Мы шли по странному бесплодному ландшафту. Когда мы уезжали из Нью-Йорка, у меня не было особых представлений об Англии, но я был удивлен этой бесплодной страной, с никогда не утихающим ветром и пустотой, которую трудно описать словами . В любом случае, это была не та Англия, о которой мне рассказывал отец.

Но в конце концов, нашей целью был не северный Хайленд, а Лондон. И это было почти чудом, что мы даже добрались до берега живыми.

Прошел час, потом два. Тропа вилась вниз по, казалось бы, бессмысленным поворотам и поворотам, и перед нами медленно росла голубая полоса побережья. Мне стало не по себе, чем сильнее мы подходили к городу. Возможно, опасения Баннерманна не были столь беспочвенными, как я пытался убедить себя. Нас спросят, почему мы не поехали в Дернесс, всего в пяти милях от места крушения корабля. Вместо этого мы прошли через северную часть Британских островов (которая в тот момент составляла всего сорок миль) и теперь достигли противоположного побережья. Что я должен ответить на этот вопрос? Что нашим единственным желанием было как можно быстрее и как можно дальше от берега, от моря и чудовища, скрывающегося за нами на его дне? Едва.

Баннерманн коснулся моей руки и вытащил меня из мыслей. Я поднял глаза и вопросительно посмотрел на него, но Баннерманн не ответил на мой взгляд, а посмотрел на юг мимо меня. Я проследил за его взглядом.

Почти параллельно тому месту, где мы были, менее чем в полумиле от дороги находилось маленькое круглое озеро. В ярком свете утреннего солнца он сиял, как огромная серебряная монета, которую игривый великан бросил между холмами, а кольцо пышных зеленых кустов и подлеска вокруг его берега приятно выделялось на фоне бесплодного верескового пейзажа.

«Озеро», - без надобности сказал Баннерманн. “Что вы думаете, если мы подойдем и отдохнем немного?”

Я хотел возразить, но взгляд на лица людей, которые нас сопровождали, внезапно остановил меня. До сих пор я думал, что я единственный усталый и в синяках, но это было неправдой. Мы все были измотаны. И не имело значения, доехали ли мы до Голдспи на полчаса раньше или позже. Поэтому я просто молча кивнул.

Баннерманн молча жестом показал своим людям. Мы вышли с улицы и отошли от нее под прямым углом к ​​озеру. Прогулка по сырой, необработанной земле оказалась менее трудной, чем я ожидал, и нам потребовалось всего десять минут, чтобы добраться до озера.

Я заметил тишину. До сих пор, помимо монотонного пения ветра, нас кое-где сопровождало щебетание птиц, а иногда и беготня в кустах, так что теперь нам казалось, что мы движемся через область абсолютного тишина. Чем ближе мы подходили к озеру, тем тише и нереальнее становился даже шум ветра …

Я также прогнал эту мысль и заставил себя сосредоточиться на своем окружении. Я нервничал и волновался, вот и все.

Рядом с Баннерманном я добрался до озера, балансируя с раскинутыми руками по не очень высокой, но крутой насыпи, и позволил себе опуститься на землю у самой ватерлинии. Я внезапно снова осознал, насколько я устал.

«Это должно быть Лох Шин», - тихо пробормотал Баннерманн. «Я думал, что это больше».

«Дыра какая?» - спросила я.

Баннерманн мимолетно улыбнулся. «Лох Шин», - повторил он. «Местные жители называют эти маленькие озера« лох », - он помолчал на мгновение, и, судя по растущей ухмылке на его лице, мое собственное выражение лица должно было становиться умнее с каждой секундой.

«Это имя не такое уж неподходящее, как вы могли подумать, Крейвен», - сказал он. «Окуни руку в воду».

Я колебался мгновение, затем пожал плечами и опустил левую руку до запястья в стоячую воду озера.

Однако я снял его так же быстро. Вода была более чем холодной. Было холодно.

Баннерманн ухмыльнулся немного шире. «Это действительно дыра», - сказал он. «По крайней мере, в пять раз глубже, чем ширина».

«Вы много знаете об этой местности, не так ли?» - спросил я.

