– Ты предательница, – прошипел он мне в ухо, наклоняясь к моему лицу, а затем сжал своей свободной рукой мое горло с такой силой, что я окончательно осталась без кислорода.

Мужчина вдвое больше меня сидел сверху на моих бедрах и с полной серьезностью душил меня. Казалось, в его огромной ладони поместилась вся моя тонкая шея, а пальцы впились в кожу с неистовой злобой. От нехватки воздуха в легких на глаза накатили слезы. Я не могла даже моргнуть. Создалось впечатление, что мое лицо надувается, будто шарик, а глаза сейчас вылезут из глазниц. Кристофер смотрел на меня взглядом полным ярости и безумия.

Его глаза – это последнее, что я увижу в своей жизни.

Но я не понимала, почему я должна умереть сейчас от рук своего же друга, который несколько лет назад прикрывал мою спину от пуль в Ираке.

А значит, меня такой исход не устроит.

Я собрала все оставшиеся в себе силы и напрягла ноги, делая упор на стопы и, резко подняв наверх бедра, встала в мостик, сбросив своего соперника. От неожиданности Крис потерял равновесие и завалился вперед, приземлившись над моей головой. Он отпустил мои руки и горло, но умело сгруппировался и быстро перевернулся, готовый к реваншу. Я отползла в сторону, пытаясь заглотнуть больше воздуха, постоянно кашляя. В глазах стояла белая пелена от слез и бессилия, и мужчина стал похож на смазанное пятно. У меня не было больше ни единого шанса противостоять ему.

– Что ты делаешь? – прохрипела я, пятясь назад, словно червяк встречает перед собой препятствие и ползет в другую сторону. – Остановись.

– От кого угодно, только не от тебя, – запыхавшись, шипел он, – я мог ждать это от кого угодно, но не от тебя, Элизабет!

Кристофер снова бросился ко мне, но я отскочила на четвереньках вбок, перекрутившись по матам. В глазах все закружилось, и я распласталась на спине больше не в силах даже пошевелиться.

– Я не понимаю, о чем ты говоришь, – стонала я.

– Вот об этом! – закричал он, вмиг оказавшись рядом, и сжал рукой мои ребра на правом боку. Мне показалось, я даже услышала хруст ломающихся костей. Кристофер был словно разъярённый зверь, сорвавшийся с цепи.

– Тебя не устраивает мой шрам? – не поняла я.

На моем правом боку остался небольшой рубец после встречи с Темным. Он вонзил мне меж ребер кинжал, которым я убила Маркуса. Я несколько дней пролежала без сознания в больнице, пока врачи пытались спасти меня и вытащить из комы. Но через какое-то время я смогла выбраться из забвения и вернуться к нормальной жизни. Относительно нормальной.

– Ты смеешься надо мной? – возмутился друг. – Что это, по-твоему?? Откуда это? – указывая на шрам.

– Меня пытались убить, – ответила я.

– Я не об этом, Элизабет, – прохрипел Крис, – меня не волнуют твои ранения и то, что остается после них. Я говорю о твоих черных капиллярах! Ты использовала Штамм?!

Я поняла, о каких капиллярах он говорил, хотя его вопрос ввел меня в абсолютный ступор. Не имела ни малейшего понятия о том что, по его мнению, я использовала.

Черные капилляры образовались вокруг моего шрама спустя пару месяцев после выписки из больницы. Они не были похожи на обычные фиолетовые поврежденные сосуды. Скорее на мертвые маленькие вены, проходившие под моей кожей, как ответвления усохшего гнилого дерева. Врачи понятия не имели, что это. Анализы на токсины и яды были отрицательными, сосуды в порядке, просто они приобрели черный цвет и тончайшими полосками рассекали кожу вокруг рубца.

– Они появились через несколько месяцев после ранения, и я не знаю почему. Врачи не могут ответить мне на этот вопрос, поэтому я просто живу дальше, – оправдывалась я.

Честно говоря, меня не беспокоил вопрос появления этой непонятной дряни на моем теле. Изначально мне было совершенно не до этого – я оплакивала Валлеса и все, что я чувствовала в тот момент, это продирающая до костей пустота в груди. Но со временем, когда прописанные доктором таблетки и антидепрессанты стали мне окончательно родными, появление черных капилляров заставляло все чаще задумываться об их происхождении.

Кристофер снова схватил меня за горло, но душить не стал. Он будто боялся, что я испарюсь в его руках, и ему было важно ощущать со мной физический контакт.

– Ты врешь, – прошептал он, – ты не можешь не знать, что это. Последствия употребления Штамма не встречаются у каждого раненого человека!

