— Весело проводишь время, да?

— Прошманова, говори уже свою ядовитую речь и покинь моё скромное общество. Не настроена я сегодня дискутировать с тобой, — я подхожу к зеркалу и поправляю волосы, которые снова выбились из хвоста.

— Я лишь хочу помочь тебе, Потёмкина. Жалко смотреть на ваши милые трепыхания с Димочкой. Ты ведь думаешь, что одна единственная у него, он теперь будет только с тобой и вы вместе встретите старость. Я бы на твоём месте так не заблуждалась. Платонов меняет девушек, как перчатки, а ты потом будешь с разбитым сердцем…

— Александра, я бы сказала, что благодарна тебе за совет, однако это не так. И ты не на моем месте — это раз, Со своей личной жизнью я разберусь без помощи посторонних — это два.

Я спокойно разворачиваюсь и направляюсь к выходу, но бешеная гадюка хватает меня за руку и отталкивает в сторону. Браслет, подаренный Платоновым падает на пол и подвески, позвякивая, рассыпаются по всему кафелю.

— Упс, извини! Я такая неуклюжая! — стерва буквально вылетает из помещения, оставляя меня одну.

Ну что за клоунада, в самом деле! Почему девушки — умные, красивые, невероятно уверенные в себе — опускаются до подобной грызни ради парня? В случае с Прошмановой эпитет насчет ума конечно сомнительный, но вот в остальном…

Солёная влага медленно покидает свои владения, и слёзы, одна за другой, капают вниз. Я ползаю по полу, тихо всхлипывая и стараясь поменьше обтирать общественный туалет своей одеждой. Нет, это вовсе не Саша довела меня до слёз. Просто бывает, что человеку до края нужен лишь один толчок. А потом происходит долгожданная эмоциональная разрядка. Мне просто нужно время, чтобы прийти в себя.

Уже через пару минут я прощаюсь с ребятами и выхожу на улицу, пытаясь вызвать такси к пиццерии.

— Алиса, стой! — ну конечно, сурикат не мог просто так взять и отпустить меня.

Платонов на ходу одевает куртку и шапку, в попытке догнать меня. Чёрт, нужно было заранее позаботиться о транспорте.

— Давай я подвезу, уже поздно. На улице темно и холодно, — о, спасибо, что просветил, капитан очевидность.

Парень очень не вовремя решил проявить инициативу. Удивительно, как даже самый замечательный и счастливый день может измениться от одного лишь слова или неаккуратного движения человека. И я в очередной раз грустно улыбаюсь в своих мыслях, в какой-то миг устав от бесконечной зависимости от окружающих и их действий. В такие моменты ты как никогда хочешь покинуть планету и никогда больше не сталкиваться с существами, гордо именуемыми людьми.

— Слушай, Платонов, ты достал! Чего ты увязался за мной, как цепной пёс, а?! Забудь, выкинь из головы сегодняшний день, вся эта, — я эмоционально всплескиваю руками, — поездка ничего не значит! Ни-че-го, понимаешь?! Я не буду с тобой спать, не получится из меня очередного трофея!

На мои крики скоро соберутся все бомжи в округе. Кажется, пора заканчивать представление.

— Найди себе другую игрушку, со мной у тебя ничего не получится, — вот теперь я уже беру себя в руки, понизив свой голос почти до шёпота, — тебе не нравятся рыжие, а я на дух не переношу таких, как ты. Давай не будем нарушать вселенское равновесие.

Платонов замораживает своим взглядом каждую клеточку моего жалкого организма. Мне становится не по себе от внимательного взора потрясающих карих глаз.

— Шикарного же ты обо мне мнения, пчёлка, — парень грустно улыбается и направляется к машине, — садись, сейчас совсем замерзнешь.

Почему я сейчас чувствую себя так, словно мною драили полы? Ещё и мерзкое чувство вины прожигает душу насквозь. Лучше бы он просто послал меня и я бы спокойно уехала домой. Нет, Платонов просто обязан был вывернуть меня наизнанку.

В машине у меня ужасно начинает болеть голова. Тело несчадно ломит, но я молча наблюдаю за яркими огоньками через стекло. Продержаться до дома — вот моя цель на ближайшие 15 минут.