Баннерманн кивнул, откинулся назад и заложил руки за голову. «Я родился здесь», - ответил он. «Не здесь, в Голдспи, а в Шотландии. В Абердине. Вы знаете Абердин? “

Я сказал нет, и через некоторое время Баннерманн продолжил: «Портовый город, всего в сотне миль отсюда. Вам не обязательно их знать. Возможно, - добавил он с трудночитаемой улыбкой, - это даже преимущество - никогда о ней не слышать.

«Так вот почему вы пошли в море», - предположил я. «Потому что вы выросли в портовом городе».

“Чепуха”, - ответил Баннерманн. «Вы стали лошадью только потому, что родились на Диком Западе? Я никогда не хотел выходить в море ». Он приподнялся на локтях и странно посмотрел на меня. «Вы хотите, чтобы я рассказал вам секрет, Крейвен? Ненавижу море. Я ненавидел ее с самого начала, и это не изменилось за все эти годы. Она убила моего отца, она сожрала одного из моих братьев, а теперь забрала мой корабль и мою команду. Должен ли я любить ее за это? “

«Это было не море, Баннерманн», - мягко сказал я. «Это был Йог-Сотот, и …»

«Это не имеет значения, - перебил он меня. Его голос дрожал. «Этого бы не случилось, если бы мы не были в море».

«Или мы с Андарой не поднялись на борт твоего корабля», - добавил я. - Говорите спокойно, Баннерманн. Я не могу винить тебя. “

Баннерманн громко вздохнул. Но он не удосужился ответить. С другой стороны берега раздался пронзительный крик, затем возбужденные голоса и поспешный топот многочисленных ног.

Мы с Баннерманном вскочили одновременно. Скорее стоя на четвереньках, чем на ногах, мы побежали по набережной, полностью выпрямились - и снова остановились в изумлении.

Трое матросов Баннермана изо всех сил пытались сразиться с человеком, который яростно дрался, а четвертый пытался схватить последнего из наших малышей. Шар сопротивлялся, рухнул на пол, прижав руки к кровоточащему черепу.

«Форд!» - воскликнул Баннерманн. “Как насчет вас?”

Адресат не ответил, но человек, стоявший рядом с ним на коленях, поднял голову. «Он в порядке, капитан. Всего лишь царапина “.

«Что случилось?» - огрызнулся Баннерманн. Внезапно он стал тем парнем, с которым я снова его встретила.

«Я тоже не знаю», - ответил моряк. «Этот парень …» Он кивнул незнакомцу, который все еще сражался с тремя моряками изо всех сил. И, судя по всему, его шансы были неплохими. «Парень внезапно выскочил из кустов и ударил Форда по голове. Понятия не имею, почему. “

Баннерманн нахмурился и остановился на мгновение, прежде чем перейти к воинам. Даже четверым из них с трудом удалось приручить мужчину.

«Поверни это!» - выдохнул Баннерманн. «По моей команде. Один … два … сейчас! “

Одним сильным рывком матросы схватили разъяренного человека, перевернули его на живот и изо всех сил повалили на землю.

«Крейвен!» - приказал Баннерманн. “Свяжите ему руки, быстро!”

Двое из его людей скрестили руки незнакомца за спиной, в то время как сам Баннерманн и матрос припали к его ногам и пытались удержать их. Для этого им пришлось приложить все свои силы.

«Черт побери, Крейвен, не продавайте здесь кротовых обезьян, просто делайте то, что я говорю!» - выдохнул Баннерманн.

Я наконец очнулся от ступора и поспешил к нему. Поскольку веревки не было, я ослабил пояс, связал им запястья разъяренного человека и стал искать, чем связать ему ноги. Баннерманн снял шарф и протянул мне. Я схватил его, связал ему лодыжки как можно крепче - и прыгнул в безопасное место, когда Баннерманн и трое других вскочили.

Мужчина взревел. Его тело напряглось, как стальная пружина, качнулось в, казалось бы, невозможном повороте, и снова ударилось о землю с болезненно сильным ударом.

«Черт возьми, этот парень совсем сумасшедший?» - выдохнул Баннерманн. “Что с ним такое?”

Незнакомец начал говорить, но его слова были непонятными, не более чем нечленораздельным бульканьем и задыханием, в которые время от времени примешивались лишь наполовину человеческие тона. У него во рту появилась пена. Его глаза, казалось, горели.

«Я думаю, что он действительно сумасшедший», - пробормотал я. «Посмотри ему в глаза, Баннерманн. Это глаза безумца! “