Он посмотрел на пистолет Токарева, невинно лежащий на столе. Он едва отделался от опасного придурка, который, может быть, и не так глуп, как кажется.

Вице-секретарь Минский тоже уселся, вытирая лицо вышитым носовым платком. Не один Маклеод опасался рикошетов.

— Вице-секретарь, — сказал Йетс, закинув ногу на ногу и лихо разваливаясь на стуле. — Я как раз говорил моему другу Тейлору, что произошла ошибка в работе с кадрами: хотят уволить инспектора Есилькову. А я это отменил.

Он улыбнулся сначала одному собеседнику, потом — второму. Улыбка была фальшивой и скорее выражала твердость намерений.

— Йетс… — начал Маклеод.

— Даже несмотря на то, что Тейлор не является моим непосредственным начальником, — добавил Йетс, обращаясь снова к Минскому.

Может быть, эта тупая скотина еще сомневается, что Маклеод (что ЦРУ) не оговорил — услуга за услугу — увольнение Есильковой с Минским?

— Йетс, — по-прежнему спокойно сказал Маклеод, так же как он требовал от юного Стюарта сдать оружие, — инспектор Безопасности совершила нападение на моих людей, выстрелила в них из станнера, оставив их беспомощными во время… событий вчера. Я потребовал ее отстранения. Вице-секретарь Минский, ваш начальник в ООН, полностью меня поддержал.

— Я ценю это, — сказал Йетс, сжимая и разжимая кулаки на коленях так, что побелели костяшки пальцев. Его голос, однако, звучал совершенно нормально. — Нужен кто-то, кому вы оба доверяете, чтобы следить за Шенноном? За Шенноном и мной. Но я вас не поддерживаю, а я комиссар Безопасности.

Маклеод начал против своей воли заводиться.

— Йетс! — рявкнул он. — Если вы собираетесь строить из себя ковбоя…

— Нет, не собираюсь, — твердо пообещал Йетс.

— …не выполняющего приказов…

— Твоих?

Йетс на минуту прикрыл глаза. И хорошо сделал, потому что Маклеоду не понравилось их угрожающее выражение. Он опасливо посмотрел на пистолет.

Йетс повернулся к русскому.

— Вице-секретарь Минский, — его голос на этот раз дрожал. — Ваш секретариат может мне приказывать. Только один приказ. Вы уже нашли кандидата на мое место?

Он полез двумя пальцами во внутренний карман костюма и выудил оттуда удостоверение ООН.

Минский скосил глаза на Маклеода.

Тот отчаянно затряс головой. Надо держать себя в руках. На мгновение ему показалось, что он не выдержит и взбесится.

Если бы Йетс не был ему больше нужен, он бы удавил его голыми руками.

— Мне кажется, вы не понимаете всей сложности ситуации, комиссар, — вкрадчиво заговорил Минский. — Ваша отставка получит огласку, что плохо отразится на судьбе гражданки Есильковой. Выстрелить в американских оперативников — это, знаете ли… Я, конечно, могу говорить только как сотрудник секретариата ООН, но я боюсь, мои соотечественники посчитают поступок Есильковой серьезным антигосударственным преступлением, — он улыбнулся. Между резцами у него была щель — диастема. — А наказание — расстрел — еще не отменено.

Йетс пожал плечами.

— Я тут ни при чем. Я не уволю ее.

Лицо Минского потеряло последние остатки доброжелательности.

— Вы думаете, я шучу, комиссар?

— Нет, вице-секретарь, — устало ответил Йетс, глядя ему в глаза. — Я знаю, что вы говорите серьезно, вы действительно можете это сделать. — Он облизнул губы и добавил: — Я не могу контролировать события, но я могу контролировать свои поступки. Я не уволю ее. Соня сделала то, что я приказал ей сделать. Это моя вина, не ее.

— Йетс, все происшедшее записано, — вмешался Маклеод, подавшись вперед. — Вы не отдавали никаких приказаний…

— Я дал ей этот проклятый станнер! — заорал Йетс, поднимаясь с грацией, которую трудно было ожидать от такого массивного человека. Маклеод вспомнил его точные, экономные движения на записи, когда он целился в риллианина из пистолета среди клубов пыли. — Ей был отдан приказ спасти Шеннона, и это она сделала.

