Дверцы лифта распахнулись. Не поднимаясь с пола, Пурвис осторожно высунула голову наружу и осмотрелась. В сотне метров впереди она увидела как раз то, что искала — штабеля переносных полевых туалетов.

«Ну что же, — подумала она, — не зря десантники ценят в этой жизни лишь три вещи: удобную обувь, холодное пиво и теплый сортир».

Порывшись в сумке, Пурвис достала скальпель и вскрыла замок кабинки. Забравшись внутрь, она положила сумку на полку и вдруг заметила островок растущих у одной из переборок фиалок.

Неведомая сила повлекла ее к цветам, словно маленькую девочку. Оглядевшись на всякий случай, она сорвала несколько цветков и взяла их с собой в укрытие. Забравшись внутрь, Пурвис заперла дверь, убедившись, что она и ее цветы надежно скрыты от посторонних глаз.

На капитанском мостике Тэлли заканчивал вводить в центральный компьютер серию команд, пломбирующих все выходы и входы и запечатывающих двери — обычная процедура для покинутого корабля. Кроме того, это существенно замедлит продвижение пиратов и даст команде шанс расправиться с ними поодиночке. Затем Тэлли взял клинок и покинул капитанский мостик. Путь его лежал на ангарную палубу.

В главном коридоре Хантли аккуратно разбирал пол. Закончив работу, он отошел и удовлетворенно осмотрелся: восемь метров металлической сетки теперь обнажились, а покрывавшие ее листы резины стопками лежали у стен. Пройти по коридору теперь отважился бы не всякий. Чтобы довершить картину, Хантли бросил посреди развороченного коридора большой гаечный ключ.

А на нижней палубе «каторжница» сооружала настоящую западню из мороженой брюссельской капусты и сублимированных яиц, по пути щедро поливая пол камбуза густым растительным маслом.

А Нэнси Берманн сидела тем временем в своем кабинете за компьютерным терминалом, что-то внушая маленькому гидропонному растению-спутнику. Теперь управление внутренней системой телевизионного наблюдения перешло к клумбе, плавающей в тенистом пруду в самом центре Вегомата.

Эллис полулежал, прислонившись к переборке, и лениво пожевывал стебелек, наблюдая, как двое наемников пыхтели, пытаясь взломать запертую дверь. После долгих усилий дверь поддалась. За ней открылся ведущий на противоположную сторону коридор.

Пираты двинулись вперед, и по дороге Эллис методично проверял каждую дверь. Они были заперты. Все до единой. Эллис смутно догадывался, что здесь что-то не так. После недолгого замешательства он принял решение пробиваться вперед, к капитанскому мостику.

Двумя палубами ниже Эллиса талмуд и человек по имени Бариш прокладывали дорогу от взлетной палубы в направлении кают. Периодически пираты застревали у запертых дверей, взламывали их и в конце концов оказались у неглубокой ниши в стене, где располагался гидропонный резервуар с необыкновенно сочным клевером. Бариш замер на месте.

— Эй, Гик! На твоей планете такое попадается?

— Не-а, — скорчил гримасу талмуд. — А че это? Куст какой-то? — Меню талмудов не отличалось разнообразием: мясо, мясо и ничего, кроме мяса. Запивали его огромным количеством густого пива, приготовленного из животного жира.

Бариш сорвал цветок.

— Гляди, нужно ободрать все лепестки, а потом можно жевать. Он сладкий. На, попробуй.

Пока Бариш шумно чавкал, камера внутреннего наблюдения оцифровала его увеличенное изображение и передала в банк данных центрального компьютера. Плавающее в пруду растение-донор излучило волну дикой боли, смешанной с ужасом. Эта волна была зарегистрирована компьютером по легчайшей ряби на поверхностной пленке жидкости в бассейне и записана в тот же самый банк данных, где уже хранилось изображение жующего Бариша.

В нескольких метрах ниже по коридору послышалось лязганье замка. Пираты прокрались вперед, проверяя каждую попадающуюся на пути дверную ручку. Наконец одна из створок поддалась.

Пригнувшись, Гик врезал по двери ногой; Бариш, выставив перед собой карабин, прикрывал талмуда. Ничего опасного: маленькая кладовка, в которой хранились принадлежности для уборки помещений. В одной из стен — глубокий лаз в полметра шириной. Гик с любопытством подошел к нему.

