Выстрел был произведен, когда мы были в пяти шагах от его противоположного края. Это был яркий хлесткий звук, совершенно не похожий на выстрел. Форд пошатнулся, на бегу схватился за грудь и упал вперед.

Я споткнулся, попытался свернуть вправо, и резкое изменение направления вывело меня из равновесия. Я упал на землю, беспомощно размахивая руками.

Но и Баннерманн отреагировал немедленно. И он отреагировал совсем иначе, чем можно было бы ожидать от такого милого капитана, как он. Даже не оглядываясь, он на полной скорости бросился в сторону, перекатился через плечо и поднялся на колени одним скользящим, невероятно быстрым движением. Раздался еще один выстрел, и на расстоянии вытянутой руки от Баннерманна выплеснулся фонтан пыли и искр.

Баннерманн, казалось, даже не заметил. Дробовик в его руках выстрелил с глухим стуком, и из дальнего конца площади раздался приглушенный звук.

Я обернулся и увидел, как одна из фигур, вышедших из переулка, упала на колени, а остальные в полной панике разбежались во все стороны.

Баннерманн выбросил бесполезную винтовку, вскочил и одним резким движением вытащил меня на ноги. «Убирайся отсюда!» - выдохнул он. “Ребята чертовски быстро оправятся от своего ужаса!”

Мы начали бежать. Позади нас раздались крики, и через несколько секунд мне показалось, что я услышал поспешный стук жестких подошв ботинок, но не осмелился обернуться.

Баннерманн промчался впереди меня, произвольно свернул на первую улицу, которая открылась перед ним - и остановилась так резко, что я ударил его на полной скорости и упал бы, если бы он не схватил меня в мгновение ока и не поймал меня.

«Спасибо», - автоматически сказал я. “Я …”

Остальная часть предложения застряла у меня в горле в прямом смысле слова, когда мой взгляд упал мимо Баннерманна на улицу.

Позади нас голоса и шаги преследователей приблизились, но Баннерманн больше не пытался бежать.

Бежать тоже было не к чему.

Дорога шла прямо вперед, шагов на пятьдесят и заканчивалась перед вертикальной кирпичной стеной.

Улица, на которую мы сбежали, оказалась тупиком!

Камера была меньше трех квадратных шагов и, если не считать прикрученной к стене соломенной койки, была совершенно пуста. Свет падал через узкое зарешеченное окно высоко под потолком. Стены были влажными, и в воздухе стоял слабый гнилостный запах. Влага светила на покрытую черным лаком металлическую дверь, закрывавшую комнату, а в трещинах пола образовывались плесень и плесень.

Мужчина на кровати зашевелился во сне. Он не просыпался с тех пор, как его привезли сюда несколько часов назад, но его глаза с закрытыми веками продолжали двигаться, как будто он переживал кошмар, и его лицо было неестественно бледным, хотя его лоб пылал жаром. Узкая цепочка тянулась от его правого запястья к ржавому железному кольцу высоко в стене.

Мужчина снова двинулся. Его глаза приоткрылись; его веки дрожали, а ногти царапали грубое одеяло, под которым он лежал, с тихим царапающим звуком. На мгновение пелена исчезла с его глаз. Его взгляд скользнул по голой стене, скользнул к окну и на мгновение остановился на залитом солнцем прямоугольнике окна, затем прошел дальше, ощупал закрытую дверь и принялся всасывать себя в отражающий черный металл. Его глаза недоверчиво расширились.

Дверь была не той, что была несколько секунд назад. Черный лак на утюге засиял, как будто его отполировали, и в центре прямоугольной поверхности высотой в человеческий рост начал появляться расплывчатый контур.

О’Баньон недоверчиво ахнул, снова дернулся вверх и вниз, когда цепь болезненно врезалась в его запястье. Он почти не чувствовал этого. Его взгляд был привлечен к удлиненной темной фигуре, которая стала заметна на отражающем металле двери …

«Боже мой …» - выдохнул он. «Господи на небесах, что … что это?»

Тень стала густеть, становиться темнее, четче. На мгновение О’Баньону показалось, что он увидел мерцающий овал размером с человека, затем тень сгустилась еще больше, образуя руки, ноги и голову, и стала искаженным отражением человека … О’Баньону захотелось закричать: но ужас перехватил его горло. Все, что сорвалось с его губ, был невнятный стон.