— Она не сделала…

— Маклеод, — Йетс снова говорил устало, — если бы пистолет был заряжен пулями, я бы все равно дал его ей. И, выстрелив из него, она поступила бы тоже правильно, потому что времени не было, а ваши люди ковырялись под ногами.

— Послушайте, вы… — тихо начал Маклеод.

— Минский, — игнорируя его, спросил Йетс, — кто подал жалобу? Этот дурень, что махал здесь пистолетом?

Минский посмотрел на Маклеода и поднял бровь.

Маклеод промолчал.

Йетс пожал плечами.

— Кажется, все потеряли дар речи. Не надо передо мной извиняться, в меня и раньше тыкали пистолетом. Но давайте так: вы будете говорить правду, или… — Он смерил Маклеода взглядом. — Или Тейлор хочет нас убедить, что я был неправ, отдавая приказания? Может быть, он скажет для записи, что сам приказал Стюарту во что бы то ни стало задержать меня? И его игры с пистолетом — тоже выполнение ваших инструкций? Давайте, расскажите нам все.

— Вице-секретарь Минский… — заговорил Маклеод, показывая, что не желает отвечать кретину, который ухмылялся, глядя на него.

— Хотя мы и так все знаем, — ввернул Йетс. Его улыбка больше была похожа на оскал.

— У нас есть свои обязанности! — рявкнул наконец Маклеод, вскакивая. — Эта информация может уложиться в вашем черепе?

— В ваши обязанности не входит предательство моих людей, — возразил Йетс. Теперь все было сказано.

— Ах ты, сука, ты…

— Элла Бредли — приличная женщина. Вам не следует выражаться, — вкрадчиво заметил Йетс.

Они делают это, потому что думают, что ты промолчишь. Не осмелишься. Побоишься. Потому что ты для них — быдло.

Минский не шевелился, словно на него еще был наведен пистолет Стюарта. Его как будто не было в комнате.

— Так, — после минуты тишины сказал Йетс. — Я, пожалуй, вернусь и посмотрю, как там Соня и Шеннон.

— Убирайтесь, — прошипел Маклеод.

— Я возьму это, — усмехнулся Йетс, показывая же двумя пальцами, которыми он доставал карточку, на пистолет. — Для следующего риллианина.

— Убирайтесь…

Йетс сунул пистолет в карман и вышел, лишь холодно кивнув вице-секретарю. Он сказал Маклеоду все, что мог сказать.

Приходится довольствоваться тем, что есть. Потом, может, придут в голову лучшие варианты сегодняшнего разговора, но пока приходится довольствоваться тем, что есть.

У риллианского контролера возникли проблемы. Вернее, несколько проблем. Согласно инструкции, он должен выявлять то, что может помешать войскам выполнить боевую задачу. Перед тем как начать танец смерти на безвоздушном спутнике планеты, ему надо было доложить результаты разведки. Но он не мог установить связь.

Неполадки в работе аппаратуры не могли служить оправданием. Ничто не могло служить оправданием риллианину, не выполнившему свою задачу. Формулировка могла быть только одна: миссия не выполнена, исполнитель погиб.

В риллианской армии не было такого понятия, как «потерпевший неудачу». Были либо погибшие, либо победители, середины не дано. Следовательно, нужно победить или погибнуть.

Погибнуть, как первый риллианин, в загадочной, ужасной вселенной двуногих, где гравитационные колодцы в ограниченном и сжатом пространстве-времени создавали негативные эффекты, мешающие работать аппаратуре.

Кроме того, он никак не мог приспособиться к темпоральной фазе. Может быть, удастся перенастроить передатчик и послать предварительное сообщение, когда удастся решить проблему с темпоральной фазой, но это не так-то легко.

Все оборудование было калибровано по риллианскому стандартному времени, оно было способно перенести N-пространство по любому из темпоральных Т — 2 векторов и скорректировать направление переноса. Таким образом посылались сообщения независимо от непостоянной скорости света и времени. Информация, переданная данным контролером (или любым другим контролером), за счет самокоррекции аппаратуры попадала по назначению через несколько мгновений в будущем, относительно времени, в котором находился контролер.