– Вот! – гордо продемонстрировала она мне сей натюрморт. – И умыться, и обтереться, и вытереться потом. Воду сейчас принесу. И вот ещё.

Спохватившись, что упустила еще одну, самую главную деталь композиции, Клеменс встала на колени и снова залезла под кровать. Когда она мне торжествующе показала добычу, – объёмный горшок с ручкой и крышкой – я почувствовала, что на меня накатывает истерическое веселье.

Не так я представляла себе удобства. Смутно понимаю, правда, как именно, но точно не так.

Сдавленно поблагодарив любезную женщину и дождавшись, пока она принесёт свежую колодезную воду в ведре, надеюсь, не приснопамятном, я не без труда закрыла за ней дверь. При помощи собственного плеча и доброго слова.

Под ногами хрустела все та же вездесущая солома. Я поворошила ее носком ботинка. Мне показалось, или кто-то в ней прошмыгнул?

Босыми ступнями тут, пожалуй, ходить не рискну.

Один из выставленных в натюрморт тазиков оказался достаточно большого размера. Разувшись и размотав размокшие в кашу портянки, я встала туда ногами и все остальные манипуляции проводила, не вылезая из него.

С юбками я разобралась достаточно быстро и, переступив, отправила в полет на ближайший стул. Точнее, башню из поставленных друг на друга сиденьями трёх стульев. Пусть сохнет. С верхом пришлось повозиться. Как оказалось, он зашнуровывался сзади – онемевшие от холодной воды пальцы соскальзывали, а узел набряк и отказывался развязываться. Но я справилась.

Не без доброго, опять же, сказанного сквозь зубы слова.

Нижнюю рубашку – такую же мокрую, как и все остальное, – отправила вслед за прочим ворохом одежды на импровизированную сушилку. Наскоро обтерев лицо, а затем и тело предложенной тряпочкой, я поспешно вытерлась полотенцем. К концу процедуры у меня уже зуб на зуб не попадал. Вода в кувшине оказалась не сильно далека по температуре от дождевой.

Натянув рубашку, я воспользовалась предложенными удобствами в виде горшка. Было неудобно и стыдно, будто я первый раз справляю надобности подобным образом. Прикрыв его крышкой, задвинула поглубже под кровать, словно таким образом можно сделать вид, что ничего не было.

К кровати я присматривалась с некоторой опаской. Учитывая живность на полу, почему бы ей не мигрировать и в простыни? Но, заметив металлические ведерки, в которых стояли ножки и откуда торчали сухие остовы лаванды, немного успокоилась. Сверху постель была полностью прикрыта кисеей, так что и с потолка никто не прилетит.

Забравшись в ворох подушек, я какое-то время возилась, устраивая себе гнездо, пока наконец не растянулась на спине и не уставилась в потолок.

Думать не хотелось, но надо бы.

Любезная хозяйка дома представилась мне и тактично не обратила внимания, что я не назвалась в ответ. И теперь мне предстояло срочно придумать, что именно я ей скажу поутру.

Потому что имени я своего не помнила.

Совсем.

Снилось мне что-то смутное, хотя вроде бы должен был сниться жених… Понятия не имею, есть он у меня или нет, но вертелась я ночью так, что чуть не упала с кровати. То ли убегала от кого, то ли догоняла.

Проснулась я, подскочив от оглушительного вопля петуха прямо под окном. В руках почему-то сжимала одну из подушек. Наверное, готовилась удушить орущего гада собственноручно. Бросив пухлое, с торчащими кое-где перьями оружие в ноги кровати, откинулась обратно и вперилась взглядом в складки кисеи.

Новых воспоминаний в голову за ночь не пришло. Казалось, моя жизнь началась в тот момент, когда я открыла глаза в вонючем тупике рядом с трупом, хотя, если рассуждать логически, быть такого не могло.

Опять же, откуда-то я знаю такие слова, как «логика» и «рассуждения». Что-то подсказывает, что мало какая простая горожанка с ними знакома. Одежда, однако, на мне не очень дорогая, скажем прямо. Я из обедневших дворян? От кого-то в бегах? Насколько хорошо мне нужно скрываться и не пора ли уезжать из города куда подальше?

