— У тебя острый глаз, — кивнула Берк.

— Что касается тебя, ты вольна уйти, когда захочешь.

— А может, и нет, — отозвалась Берк. — Я еще не расквиталась за сбитый флиттер.

Имани быстро обрисовал план действий. Воздушный дробовик стреляет точно и убивает оленя со ста метров. Реактивное ружье самого Имани посылает снаряды дальше, но нужна очень твердая рука, чтобы попасть в цель за пределами тех же ста метров. Берк заметила, что ее дротиковый пистолет действует только на половину этого расстояния. Таким образом, продолжал Имани, они до некоторой степени ограничены в выборе стратегии. До рассвета не более двух часов, и необходимо как можно лучше использовать оставшуюся часть ночи. Когда чужаки доберутся до монастыря и взойдет солнце, все станет гораздо сложнее. Единственное реальное преимущество, которое у них есть, — то, что Имани хорошо знает местность. И, быть может, еще одно: Берк сказала, что все чужаки носят холодное оружие. Возможно, у них в ходу какие-то понятия о воинской чести. Это можно было бы как-то использовать.

— У меня есть халианские боевые ножи, вы окажете мне честь, если согласитесь принять их.

— Конечно, — ответил Стоун.

— С удовольствием, — сказала Берк.

— Думаю, мы сможем подыскать вам подходящие перевязи. И давайте поторапливаться. Тут есть лощина, которую не миновать, если хочешь добраться до монастыря. Если мы попадем туда первыми, то преимущество будет на нашей стороне.

Берк не знала, что заставило ее поступить именно так. Старик-халианин явно бросил вызов ее чести, но каким образом, она не могла дать себе отчет. Это дело ее совершенно не касалось, и все же она обнаружила, что не может просто отойти в сторону. Неужели только потому, что эти двое такие же, как она? Они были настоящими воинами — если не равными, то почти равными ей. Если не считать нескольких членов Гильдии, Берк никогда не встречала никого — будь то нидиец или чужак — кто мог бы сравняться с ней. И даже в Гильдии она была лучшей. Что чувствуешь, когда идешь в бой бок о бок с равным себе? Даже при таких шансах?

Ладно, шансы у них не из лучших, но так уж вышло. Вся жизнь — это риск. Ты создан для того, чтобы действовать, к тому же дома ее никто не ждет. Если она не вернется, Гильдия изберет нового Мастера-убийцу. По ней не будут плакать птенцы или суженый.

Им потребовалось пятнадцать минут, чтобы перенести припасы из монастыря в ближайший лесок и направиться к лощине. Она вспомнила, что уже проходила здесь раньше и что это отличное место для засады. По дну вдоль раздувшегося от дождя ручья бежала узкая тропинка, глубина лощины тоже была приличная — семь-восемь поднятых рук. Пятнадцать метров для дротикового пистолета не такое уж идеальное расстояние, но Берк была уверена, что не промахнется по такой цели, как косанец, даже в темноте. А вот проникнут ли иголки достаточно глубоко под кожу и подействует ли на этих тварей яд — это уже другой вопрос. Есть только один способ это выяснить. Сегодня ночью она уже один раз избежала смерти, и поэтому сыроватый воздух был особенно сладок. К тому же Берк прожила лишние десять лет — с тех самых пор, как во время ее третьего задания у охранника заклинило пистолет. Свое последнее задание она выполнила. Ей было нечего терять, кроме жизни. Но понимание непрочности бытия — это первое, что осознает убийца.

И уж конечно, ей могли подвернуться худшие товарищи, чем Стоун и Имани. Все, что их ждет, свершится по воле богов. Скоро она узнает, что же задумали боги.

Стоун жалел, что у него не было времени испытать свое воздушное ружье. Имани сказал, что оно пристреляно на пятьдесят метров и мушка обозначена тремя светящимися иридиевыми точками, можно сделать пять выстрелов, а потом придется поработать механическим воздушным насосом. В магазине оказалось пять снарядов, к тому же у него был пакет с еще сорока пятью патронами.

Какой бы по пути сюда ни представлялась Стоуну жизнь в монастыре, такой сценарий ему и не снился.

Но он принимал неизбежное. Смерть придет, когда ей будет угодно. Главное — техника.