Бариш осторожно приблизился и заглянул внутрь. Отверстие наклонно шло вниз. Поразмыслив немного, Бариш решительно вытащил небольшой фонарик. Он посветил им в глубь тоннеля, но, насколько хватало света, ничего особенного обнаружить не удалось.

Возможно, ход ведет в какую-нибудь другую шахту, пришло в голову Баришу. Держа карабин перед собой, он полез внутрь.

Небольшое растение-спутник в гидропонном контейнере у другого конца мусоропровода зарегистрировало появление дополнительной нагрузки на ленточном конвейере. Изданный им импульс был воспринят центральным компьютером как сигнал о том, что в мусоропровод опустили очередную порцию отходов, и Вегомат автоматически включил конвейер. Мусор полетел к ножам-измельчителям и прессу в кормовой части корабля.

Бариш попытался развернуться, но мусоропровод оказался слишком узким для этого. Ползти задом наперед не имело никакого смысла — транспортер в любом случае двигался намного быстрее. Пират попытался затормозить конвейер, изо всех сил вдавив ладони в стенки, но только содрал кожу.

Впереди уже были видны поблескивающие диски ножей быстро приближающегося измельчителя. В отчаянии Бариш начал беспорядочно палить в него из карабина.

Ствол винтовки коснулся ножей мельницы и выскочил из окровавленных рук несчастного. Машина попыталась перемолоть оружие, но безуспешно. Погнувшийся ствол заклинил ножи, и лента конвейера остановилась.

Бариш был готов уже заплакать от счастья. Но неожиданно раздался хруст, машина заработала вновь, и конвейерная лента опять поползла вперед. Ужасный крик Бариша растворился в плеске фонтаном брызнувшей крови.

Заслышав эхо предсмертного крика, Гик выпустил в темноту мусоропровода всю обойму, а затем выскочил в коридор, чтобы перезарядить карабин, но новый магазин выпал из его трясущихся рук. Когда талмуду удалось наконец справиться с этой несложной процедурой, дыхание стало более ровным.

Из трубочек, заменяющих талмудам волосы, потекла тягучая вязкая жидкость. Золотистая слизь пропитала плечи и скафандр. Гик встал, тряхнул головой и двинулся вниз по коридору, проверяя все попадающиеся на пути двери. Из-под одной из них выбивалась полоска света. Гик осторожно нажал ручку, и дверь беззвучно отворилась.

Перед ним была раздевалка со множеством шкафчиков, несколькими вешалками и душевыми кабинками у противоположной стены. Гик поднял валявшееся полотенце и попробовал обтереть руки и карабин; полотенце немедленно пропиталось слизью. Бросив бесполезную тряпку, он зашел в одну из душевых. Выставив желаемую температуру и давление, пустил воду и встал под душ.

Копна мха в углу комнаты почувствовала присутствие живого существа. Видеокамера подтвердила, что это один из захватчиков. Растения в пруду стали выписывать ритмичные фигуры Лиссажу, компьютер зарегистрировал и идентифицировал появившуюся зыбь, после чего заблокировал вентили стока и запер замок кабинки. Прошло почти две минуты, прежде чем Гик обнаружил поднявшуюся воду — она уже доходила до колен. Тщетно попытавшись перекрыть краны, он попробовал выломать дверь или разбить прозрачный материал стенок и снова потерпел неудачу. Температура воды поднялась. Гика охватила паника, с головы полилась маслянистая янтарная жидкость. Он хотел закричать, но поднявшаяся вода поглотила все звуки.

Хаан и Ирбетта были слишком прагматичны, чтобы беспокоиться о каких-то замках. Кованый сапог справится с любой дверью, только пользы в этом никакой: вокруг лишь пассажирские кубрики — в них ехали на передовую офицеры Флота во время последней войны. Уже год, как война закончилась, и кубрики пустовали.

Но когда два гектона завернули за угол, их взорам открылось сказочное сокровище. Серебряный контейнер на стене был до краев заполнен зеленой массой великолепной сочной мяты — самого сильного наркотика, какой только знали гектоны. На их родной планете такого количества мяты хватило бы, чтобы обеспечить безбедную жизнь всех потомков на пять-шесть поколений вперед. А уж им-то двоим до самой смерти не придется беспокоиться о куске хлеба!