Эмоции были выпущены наружу, помогла мне в этом стерва Прошманова, а под горячую руку попал Дима. "Несправедливо" — твердит мне моя совесть, и внутри бушует настоящий ураган. Мне становится жутко стыдно перед парнем за свои слова, но сказать "прости" слишком просто.

Я ненавижу все эти пустые извинения и дешёвые заверения. Только поступки, и никак иначе. Вот только сложновато будет показывать Платонову, как я сожалею. Сомневаюсь, что он теперь подойдёт ко мне ближе, чем на три метра. А может, оно и к лучшему? Ведь дураку понятно, чего добивался сурикат. К счастью для меня, я не разделяю его взгляды на одноразовый секс, так что наши пути в любом случае бы разошлись.

Под мои философские размышления мы быстро преодолеваем дорогу до дома. Платонов молча провожает меня до квартиры и также молча уходит, никак не реагируя на моё скромное "Дима". А я ведь чуть ли не впервые обратилась к нему по имени. Ну и ладно, не очень то и хотелось. Я же говорила, что мои жалкие попытки извиниться никому не нужны.

В квартире меня как обычно поджидает голодный Алебастр и тишина. Быстро покормив бедное животное я отправляюсь в душ, прихватив с собой испорченный браслет. Бережно споласкиваю каждую подвеску и аккуратно складываю на полочку. Нужно будет попробовать починить.

Тело всё также ломит и нехорошее предчувствие посещает мои мысли. Осталось только заболеть на Новый Год.

Пока градусник делает свою работу, я отвечаю Рите на смс и заверив её, что со мной все хорошо, желаю тётушке спокойной ночи.

Цифры на приборе показывают 39,2 и я обречённо плетусь обратно в ванную, попутно молясь, чтобы в аптечке было жаропонижающее.

Приняв спасительную пилюлю еле добираюсь до кровати, а потом просто наступает темнота.

27 декабря, понедельник

Розовые облака и сиреневые панталончики Платонова снятся мне за эту ночь не один раз. И откуда такие потрясающие бредни в моей голове берутся — ума не приложу! Я несколько раз заторможенно открываю глаза и осматриваю помещение в котором нахожусь, потому что банально не могу понять, где я. Как только мозг даёт команду на успокоение, подкидывая подсказки, меня снова накрывает спасительным сном. Тело ощутимо потряхивает и мне приходится натянуть на себя сразу два одеяла. Но уже в следующий миг становится невыносимо жарко и я еле плетусь к окну, чтобы проветрить свою комнату. Мне больно сделать даже глоток воды, а судя по моим ощущениям, я действительно начинаю бредить. Успокаиваю себя тем, что наутро мне станет значительно легче.

Однако время до утра тянется мучительно долго, а беспокойный сон, наравне с высокой температурой, забирают последние силы. В очередной попытке уснуть я понимаю, что ни на какую репетицию в ближайшее время не пойду. И этот факт, на удивление, совершенно не радует мой измотанный организм. Еще неделю назад я бы поспешила радостно оповестить Аву Михайловну о своей болезни. Сейчас же в голове крутится последняя сцена, в которой Платонов целует не меня. И становится так обидно и жалко себя любимую, что я начинаю тихо плакать в подушку. Истерика потихоньку набирает обороты и к тому моменту, как мой телефон оповещает о входящем сообщении, я уже реву белугой.

Смахиваю слёзы и тоскливым взглядом просматриваю почту. А там сурикат обыкновенный интересуется куда это я пропала.

"Вы случайно не знаете, куда подевалась вредная рыжая ведьмочка? Авушка лютует, мигом тащи сюда свою очаровательную задницу!"

Так значит Платонову нравится моя, кхм, мой аппетитный орех?! Сначала я дико радуюсь, даже пробую встать с постели. Потом меня снова накрывает слоем грусти и печали, ведь гаду Дмитрию нравится лишь моя задница.

Пока я продолжаю сеансы самобичевания и жалости к себе мне прилетает второе письмо от того же абонента.

"Пчёлка, у тебя всё хорошо?"

Нет, друг ты мой сердечный, всё весьма и весьма трагично. Сопли, раскрасневшийся нос и моё вспотевшее тело. Вот произнесла вслух и стало даже легче на душе. И правда, чего это я? Развела тут сырость. Да и предупредить Аву Михайловну нужно было, а то развалилась в кровати и бесполезно пускаю слёзы в подушку.