Собственник может заменить собой совет директоров, одновременно выполняя в компании роли главного менеджера, главного стратега и главного поставщика капитала. В России собственник, как правило, является основателем компании, а значит, она обязана ему существованием – и он в любой момент может ее ликвидировать. Отсюда возникает вопрос: кто же из них занимается бизнесом – компания или собственник? Чем является компания – действующим фронт-офисом или обслуживающим бэк-офисом?

Ответ крайне важен, поскольку показывает, где концентрируется стоимость бизнеса – в компании или в собственнике. Кто должен в качестве системы находиться в центре стейкхолдерской схемы: как обычно, совет директоров, генеральный директор и его топ-менеджерская команда, как это показано на рисунке 1.1, или уже сам собственник? Где та точка отсчета, вокруг которой всё вертится? Наконец, кто для меня как консультанта является клиентом – компания или ее собственник?

Казалось бы, очевидно: если у компании есть собственник, то он находится в фокусе нашего рассмотрения, потому что весь бизнес в целом и компания в частности «вертятся» вокруг него. Не менее очевидно, что и отправной точкой тоже является собственник, поскольку он, а не компания, занимается бизнесом и в нем концентрируется стоимость капитала. Компания же для него – лишь средство достижения целей, в числе которых – повышение стоимости капитала. Таким образом, когда у компании есть собственник, всё меняется – и традиционная стейкхолдерская схема к ней неприменима. В этом случае собственник оказывается в центре стейкхолдерского окружения.

Пребывание собственника в центре стейкхолдерской схемы (см. рис. 1.2) не только дает ему право, но и наделяет обязанностью принимать решения по вопросам, касающимся судьбы бизнеса, а также в значительной мере определяет содержание подобных вопросов. Это вызвано тем, что собственник не просто занимает центральное место в стейкхолдерской схеме, а полностью меняет ее, поскольку у него другой «набор» стейкхолдеров, чем у компании.

Если всё настолько очевидно, зачем же тогда мы использовали это коварное выражение «казалось бы»? Что нам мешает признать за собственником (совладельцами) право сказать: «компания – это я (мы)» – и заявить, что интересы собственника (совладельцев) тождественны интересам компании? В частности, я как консультант по управлению должен размышлять над этим в каждом проекте. Кого я консультирую: компанию как юридическое лицо, то есть юридическую фикцию, с которой заключен контракт, или ее менеджмент, или всё же ее собственника (совладельцев)? Кто из них наиболее адекватно представляет интересы компании?

Проницательный читатель, возможно, уже догадывается, что всё не так просто и где-то кроется подвох, но я предлагаю зафиксировать и отложить на время вопросы и сомнения. Вернемся к ним позже при обсуждении конфликта интересов собственника и компании, когда потребуем от него подчинить свою деятельность интересам компании в рамках фидуциарной обязанности. Сейчас достаточно признать, что интересы собственника и компании не тождественны, поставить его в центр «стейкхолдерской» схемы и рассмотреть вместе со стейкхолдерским окружением.

 ГЛОССАРИЙ

Фидуциарная обязанность (от лат. fiducia – доверие) – обязанность агента (исполнителя) честно и грамотно действовать в интересах принципала (заказчика).

Поместим в центр рассмотрения не компанию как юридическое лицо, а собственника-человека с его целями, ценностями и интересами (см. рис. 1.2). Общество и государство для собственника и компании окажутся общими стейкхолдерами (см. рис. 1.1), но у собственника возникнут и уникальные стейкхолдеры: бизнес (компания), семья и он сам как «автостейкхолдер».

Рисунок 1.2. Собственник и его стейкхолдеры

Особенности стейкхолдерского окружения собственника обусловлены естественными различиями между компанией как организацией (юридическим лицом) и собственником как человеком (физическим лицом).

● В отличие от компании, ориентированной на неопределенно долгое существование[28], собственник смертен. Это значит, что ему придется решать вопрос владельческой преемственности («Кто будет владеть моим бизнесом, после того как я отойду от дел?»).

● У собственника есть уникальный ресурс – его персональное или личное время, которое он не продает компании, как наемный служащий, а инвестирует в нее наряду с денежным капиталом. Для сравнения: у государственных и/или публичных распыленных компаний такого ресурса нет, поскольку всё время, которым они располагают, куплено у наемных работников. Как правило, в таких компаниях нет людей, которые институционально, то есть постоянно и на законных основаниях, инвестировали бы в нее свое персональное время.

● У собственника есть или может быть уникальный стейкхолдер, которого нет и не может быть у компании, – семья. Интересы этого стейкхолдера могут сильно расходиться с интересами компании и/или собственника.

● В отличие от компании, у собственника нет высшего органа управления, диктующего ему, что делать. Он принимает решения самостоятельно, руководствуясь своими целями, интересами и ценностями. Он – «субъект хотения».

● Поскольку собственник обладает (точнее, должен обладать) набором целей, ценностей и интересов, которые стремится реализовать через компанию, он является «стейкхолдером» самого себя, из-за чего ему приходится решать и конфликты интересов, и конфликты ценностей и находить баланс между интересами своих «стейкхолдеров», в особенности между интересами семьи и бизнеса.

Бизнес как стейкхолдер включает партнеров-совладельцев, кредиторов, компанию и команду топ-менеджеров, и это один из самых очевидных стейкхолдеров.

Таким же очевидным стейкхолдером является род собственника, куда входят родительская и его собственная семья, а также семьи родственников-современников, которые мы будем называть «кланом». В схему включена не только семья собственника, но и другие семьи рода, поскольку институт частной собственности действует сквозь поколения (подробнее мы обсудим это в главе 4, посвященной владельческой преемственности).

Столь же очевидными стейкхолдерами являются государство и общество. Они не просто общие стейкхолдеры для компании и собственника, они также «совместно» не делают различия между компанией и собственником. Их интерес зачастую иждивенческий: «чтобы корова меньше ела и давала больше молока, ее нужно меньше кормить и больше доить».

Наименее очевидным, причем наиболее важным, стейкхолдером для себя выступает сам собственник (можно назвать его «автостейкхолдером»), и в этом состоит его ключевое отличие от компании.

Отчасти из-за того, что собственники – не обычные миноритарные акционеры, у них возникают особые проблемы. Собственник сначала думает, чего хотеть от бизнеса, а потом – как получить то, чего он хочет, то есть как управлять бизнесом, развивать его, выстраивать отношения с менеджерами, обеспечить владельческую преемственность, чем заняться после отхода от дел и т. д. Таких вопросов, требующих разрешения множества внутренних и внешних конфликтов, у менеджеров, работников, а тем более у компании, даже не возникает.

ИЗ КОНСУЛЬТАЦИОННОЙ ПРАКТИКИ

Бизнесмены не раз задавали мне примерно такие вопросы: «Зачем продолжать заниматься бизнесом? Когда-то я создавал его, чтобы просто прокормить семью. Сейчас бизнес не только кормит, но и обеспечивает нас. Однако теперь появились и другие виды деятельности, которые позволяют с не меньшим успехом обеспечивать семью, тратя гораздо меньше времени и нервов. Тогда зачем продолжать? Я бы прекратил его, передал кому-то, но не знаю как. Бизнес – будто чемодан без ручки: нести тяжело, а бросить жалко».