Дженни в отчаянии отползла от него. Чарльз шел за ним нетвердыми, шатающимися шагами. Он снова потянулся к ней, и одинокий блестящий черный паук полз по его руке, балансировал на шести лапах на вытянутых пальцах и нащупывал ее лицо двумя другими.

Разум Дженни чуть не сломался, когда волосатые ноги коснулись ее щеки. Это было нежное, едва заметное прикосновение, прикосновение почти как нежная ласка, и все же у нее было ощущение, что ее схватило и коснулось раскаленное добела пламя.

Она закричала. Ее пальцы бесцельно скользили по полу, чувствуя, как что-то твердое и большое сомкнулось вокруг него. Она действовала не задумываясь. Молниеносным движением, руководствуясь силой отчаяния, она подняла камень и бросила его изо всех сил.

Чарльз попытался увернуться от снаряда, но его реакция пришла слишком поздно. Камень попал ему в лоб.

Чарльз пошатнулся. Его руки бесцельно поднялись в воздух. Еще несколько пауков выпали из его одежды, и на мгновение Дженни смогла прочитать боль на его лице, боль и глубокое отчаяние.

Затем искра свободы воли снова погасла. Ментальные оковы снова овладели его сознанием, но он больше не пытался приблизиться к Дженни.

«Почему ты сопротивляешься?» - мягко спросил он. «Вы только причиняете себе боль и страх», - его рука указала на огромного монстра, который все еще неподвижно сидел на своем месте, наблюдая за происходящим своим единственным пылающим глазом. « Ты ему нужен», - пробормотал он.

Крики Дженни превратились в удушье, судорожное рвотное дыхание и рыдания. Она захныкала, корчась на полу, словно судорожно, и отползла назад от Чарльза и монстра, пока не ударилась о стену.

«Ему нужна твоя жизненная сила», - продолжил Чарльз. «Но вы должны дать ему это охотно. Говори святые слова! “

Дженни захныкала. Она хотела умереть или хотя бы потерять сознание, чтобы наконец освободиться от этого ужасного кошмара, но она не могла сделать то или другое.

«Повторяйте за мной!» - взревел Чарльз. Внезапно его голос превратился в мощный, невероятно громкий рев, приказ, который врезался в ее разум с такой силой, что она снова вскрикнула.

«Говори!» - прогремел Чарльз. « Повторяйте за мной: Щыыыло! Hgnat ghobmmorrog luh-huuth! “

Дженни не знала, что означают эти слова, были ли они словами на человеческом или любом другом языке. Она чувствовала, как звуки таинственным образом овладевали ею, как ползучий яд просачивался в ее волю и пропитывал ее сознание …

И снова в ней было что-то, что сопротивлялось. Она не знала, откуда она взяла силу и была ли это ее сила вообще - но что-то сломало смертоносное заклинание, сопротивлялось словам, их жуткому, несчастному звуку …

Чарльз замер. С одной секунды до другой давление на ее сознание утихало.

«Хорошо», - сказал он. “Как хочешь. Есть другой способ ».

Несколько секунд ничего не происходило. Затем очень медленно пауки начали отделяться от его одежды. Сначала один, затем все больше и больше черных волосатых животных подползли к Дженни, но никто из них не коснулся ее и даже не приблизился к ней. Животные образовали вокруг них широкий полукруг, открытый с одной стороны, залезли по стене за спиной и прикрепились к потолку своими многочисленными зазубренными ногами.

Затем из брюшка первого животного потекла единственная сверкающая паутинная нить.

Но это было только первое из бесчисленного множества …

Где-то очень далеко и почти на краю того, что все еще видно, было обведено несколько темных точек. Большую часть времени они, казалось, стояли неподвижно над зеленым лесом, освещенные неопределенным серым светом, и несколько раз, когда они двигались, в их движениях было что-то странно резкое. При нормальных обстоятельствах я бы подумал, что это птицы, но теперь я уже не был уверен. С тех пор, как мы вошли в этот дом, все было не так, как должно быть. И я даже не хотел знать, что это за «птицы» на самом деле.

Рывком я отвел взгляд от роя темных пятен и снова повернулся к Ховарду. Он сделал еще один шаг и снова остановился. Его дыхание было частым и трудно слышным. Он побледнел, не просто побледнел, а стал белоснежным. Его глаза неестественно расширились, а губы непрерывно дрожали, однако не издавая ни малейшего звука. Пот выступил на его лбу.

