Я снова собрал все оставшиеся силы и швырнул комок протоплазмы в глубину, в колышущуюся, дрожащую массу растений, заполнившую пространство под нами, как потолок высотой в метр.
Успех был почти мгновенным. Черная корневая масса начала подергиваться; Дым и пыль поднимались, как будто их разрывали на части бесшумными взрывами, и внезапно я увидел повсюду большие потертые дыры, похожие на кислоту, которая со смертельной силой проедала свой путь в дрожащую массу.
Я больше не видел, как безмолвный нападавший превратился в серо-коричневую пыль менее чем за минуту, но опустился на колени рядом с Говардом перед дверью и снова и снова рвал, задыхаясь.
Смерть пришла так же тихо, как существо распространилось под лесом. Она почувствовала приближающуюся катастрофу и попыталась отреагировать на нее, но ее тело было слишком далеко, сеть слишком огромна, а ловушка слишком идеальна, чтобы ее можно было распутать за оставшееся короткое время. Пульсирующие, пухлые мехи в пещере росли глубоко под лесной подстилкой до такой же степени, что ее антенны состояли из растений, корней и деревьев, в структуру которых они проникали и на короткое время во что-то еще. Преобразовался неестественно, удалился, но безмолвная смерть устремилась в десять раз быстрее, чем масса плазмы могла течь обратно по миллионам разветвленных каналов.
Это произошло очень быстро. Тело ВЕЩИ начало седеть, снова вздрогнуло - и развалилось.
Далеко-далеко под водой начала двигаться титаническая тень. Он ждал и наблюдал, и он зарегистрировал поражение своего существа с безразличием машины. Время для него ничего не значило, и у него были миллионы помощников, которые могли заменить того, кто погиб.
Бесшумным движением он оттолкнул свое титановое тело со дна океана и начал двигаться прочь, прочь от суши, к более глубоким областям океана, черным, бессветным безднам, которые еще не видел ни один человеческий глаз. Он вернется. Может быть, завтра, может быть, через сто лет. Его время было неограниченным. Но он придет снова.
Когда-то.
Был почти полдень, когда мы вышли из дома и двинулись в путь. Выбраться с чердака было непросто, и ни у кого из нас не было сил сразу же выйти. Даже сейчас, после почти двухчасового отдыха, когда мисс Винден обрабатывала и перевязывала мои раны, я чувствовал себя разбитым и усталым. Впереди дорога казалась бесконечной.
Это было нереальное, ужасающее зрелище, которое представилось нам, когда мы вышли из дома. Поляна перед нами была серой и мертвой, по щиколотку покрытая мелкозернистой пылью, которую вода, которая накапливала землю и теперь медленно высвобождала, постепенно превращалась в жирную коричневую грязь, а лес за ее пределами выглядел так, как будто он сгорел. Деревья были голыми, насколько мог видеть глаз. Тишина смерти распространилась по лесу.
«Ты думаешь … что он действительно мертв?» - мягко спросил МакМудок. Эти слова предназначались для Ховарда, а не для меня, но я все равно повернулся к нему, улыбнулся - с уверенностью, на которую я едва могла притвориться - и кивнул.
«Он побежден», - сказал я. «Если бы не это, мы все были бы сейчас мертвы, Макмудок».
«Лон», - поправил он меня.
«Лон», - улыбнулся я. “Вы … собираетесь обратно в Дернесс?”
Некоторое время он молчал. Его взгляд скользнул по двум мужчинам, которые были единственными оставшимися в небольшом отряде Бреннана. «Да», - сказал он наконец. «Если он все еще стоит».
«Почему ты идешь … разве ты не идешь со мной?» - спросил я. «Я мог бы использовать такого друга, как ты».
Лон застенчиво улыбнулся. На мгновение он, казалось, серьезно обдумал мое предложение, затем покачал головой, посмотрел в пол и начал нервно возиться с винтовкой, которую нес. «Пойдем со мной?» - повторил он. «Я не думаю, что это хорошая идея, Роберт. Я принадлежу здесь, а не к тебе. Все, что мне нужно, - это хороший паб и достаточно пива, чтобы обо всем этом забыть. - Он внезапно усмехнулся. «Жизнь с тобой была бы для меня слишком увлекательной, понимаете? Но, может быть, мы когда-нибудь увидимся снова ».