– Клянусь тебе, Крис, – хриплым голосом заверила его я, глаза друга выдали мимолетное сомнение. – Ты и правда думаешь, что я стала бы с тобой тренироваться вместе или помогать тебе в поисках, если бы мне было что скрывать?

Мужчина еще некоторое время смотрел на меня злобным взглядом, но потом отпустил мое горло и сел рядом, искоса посматривая на мои измученные попытки приподняться. Голова кружилась, а к горлу подступила тошнота, но я все-таки смогла сесть, поборов в себе рвотный позыв. Родман всегда был очень вспыльчивым и пару раз даже получил за свое поведение взыскания в армии. Но никогда бы я не могла подумать, что стану объектом его ярости.

– А теперь давай по порядку, – я облокотилась на угол ринга, тяжело дыша. – Расскажи, почему ты вдруг перестал быть моим другом и захотел меня убить.

– Ты правда не знаешь? – усомнился Кристофер.

– Ни малейшего понятия.

Родман недоверчиво посмотрел на меня и вздохнул, будто нехотя решил поверить моим словам.

– Эти черные отметины у нас в войсках называют меткой дьявола. Они появляются после использования экспериментальной сыворотки Штамм 13. Ткани кожи вокруг укола, после этой дряни временно умирают, но некроза не наступает, и остаются лишь черные мертвые сосуды. Хотя вот что еще более интересно – со временем это проходит, клетки регенерируют и восстанавливаются.

– Как это – регенерируют? Это какой-то бред, – возразила я. – Если бы такое средство на самом деле придумали, можно было бы лечить неизлечимые болезни или даже оживлять мертвых? Такого не может быть! Откуда у тебя такая информация? Откуда ты это взял?

– Я уже видел такое прежде, – буркнул он и указал на метку, – просто у всех людей это проходит по-разному. Сколько времени прошло с тех пор, как появились эти отметины?

– Около двух лет назад, – я все еще недоверчиво смотрела на друга, который рассказывал какие-то небылицы о чудодейственной сыворотке, оживляющей мертвые клетки.

– Пройдет через годик или два, – выдавил он.

– Крис, это какая-то нереальная хрень, ты понимаешь? – выпалила я, уставившись на него. – Так не бывает! Чушь полнейшая.

– Ну конечно! – злобно вскрикнул он и вскочил на ноги, развязывая шнурки на поясе своих тренировочных шортов.

– Что ты делаешь? – я смущено отвела в сторону глаза, когда Родман спустил шорты к голеням.

– Иди сюда, – проворчал он, но я, не двигаясь, продолжила пялиться, в другую сторону. – Господи, ты что, никогда мужика в трусах не видела!? – воскликнул он и, схватив меня за локоть, вмиг поставил на ноги рядом с собой.

Мы стояли рядом, почти касаясь друг друга телами. От легкого головокружения я ухватилась за его бицепс, когда он отпустил мою руку.

– Смотри, – пробурчал друг и задрал повыше часть своих боксеров на правой ноге, кивнув в сторону бедра. Я стыдливо опустила взгляд, скользя глазами по его мускулистому телу. Влага от пота блестела на его темной коже. На бедре, куда он указывал своим пальцем, виднелся большой круглый рубец, вокруг которого расположилась небольшая сеточка из черных тонких сосудов. Они не бросались в глаза, потому что их было сложнее заметить на коже цвета темного шоколада, но если знать что искать, это было реально.

– Твою мать… – прошептала я, касаясь шрама. Сосуды были похоже на мои, они никак не выделялись, не считая своего мертвецкого черного цвета. И точно также окружили края зарубцевавшегося шрама. – А у тебя откуда?

– Я же говорил тебе, что вернулся два года назад со службы. После ранения я больше не мог оставаться в пехоте. Я вообще не мог там оставаться, – грустно прошептал Кристофер, натягивая на себя обратно шорты. – Боевики окружили наш отряд со всех сторон, отступать было некуда, поэтому мы сначала отбивались, а потом пошли напролом. Мы многих потеряли… Врачи сказали, что, скорее всего, я лишусь ноги. После ранения я потерял много крови, месяц лежал в реанимации, начался некроз тканей. Мышцу так сильно раздробило разрывной пулей, что на месте этого шрама была огромная дыра. Врачи собирали ногу по кусочкам, но этого было недостаточно. И тогда я решился на отчаянный шаг. Нашел парней из своего гарнизона, которые сталкивались с работой сыворотки. Некоторые даже испробовали ее на себе. Мне было нечего терять, Лиз.