По улице, опираясь на трость, в сторону платформы шла сутулая старуха. Нечёсаные седые волосы торчали из-под старого цветастого платка. Она всё время сопела и с характерным звуком втягивала в себя подтекающие по краям губ слюни. Густые, седые, жёсткие брови она недовольно хмурила и временами потирала большим и указательным пальцами. Серая неказистая юбка прикрывала её ноги по щиколотку. Из-под юбки виднелись старые, протёртые временем ботинки, которые шаркали в такт шагов. Поверх серой шерстяной кофты старуха накинула меховую безрукавку, которая не давала промёрзнуть её старым костям. Шла она быстро, прихрамывая на больную ногу. Свободная рука двигалась резко. Сжатая в кулак ладонь настораживала прохожих. Взгляд был настороженный и пронзительный. Она подошла к билетной кассе, порылась в кармане и извлекла из его недр проездной билет. Презрительно фыркнув, кинула его в металлическую ёмкость.

– Фабричная – Выхино и обратно, – грубо бросила Людмила Борисовна кассиру.

Через минуту пассажирка сжимала в руках билет. Резким движением она оправила платок и пошла к переходу. Перед лестницей, ведущей на нужную платформу, она остановилась. Нога у старухи с утра болела нещадно: старая рана давала о себе знать. Женщина поставила конечность на ступеньку, растёрла её как следует и, опершись на перила, поднялась вверх. С трудом преодолев один пролёт, она остановилась, отдышалась и осмотрелась по сторонам.

Ей навстречу по лестнице вприпрыжку бежала девушка. Старуха клюкой преградила ей путь. Та остановилась и недоуменно захлопала глазами.

– Слышь, дочка, – забасила старуха и для убедительности поманила рукой, – поди-ка сюда.

Боязливо озираясь по сторонам, словно на неё могли напасть, девушка приблизилась к старухе.

– Вижу, ты резвая, – старуха бесцеремонно взяла её под руку. – Помоги-ка мне подняться, – клюкой она указала наверх.

Девушка, согнувшись под тяжестью Людмилы Борисовны, безропотно повела ту по лестнице. Неожиданно Людмила Борисовна наступила ей на ногу. Юная помощница скорчилась от боли, вся сжалась, но промолчала. Старая женщина то и дело останавливалась, озиралась по сторонам и поправляла сползавший с головы платок. Из-за бесконечных передышек поднимались медленно. Временами Людмила Борисовна всей тяжестью наваливалась на живую опору. Та неуклюже прогибалась, но стойко сносила суровое испытание. Девушка то и дело поглядывала на часы, но замечаний не делала. Когда достигли верхней площадки, старуха отдёрнула руку и заворчала:

– Ну что ты еле тащишься! Я так на электричку опоздаю. Раз взялась помогать, делай это живей.

Обвинённая напрасно помощница на секунду застыла, потом взяла старуху под руку и продолжила прерванный путь.

– Вот нынче молодёжь пошла никудышная. Все тонкие, как травинки. Опереться не на что. Того и гляди сломается, – ворчала старуха, спускаясь к турникетам.

Когда достигли цели, она протянула девушке билет.

– Вставь-ка его, – указала на тонкую прорезь в пропускном механизме. – Я пройду, и ты мне билет назад передашь.

– Давайте я покажу вам, как это делается, чтобы в следующий раз вы сами смогли по билету пройти, – молодая спутница приготовилась к долгим объяснениям, но старуха отмахнулась от неё.

– Да знаю я, как это бандура работает, – она кивнула в сторону турникетов. – Я со своего роста щелей не вижу. Да и неудобно мне, – старуха потрясла билетом. – Чтобы пройти, билет надо в правой руке держать, а она у меня занята – дополнительной опорой ноге служит. Если в левой руке – неудобно. Пока верчусь, нужный свет гаснет.

Девушка понимающе кивнула, подождала, пока Людмила Борисовна приготовится, и просунула билет в прорезь. Оказавшись на другой стороне, старуха протянула вперёд руку. Молодая помощница вложила в неё билет, простилась и убежала.

Неожиданно старуха громко охнула и всплеснула руками.

– Господи, голова моя стоеросовая, сумка-то дома осталась!

