят, — убежденно проговариваю я. — Да и к тому же, все знают, что потенциальных участниц отбора на первых этапах проверяют вдоль и поперек и, будь у тебя судимость, тебя бы здесь не было!

— Эли, ты слышишь себя? — безутешно спрашивает Ника. — Эта стерва меня опозорила на всю страну и теперь уже неважно, совершала я преступление или нет. Она унизила меня на глазах у всех.

— Но это не повод уходить! — восклицаю я, вырывая у нее из рук второй чемодан. — Я же вижу, ты сильная, еще не время опускать руки…

Девушка со вздохом отчаяния поднимает голову вверх и расставляет руки по швам, пытаясь сдержать накопившиеся слезы.