«Может быть», - сказал я. Но мы оба знали, что это будет долго, если вообще. Я сожалею. Несмотря ни на что, мы с ним могли бы подружиться, я был уверен в этом.
Я хотел сказать еще что-то, но Лон внезапно повернулся, жестом показал двум своим товарищам и быстро пошел к опушке леса, в направлении, противоположном тому, которым мы бы воспользовались, чтобы добраться до Беттихилла.
Я смотрел ему вслед, пока он не исчез в голых стволах леса. Во мне начало закрадываться тупое чувство утраты.
И внезапно я понял, что мои мысли ошибались. Мы не могли быть друзьями. Даже если бы мы захотели, нет. Я унаследовал наследство, которое мог нести только один, никто другой Я был ведьмаком.
И никто не проявляет дружбу к ведьмаку, только отвращение. Внезапно мне захотелось закричать.
Но, конечно же, я этого не сделал.
Восьмая книга - Тан безумия
Это было зрелище болезненного очарования, из-за которого я не мог отвести взгляд. Мое подобие в зеркале стало меняться, растворяться. Кожа его лица стала коричневой и потрескалась, дрожа, как мертвый лист на резком осеннем ветру. Сначала я не понимал, что вижу. Я все еще держал щетку для бритья в дрожащей левой руке застывшим, наполовину законченным движением. Мой рот был открыт в беззвучном крике. За губами я увидел черно-коричневые зубы, которые заметно ухудшались. Медленно, очень медленно иссохшая кожа начала отслаиваться, пока мне не показалось, что я вижу под ней голые кости. Мое отражение превратилось в гримасу, затем в череп, мои глаза снова впились в орбиты и, казалось, смотрели на меня сатанинским взглядом. В то же время началось прекрасное пение, высокий, высокий звук, который, казалось, доносился отовсюду, перешел в яркий визг и оборвался с хлестающим треском.
Зеркало лопнуло. На меня осыпал град осколков серебряного стекла. Десятки крошечных хищных зубов с острыми краями впивались мне в лицо. Я даже не заметил. Ужас все еще охватывал меня и безжалостно перерывал мое дыхание. Отзвуки взрыва грозили вырвать мой разум.
Мое мышление было парализовано, но внутри меня поднялось сильное, дикое чувство. Веревка, натянутая на разрыв, вот и все, чем я был в тот момент, и все же я знал, что это было, должно быть, не что иное, как иллюзия …
Боль и ужасная трансформация, страх - все было не чем иным, как воображением, совершенной смертельной иллюзией.
Кончики моих пальцев пробежались по раме зеркала, как будто сами по себе, и вдруг перед моими глазами снова возникла картина: фотография молодой женщины, почти девушки. Я недоверчиво смотрел на лицо, не понимал, что вижу, просто смотрел в это лицо и не замечал сходства волос с формой черепа, той же черноты и той же выпуклости, которые парализовали меня секунды назад. Потом …
«Присцилла», - прохрипел я.
Карие выразительные глаза смотрели на меня с холодностью, которую я знал слишком хорошо, но которая пугала меня так же сильно, как и в первый раз. Это была не Присцилла, моя милая маленькая Присцилла, это была Лисса, ведьма, которая все еще дремала внутри себя и однажды прежде хотела меня уничтожить.
Но как это было возможно? Ховард заверил меня, достоверно заверил меня, что она больше не сможет причинить вреда, что его друзья позаботятся о ней и изолируют ее. И он поклялся, что ей не причинят вреда.
Но то, что я увидел сейчас, было издевкой над всеми его утверждениями.
“Присцилла!”
На этот раз я чуть не закричал. Мои руки, которые были на тонких планках рамы и сжимались так сильно, что дерево хрустнуло, пытались впиться ей в волосы, но что-то удерживало меня.
“Роберт.”
Это не было произнесенным словом, не голосом. Это было похоже на невидимую непреодолимую силу, пронесшуюся по воздуху, швыряющую в меня мое имя, ломая мою волю и отбрасывая меня назад, как удар кулаком.
«Роберт», - повторила сила. Я зажал уши руками, ахнул и боролся с безумием, которое охватило меня.
