Халфемос и Церикс разместились на постоялом дворе под названием «Пес и кот», истратив на это последние гроши. Илна жила у своего нанимателя — это входило в контракт. Маги устраивали уличные представления, в то время как Илна вернулась к ткачеству, зарабатывая деньги, пока не разберется с ситуацией.

Асцелей быстро оценил преимущества вытканных Илной шпалер. Он бы оплатил бы ее проживание на постоялом дворе, пожелай она того. Но девушка не видела в этом никакого смысла. Зато она надеялась, что оба волшебника примут ее приглашение посмотреть представление с верхнего этажа дома ее работодателя.

Церикс подъехал к дому самостоятельно, неловко объяснив, что Халфемос получил другое приглашение, но вскоре прибудет сюда. Он не захотел объяснить, что это было за приглашение. Илна догадалась: дело касается женщины. Хотя у нее не было никаких романтических намерений насчет Халфемоса (мальчишки!), ее все же раздражало то, что она ощутила нечто вроде ревности.

— Еще один твой гость, госпожа? — спросил Асцелей.

Колесница миновала дом Асцелея и приближалась к следующему. Скоро процессия скроется из виду. Барон Робилард двигался вперед.

Илна скривила рот. Лучше бы этот самый барон вместо себя нарядил в золото статую, а сам занялся бы чем-нибудь полезным. К примеру, вынес бы ночные горшки в своем дворце!

За колесницей Робиларда следовало около дюжины важных лиц в паланкинах, которые несли специальные слуги обоего пола. Некоторые из дворян имели смущенный вид — они явно боялись выглядеть не столь роскошно, как их соперники в соседних паланкинах.

Проживая в Барка Хамлет, Илна редко общалась с представителями знати. Если и думала о них когда-либо, так только в таком аспекте: эти люди верят, что их предки совершили нечто выдающееся. И с тех пор, как девушка очутилась в большом мире, лучше думать о дворянах она не стала.

Третья Атара, последний из маленьких островов, окружающих собственно Атару, экспортировала вина и цветной мрамор во все уголки Островов. Илна заметила, что расцветки одежды здешних придворных, может быть, благодаря изолированной жизни на острове, напоминают различные оттенки моря: синие, голубые, зеленоватые, бирюзовые и даже сиреневые и фиолетовые, как баклажаны.

Среди тканей преобладали шелка, прибывающие из Сериза и Канбезы. Клиентами Асцелея были преимущественно люди его класса: богатые купцы, занимающиеся торговлей шерстью и стрижкой овец. Небольшие панели, которые Илна ткала из чистой шерсти, уже заинтересовали людей из дворца — к вящему удовольствию торговца.

Мажордом ступил на балкон и зашептал что-то на ухо Асцелею. Торговец раздраженно махнул рукой:

— Разумеется, пусть поднимается. Неважно, что он пришел сам по себе!

Он извиняющимся взглядом посмотрел на Илну. Она кратко кивнула: понимаю, мол. У Асцелея была дюжина слуг, если не считать подручных в его магазине, внизу. Он нуждался в них, ибо положение в обществе обязывало иметь прислугу, так он объяснил Илне. Она же полагала: если бы ее наниматель разогнал большую часть своих слуг, ему жилось бы куда комфортнее.

Самый хвост процессии еще был виден: барабанщики и пешие дворцовые слуги. Илна усмехнулась. Хорошо еще, прислуга не разодета так пышно. Она представила себе целую толпу служанок и конюхов в сверкающих драгоценностями нарядах. Нелегко было бы такое вынести налогоплательщикам.

— Мастер Халфемос, не сообщивший, кто его почтенный родитель! — провозгласил мажордом, и на лице его застыла презрительная гримаса. Да и одежда на молодом волшебнике явно не соответствовала ситуации.

Илна была не в настроении. В приступе холодной ярости она схватила мажордома за воротник и, закрыв глаза, пробежала пальцами по ткани.

Потом снова открыла глаза и отпустила воротник. Мажордом трясся от страха. Асцелей смотрел с любопытством, Халфемос же отошел в сторонку, держась за рукав.

— Тебе известно, кто был твоим отцом? — спросила Илна резким тоном, не сводя глаз со слуги. — Вот я это точно знаю.

— Я Отем ор-Алмагар! — произнес мажордом. — Моим отцом был личный егерь барона Орде!