«Что это значит?» - беспомощно пробормотал я. «Этот лес и …»

«Я не знаю», - пробормотал он. “Я …” Ховард замолчал. Его руки дрожали. Казалось, он был на грани того, чтобы навсегда потерять самообладание. “Этот лес …”

И снова он больше ничего не говорил, а просто смотрел то на меня, то на опушку леса пристальными глазами.

Теперь, когда мы подошли ближе, я увидел больше деталей: усыпанная гравием дорожка вилась дальше по склону перед нами, проходила через ворота и исчезла, вздымаясь, клубясь зеленым, желтым и коричневым, словно отрезанная. Крошечные темные точки двигались на вершинах гигантских папоротников, которые заменили деревья, а еще дальше что-то блестело, как огромная паутина. Странный, сбивающий с толку запах поразил нас, и если присмотреться, можно было заметить легкое мерцание и движение на шляпках гигантских грибов. «Шпоры», - подумал я с содроганием. Было определенно нехорошо даже приближаться к ней.

Где-то перед нами что-то зашуршало. На какое-то мгновение мне показалось, что я увидел что-то огромное и темное между сундуками, но я не был уверен. Потом его не было.

«Пойдем… продолжаем», - запинаясь, пробормотал Говард. Его взгляд скользнул обратно к дому, который с расстоянием превратился в черную глубокую тень. Я чувствовал, что его очертания движутся …

Ховард пошел дальше, борясь с тем же невидимым сопротивлением, что и мы с Роулфом, продолжил путь по извилистой дороге. Он медленно подошел к воротам.

“Нет.”

Ховард резко остановился. Мгновение он неуверенно смотрел на высокие ворота, выкованные из ржавых железных прутьев, затем повернулся ко мне. «Что ты сказал?» - подозрительно спросил он.

«Не надо», - снова сказал я. Мой голос был низким и казался мне чужим.

«Что ты имеешь в виду?» - спросил Ховард. В его голосе все еще звучал подозрительный скрытый тон.

«Не… продолжай», - пробормотал я в замешательстве. Что это было? Это были не мои слова! Это был мой голос, но я не знал, почему я это сказал. Как будто через меня говорил кто-то другой.

Ховард повернулся, но дальше не пошел. Его взгляд скользнул по полуразрушенным остаткам стены, некогда окружавшей парк, двум полуразрушенным наклонным столбам справа и слева от ворот и проржавевшим решеткам.

«Это … опасно», - неуверенно сказал я. «За этими воротами … скрывается смерть».

В любой другой ситуации мои слова прозвучали бы нелепо. Но теперь я увидел, как Ховард вздрогнул одним махом. Он снова обернулся. Когда он посмотрел на меня, в его глазах вспыхнул странный блеск.

Я застонал. На мгновение Ховард начал размывать лес и ворота перед моими глазами. У меня закружилась голова, и казалось, что земля дрожит под моими ногами.

«Не… ворота», - услышал я свой голос. “Не … проходи …”

Ховард не ответил. Медленно, но без колебаний он пошел дальше, остановился на полшага перед воротами и медленно поднял руку, чтобы открыть ржавую решетку.

С пронзительным криком я последовал за ним, схватил его за плечи и изо всех сил отбросил назад прямо в раскинутые руки Роулфа. Но в результате движения я сам потерял равновесие, споткнулся, боролся за крошечный ужасный момент за свое равновесие - и очень медленно упал назад.

Когда я коснулся ворот, по моим венам вспыхнул огонь. Ржавые решетки, казалось, светились. Белая, мучительно болезненная молния пронзила мое тело, взорвалась где-то глубоко внутри меня и заставила меня вскрикнуть. Я пошатнулся, упал на колени и почувствовал отвратительный запах горящей ткани и опаленной одежды. Боль стала невыносимой, и это была не просто физическая боль, а что-то неописуемое, невыразимо чуждое, что-то, что, казалось, терзало мой разум так же беспощадно, как жар обжигал мою спину. Я закричал и упал на бок, мучаясь от боли, когда Роулф и Ховард опустились на колени рядом со мной.