Она ринулась обратно, но прозрачные пластиковые двери преградили путь. Вспомнив про билет, старуха долго пыталась попасть им в прорезь, но тот мялся, гнулся, а лезть в щель не хотел. Разгладив его и кое-как просунув в положенное отверстие, Людмила Борисовна неуклюже повернулась и от внезапной резкой боли в ноге протяжно и громко запричитала. Она двумя руками машинально схватилась за ногу; выпущенная ей трость с шумом грохнулась на кафельный пол. Билет так и остался торчать в прорези. Тем временем к платформе подошла электричка. Жаждущая воли толпа ринулась к турникетам. Умело огибая старуху и перешагивая трость, люди стремительно шли вперёд. Заметив странную толкотню, из будки выбежала работница пропускной службы, со знанием дела растолкала людей, подняла трость и подошла к старухе.

– Что у вас? – спросила бесцеремонно.

– Да так, ногу свело, – непринуждённо сказала Людмила Борисовна: во-первых, она не привыкла жаловаться, во-вторых, терпеть не могла, когда её жалели.

– Тогда отойдите в сторону, не мешайте людям, – подбородком работница указала на небольшой закуток.

Щеки старухи вспыхнули: «Дожила, – чтобы не вскрикнуть от боли вторично, она прикусила губу. – Отец фронт прошёл, мать за родину жизнь отдала, я у станка войну простояла, а теперь я – мешаю!» – её праведному гневу не было предела.

– Куда я, по-твоему, отойти должна? – Людмила Борисовна выхватила из рук женщины трость. – Ты видишь, я на ногах еле стою!

– Вот сюда отойдите, – ничуть не смутившись, сориентировала балагурку работница.

– Ты глухая, что ли? – старуха гневно свела брови. – Я с места сдвинуться не в силах.

К спорщицам подошёл пожилой мужчина.

– Может, я могу чем-то помочь, – осведомился он.

– Да, помогите мне её с прохода подвинуть, – работница станции подхватила старуху под руку.

Теперь вспыхнули щеки у мужчины: он не привык к тому, чтобы с женщиной как с грузом обращались.

– Она же не мебель, чтобы её двигать, – ошарашенный наглостью и бесцеремонностью, произнёс он.

– Тогда идите своей дорогой и не мешайте работать, – женщина подтолкнула старуху в сторону стены.

К платформе подошла следующая электричка, и не успела схлынуть одна толпа, к ней присоединилась следующая.

– Батюшки! – всплеснула руками старуха. – Люди, вы что, из ума выжили? Вы же сомнёте меня!

Видя суматоху у турникетов и не понимая, что происходит, дышащая толпа сжалась, боязливо покосилась в сторону громкого голоса и продолжила вытекать с платформы. Неожиданно от серой массы отпочковался кусочек. К спорщицам подошла женщина средних лет.

– Что-то случилось? – пропел мягкий голосок.

– Вы хоть не мешайте, – уже не рассчитывая на помощь, зло фыркнула работница пропускной службы.

– Люди, родненькие, помогите! – взмолилась старуха. – Сейчас она меня со свету сживёт.

– Вы идите работайте, а мы поможем, – предложил пожилой мужчина сотруднице станции. Он с другой стороны аккуратно подхватил старуху под руку и кивнул рядом стоящей женщине. Та подменила отступившую работницу контрольно-пропускной службы.

Мужчина и женщина не спеша отвели старуху в сторонку.

– Может, вам врача вызвать? – поинтересовалась хозяйка мягкого голоска.

– Нет, – махнула рукой Людмила Борисовна, – что мне врач ногу заменит? Нет, – повторила она, – не переживай, дочка, сейчас отойдёт.

Пожилой мужчина и женщина не ушли, а решили дождаться, пока старуха сможет идти сама. Спустя семь минут та облегчённо вздохнула и двинулась в сторону турникета, но внезапно остановилась.

– Билет-то мой! – Она в очередной раз всплеснула руками и потеряно осмотрелась по сторонам. – Как я теперь выйду отсюда?.. – Подходить к работнице станции ей не хотелось.

– Не переживайте, – успокоил её мужчина, – у меня бесплатный проезд. Я вас пропущу по своей карточке.

– Ой, спасибо, выручил, – расчувствовалась старуха.

Час спустя Людмила Борисовна снова стояла напротив лестницы. Забытую прежде сумку она крепко сжимала в левой руке. «Хорошо, что проезд у меня бесплатный, – думала она, поглядывая на будку, в которой располагались турникеты, – а то никаких денег не напасёшься». Завидев спешащего к платформе молодого человека, старуха ринулась к нему.