До рассвета оставался еще час, когда трое добрались до лощины и заняли позиции. Имани и Стоун расположились с восточной стороны, Берк — с западной. Казалось, годы, что прошли со времени последнего сражения, канули в никуда, и все старые чувства снова вернулись к халианину. Немного по-другому, конечно, ибо он уже не боялся смерти, как раньше. Он обрел мир с Ожидающим, но нетерпение было таким же.

Прошло пять минут. Еще не видя, старик почуял их. У них был вязкий мускусный запах, казавшийся тяжелым в прозрачном ночном воздухе. Имани поднял лапу и сделал знак Берк, затаившейся на другой стороне лощины. Они успели договориться о нескольких простейших сигналах. Этот означал: «Вот они».

Вот и они. Принимая во внимание число и размеры этих тварей, двигались они довольно тихо. Ничто не щелкало и не бренчало. Тридцать или даже больше, прикинул Имани. У него не хватило времени сосчитать точно: враги поравнялись с ним.

Как и договорились, он возьмется за вторую пятерку. Первая пятерка — Берк, третья — Стоуна. У недж самый маленький радиус действия, так что стрелять начнет она.

Имани услышал тихое «хлоп!» дротикового пистолета и, не дожидаясь дальнейшего, открыл огонь.

Шипение его реактивного снаряда совпало с выстрелом воздушного ружья Стоуна.

Внизу кто-то выкрикнул приказ, несколько косанцев упали, убитые или раненые. Вспышки желтого огня ударили по стенам лощины, в сторону полетели камни, закипела жидкая грязь.

Засечь в темноте реактивное ружье Имани было очень легко. Ему удалось сделать четыре выстрела, прежде чем огонь лазера выровнялся и стал приближаться к его позиции. Он скользнул прочь от края лощины, в то время как огонь дюжины лазеров дотла сжег место, где секунду назад лежал халианин.

Стоун тоже откатился назад, когда лучи накрыли его позицию.

По другую сторону лощины несколько лазеров палили по насесту. Ее оружие не давало никаких предательских вспышек, но те, внизу, открыли беглый огонь, чтобы не оставить ей никаких шансов. Имани видел, как Берк отползла назад, когда вокруг заметались смертоносные лучи.

— Идем, — сказал он. — К месту встречи.

Тройка встретилась в километре от лощины. Берк оказалась первой, Стоун и Имани не заставили себя долго ждать.

— Я выстрелила все пять раз, но упали только трое, — сказала Берк. — Думаю, что в двух других иголки вошли недостаточно глубоко. Сомневаюсь, что я могла промахнуться.

— Я выстрелил четыре раза. Четверо упали, — сказал Имани. — Я целился туда, где было бы сердце у оленя.

— Я выстрелил всего трижды. Думаю, мозг у них в голове. Первому я попал в голову, и он немедленно рухнул. Второму я стрелял в верхнюю часть корпуса, он упал, но потом поднялся. Третьему я метил в нижнюю часть, в плечо. У меня не было времени поглядеть, что с ним сталось.

— Итак, мы убили или ранили десятерых, — подвела итог Берк. — А всего я насчитала тридцать пять.

— У тебя острый глаз, — заметил Имани.

— Значит, осталось больше двух дюжин, даже если все, в кого мы попали, выведены из строя, — сказал Стоун. — Но в следующий раз так легко нам не подобраться.

— Назад к пшеничному полю? — спросила Берк.

Имани кивнул.

— У меня есть шесть взрывчатых ракет. Если они покажутся днем, мы можем подстрелить еще парочку.

— А если они поторопятся и доберутся до места в темноте? — спросил Стоун.

— Тогда нам придется придумать что-нибудь еще, — пожал плечами Имани.

Косанцы были не такими уж дураками. Они совершили огромную ошибку, оказавшись в лощине. Но не склонны были повторять ее, углубляясь всей частью в пшеничное поле высотой по колено. Они достигли поля, когда солнце было уже высоко, но даже тогда решили оставаться под прикрытием деревьев.

— Что скажете? — спросил Стоун.

— Возможно, они обойдут поле с фланга или установят пушку и чуть что откроют огонь, — предположила Берк.

— Мы не можем образовать цепь, нас только трое, — заметил Стоун.