Надо бы ненавязчиво поспрашивать у Клеменс, не пропадали ли какие леди в последнее время. Мало ли, а вдруг окажусь потерянной принцессой?

Хохотнув от бредовости подобной идеи, я спустила ноги с кровати и столкнулась с непредвиденной проблемой. Хотя, если подумать, проблема-то вполне ожидаемая, но вчера мне было не до заботы о гардеробе.

Обувь за ночь рассохлась и налезать на ступни отказалась.

Даже не знаю, как я ее вчера снять умудрилась. Шнурки, продетые спереди в две симметрично расположенные дырочки и завязанные кокетливым бантиком, после путешествия по сточным рекам превратились в бесформенный ком, в котором с трудом можно было различить где узел, а где хвостики.

Нащупав на одном из тазиков для умывания достаточно острый край, – все же они металлические и не особо качественные – я натянула шнурок у основания и пилила его, пока тот не лопнул. Выдернуть ошмёток из прошитых толстой нитью люверсов было уже проще простого.

Без завязок ботинок налез свободно, только вот свалиться норовил при первой же возможности. Попрошу у Клеменс какой-нибудь шнурок на замену. Раз уж села женщине на шею – не будем останавливаться, хмыкнула я мысленно.

Вид у обуви стал окончательно некондиционный. Юбки – особенно верхняя, принявшая на себя основной удар стихии, – больше походили на половые тряпки. Подумав, я нацепила только две нижние. Одна из них вполне сойдёт за скромную, достаточно плотную замену почившей смертью храбрых товарки. Вторая была совсем уж тоненькая, явно бельевая. Дабы сохранить общее количество слоев, надевала я их поверх рубашки-балахона, в которой спала.

Выбора у меня особого не было: постирать я вчера одежду не успела, а натягивать пусть и сухие, но заскорузлые от грязи тряпки на голое тело было выше моих сил. Верх даже не примеряла. Каким-то чудом я его умудрилась вчера снять, но зашнуровать заново так, чтобы он не выглядел косым мешком, точно не смогу. Так что побуду в непристойном виде – все же нахожусь в пределах дома.

Вот если меня хозяйка на улицу выкинет, тогда и заберу, и надену, и зашнурую. А пока так, налегке.

В зеркало я глянула машинально, чтобы убедиться, как ужасно выгляжу со стороны… да так и застыла.

Даже подошла поближе, чтобы убедиться, что мне не мерещится. Все же стекло маленькое, мутноватое – мало ли. Нет, темноволосая загорелая девушка лет восемнадцати по-прежнему повторяла каждое мое движение. Внутренне я ощущала себя куда старше, взрослее, поэтому увидеть в отражении юное курносое создание с полными, покусанными от нервов губами и наивным оленьим взглядом оказалось несколько неожиданно.

Практически уткнувшись носом в стекло и периодически протирая рукавом надышанное, я с интересом изучала себя заново. На носу обнаружились задорные веснушки – темно-коричневые на золотистой коже. Серо-стальные глаза при чёрных волосах смотрелись странновато, даже немного неестественно, придавая моей внешности легкую экзотичность.

Вчера я не разглядела приютившую меня женщину. Даже интересно, у меня обычный для этой местности вид, или все же я родом откуда-то еще?

И если да, то насколько далеко моя семья? И есть ли она вообще?

Вопросы, на которые у меня опять не было ответов.

И не уверена, что хотела бы их знать: любящие и любимые дочери из хороших семей не просыпаются по ночам рядом с трупами. Значит, счастливая сказка – это не про меня. Тут скорее ужастик какой представляется. С некромантами.

А тут они бывают?

Откуда-то пришло видение окровавленных мертвецов с оскаленными, частично уцелевшими зубами. Передернувшись, я отогнала страшные мысли и, шаркая ногами как старушка, чтобы не потерять обувь, двинулась на выход.

Снизу доносились голоса, в основном моя вчерашняя знакомая громко отдавала распоряжения и покрикивала.

– Давай! Быстрей! – слышалось чаще всего.

Уже сознательно пригнувшись, уворачиваясь от низкой притолоки, я спустилась на первый этаж и поняла, что Клеменс сейчас несколько не до меня.