Странные изменения продолжались. Темное пятно на двери превратилось в черную глубокую тень человека.

«Не бойся, О’Баньон, - сказал чей-то голос. «Я здесь не для того, чтобы навредить тебе».

О’Баньон едва уловил слова. Его рот был открыт в ужасе, а ногти глубоко впились в пятки его рук. Но он этого даже не заметил.

«Сатана!» - захныкал О’Баньон. “Ты … ты пришел за мной!”

Ему ответил низкий темный смех. Тем временем тень на двери превратилась в образ человека; трехмерное цветное изображение стройного мужчины в старомодной, но очень со вкусом подобранной одежде. У него было узкое лицо, обрамленное тонкой, тщательно выбритой бородой короля Артура. Над правым глазом почти до макушки тянулась полоска белоснежных волос шириной в три пальца, зазубренная, как застывшая молния.

А затем картина сделала шаг и вышла за дверь и вошла в камеру … О’Баньон вскрикнул, вскочил и прижался к стене изо всех сил. В его глазах мерцало безумие. «Нет!» - выдохнул он. “Идти! Уходите! Позволь мне! »Он согнулся пополам, спрятал голову между руками и протянул руки, защищая привидение. Из его рта доносились нечленораздельные хнычущие звуки.

Незнакомец на мгновение выпрямился перед кроватью О’Баньона, затем покачал головой и легонько коснулся его плеча.

О’Баньон перестал визжать. Медленно, все еще дрожа всем телом, как осиновый лист, но снова наполовину сдерживая себя, О’Баньон выпрямился и посмотрел на привидение. Его губы дрожали, а глаза были неестественно широко раскрыты.

Незнакомец улыбнулся. «Становится лучше?» - спросил он. Его голос казался мрачным и каким-то странным, как будто он исходил издалека, но не обязательно недружелюбно.

«Кто ты?» - прошептала О’Баньон. “И как … как ты сюда попал?”

«Меня зовут Андара», - ответил незнакомец. Он снова улыбнулся, размеренными шагами обошел койку и опустился на край кровати у изножья кровати. Проходя через узкую полоску мерцающего света, падающую в окно, О’Баньон увидел, как свет мерцает сквозь его тело, как будто он был не чем иным, как иллюзией.

Что касается вопроса, как я сюда попал, - продолжила Андара, - это долгая история, и, боюсь, у меня нет времени на нее ответить. Но я не твой враг, О’Баньон. “

О’Баньон тяжело сглотнул. «Ты … ты меня знаешь?» - спросил он.

Андара кивнула. “Да. Вы и ваш друг. “

«Стив?» О’Баньон резко выпрямился и с еще одним вздохом откинулся назад, когда цепь снова глубоко вонзилась в его запястье. Андара наклонилась вперед и двумя пальцами коснулась наручника. На долю секунды металлическое кольцо вспыхнуло, как внутренний огонь. Потом он исчез.

О’Баньон недоверчиво уставился на свое запястье. «Боже!» - выдохнул он. “Как … как ты это сделал?”

«Боюсь, что на этот ответ тоже нет времени», - сказала Андара. «Просто поверь мне, что я твой друг и хочу всего наилучшего, О’Баньон. Я вытащу тебя из этой тюрьмы “.

О’Баньон уставился на человека напротив, тщетно искал слов, а затем огляделся таким взглядом, как будто он только сейчас впервые воспринимает свое окружение. Глубокий ужас и парный ужас начал пробуждаться на его лице. «Стив», - пробормотал он. «Это … чудовище, оно … оно убило его».

Андара серьезно кивнула. “Боюсь, что так.”

О’Баньон на мгновение замолчал. Его голос звучал напряженно, пока он продолжал, но безумие мерцало в его глазах. «Тогда … тогда я действительно все это испытал?» - пробормотал он. “Я не сумасшедший? Я … “

Андара улыбнулась. «Нет, О’Баньон, конечно же, нет. Донхилл и другие пытались убедить вас в этом, но все это правда “.

«Значит, Стив действительно мертв», - пробормотал О’Баньон.

“Да. Но это была не твоя вина, что он умер, О’Баньон, - ответила Андара. «С тобой и твоим другом плохо обращались. Донхилл и другие знали, что зверь ждал вас там, в озере. Ваш друг был принесен в жертву. Тебе тоже следует умереть “.