Он ощупал воротник, проверяя, не порвала ли его Илна. Как будто ткань в чем-то виновата!

— Твоего отца звали Гарзаура, и он был конюхом в дворцовых конюшнях, — бросила Илна, достаточно громко, что ее могли услышать стоящие вокруг слуги. — Хотите узнать еще что-нибудь о своих почтенных предках, мастер Отем?

— Но это не… — начал мажордом. И не закончил своей мысли. Так и остался с открытым ртом, быстро повернулся и исчез, невзирая на былую степенность и важность.

Халфемос благодарно усмехнулся, хотя и чувствовал некоторую неловкость оттого, что за него заступилась женщина.

— Спасибо, госпожа, — произнес он. И кивнул в направлении, куда удалился посрамленный мажордом. — Он теперь не уснет, пока не выяснит, служил ли сорок лет назад при дворе конюх по имени Гарзаура, верно?

Асцелей переводил взгляд с Халфемоса на Илну. Наконец, Церикс подал голос:

— Но в то время при дворе действительно служил Гарзаура. Разве не так, госпожа?

— Так, — согласилась Илна с улыбкой, которой можно было бы стекло разрезать. — Как ни странно, был, мастер Церикс.

— Она не шутит, сынок, — поговорил калека. — Она говорит правду. И, в каких бы богов ты ни верил, лучше не сердить ее.

— Я прошу прощения, мастер Асцелей, — сказала Илна, чувствуя ком в желудке, как это всегда с ней случалось, когда она использовала свои способности не для того, чтобы, сделать мир лучше и справедливей. — Я — гость в вашем доме. И не мое дело призывать ваших слуг к порядку, мне не стоило так поступать.

— Отем частенько оскорблял моих гостей — друзей и клиентов, — если чувствовал, что их происхождение недостаточно высоко. И я не знал, как урезонить его, не прибегая к увольнению, ибо во всем остальном он очень хороший слуга. Теперь я еще больше перед тобой в долгу, госпожа.

И он склонил голову перед Илной — это более всего напоминало поклон.

Илна состроила гримаску. Ей неприятна была ситуация, когда выходило так, что она сделала доброе дело, в то время как намерения у нее были самые низкие. Она не надеялась на возможность отыскать справедливое решение, но получать за это благодарность?.

Халфемос, все еще держащийся за собственный рукав, подошел к ней поближе.

— Я хочу кое-что показать тебе, — шепнул он ей.

Илна едва не отвесила ему пощечину. Но вместо этого, совершенно ледяным тоном, она сообщила:

— Мой хозяин, мастер Асцелей, пригласил тебя сюда только ради меня. Если у тебя есть от него тайны, будь добр, отправляйся прочь вместе со своими тайнами. Я присоединюсь к тебе, когда сумею загладить впечатление от твоей бестактности — а это произойдет нескоро, смею тебя заверить.

Халфемос открыл было рот, чтобы выразить протест, но ничего не сказал. Выглядел он потрясенным.

— Я оставлю вас троих здесь, — промолвил Асцелей. — Позабочусь, чтобы вам не мешали.

Он улыбнулся. Он обладал здоровым чувством юмора — совсем как Илна.

— Не думаю, впрочем, что мастер Отем захочет к вам войти.

Илна начала было возражать, потом пожала плечами. Балкончик представлял собой весьма удобное место для тайных бесед. Зрители уже рассеивались, а обычное уличное движение создавало достаточно шума, чтобы никто не мог услышать сказанного. Конечно, слуга может приложить ухо к замочной скважине…

— Но, пожалуйста, объясните вашей челяди… — начал Церикс. Он объехал вокруг балкона, чтобы лучше видеть остальных. — …что госпожа Илна никогда не станет использовать свою силу, чтобы ослепить или оглушить того, кто пытается шпионить.

— Что? — не понял вначале Асцелей. Потом заулыбался. — Хорошо, я передам им.

Торговец закрыл за собой балконную дверь. Когда Илна справилась со вспышкой гнева из-за того, что другие говорят за нее, она тоже улыбнулась. Умный трюк, и совершенно безопасный.

Халфемос присел на корточки и оторвал лоскут мягкой красной кожи от рукава.

— Посмотрите-ка сюда! — проговорил он и открыл мешочек. — Когда я продам это, у нас будут билеты на корабль до Вэллиса и еще целое состояние!